— Тогда приятно познакомиться, — он протянул руку, — Виктор. Виктор Железняк, почти как знаменитый матрос. ВДВ, Чечня, Дагестан, Ингушетия.
В отличие от Железняка, для Эли все эти слова ничего не значили, он понял это, смутился.
— Ты извини меня, это я так, ностальгия…
Сборы не заняли много времени. Перекусив, группа отправилась в путь.
Несмотря на увечье, Железняк передвигался достаточно быстро, знал все ходы-выходы, потайные ходы, так что с таким проводником компания быстро, минуя посты, пробралась в туннель, ведущий к заветной цели.
* * *
— И Железный Дровосек тоже отправился в Изумрудный город. Так как пусть обещал быть опасным, он взял с собой топор, инструменты, и масло, чтоб вовремя смазать свои железные суставы, и не заржаветь по дороге. Дружная компания через потайной лаз пробралась в туннель, который вёл прямо к Изумрудному городу. Им осталось пройти совсем немного, но вдруг, в самом неожиданном месте, на путешественников напал лев!
— Ой, такой же, как ты?
— Нет, настоящий, ну, то есть он не превращался в человека, не умел.
— Он их съел?!
— Не, Оленька, конечно же, нет. Лев никого не съел, он не мог, он был трусом. Трусливый Лев, вот кто это был.
— Разве львы бывают трусами?
Мужчина ответил не сразу, казалось, он вспомнил что-то свое, и не очень приятное.
— Не все. Но этот лев был.
* * *
— Долго еще? Я боюсь… Крысы. Боюсь!
— Эй, блаженный, бурчать кончай, — Железняк устал больше остальных — давал знать возраст, да и протез нещадно натирал, поэтому постоянное ворчание Игорька раздражало его.
— Не бурчу, боюсь, крысы!
— Господи, Игорь, какие крысы? У нас Татошка, он тебя в обиду не даст. Мы все не дадим!
Все остальное случилось одновременно и неожиданно: сначала рядом что-то зашуршало. Игорёк, услышав шум, страшно закричал, и бросился бежать, но споткнулся, толкнул Железняка, и тот выронил фонарь.
— Всем стоять и продолжать бояться! — голос был неприятный, резкий, и, совсем непонятно было, откуда он раздавался.
Татошка зарычал.
— Пса держи! Иначе всех перестреляю! — звук передёргиваемого затвора не оставил сомнений в серьёзности намерений неизвестного.
— Проходите мимо! Не трогайте нас! Проходите мимо! — запричитал Старшинов.
— Молчать! Пожитки на пол, и бегом отсюда! Раз… Два… Ой! Бо-ольно!!
— Ну, кто у нас тут такой грозный? Блаженный, держи фонарик, а то мне неудобно. Да не бойся, не кусается он больше! Мастерство не пропьёшь!
Увечье не помешало Железняку подобраться к разбойнику, и теперь тот тихо поскуливая, с заломанной за спину рукой, сидел у ног бывшего десантника. Рядом валялся кусок металлической трубы, который тать, видимо, использовал вместо рупора.
Татошка вдруг сорвался с места и бросился на Железняка, тот от неожиданности отшатнулся, выпустил руку задержанного.
— Тато, стоять! Стоять, кому сказала!
Но псина словно не услышала хозяйку. Не обращая внимание на десантника, Тато стал ласкаться к разбойнику: повалил того на пол, и с упоением стал облизывать ему лицо.
— Татошечка, псинка, хороший ты мой!
— Лёвка… Барышников!! — теперь и Элька узнала грабителя. — Так вот на какие заработки ты ходишь! Подонок!
— Ты знаешь его? — Виктор был удивлён.
— А то! Лёвушка Барышников собственной персоной. Бабский угодник, — Элька не удержалась, и плюнула в его сторону. — Понятно теперь, откуда все те цацки, что ты нашим курицам таскал!
— О, типа местный Робин Гуд, — засмеялся Железняк.
Лёвушка, наконец-то, освободился от собачьих объятий.
— Элька? А ты каким ветром сюда?
— Бесстыжий ты, Лёвушка. Трус и гадина. Жаль, побрякушки твои дома остались. Ну, ничего, вернусь — всё повыкидываю!
— Ладно, хватит антимонию разводить. Предлагаю доставить этого на ближайшую станцию, думаю, там будут рады узнать, кто у них тут пошаливает.
— Нет! — Лёвушка затрясся от испуга. — Не надо, пожалуйста! Они же убьют меня!!
— Так не воруй…
— Элька, Элечка!!! Поверьте мне! Я не буду больше, только не надо на станцию!!
Элька засомневалась: Барышников, хоть и оказался вором, подонком, но все равно был свой, с детства знакомый.
— Нет, Вить. Он прав, убьют там. А я не могу так. Пусть катится на все четыре стороны.
— Как скажешь, зубы — то мы у него вырвали, — с этими словами Железняк продемонстрировал старенький ТТ. — Проваливай. И Бога благодари.
— Возьмите меня с собой… Пожалуйста. Я пригожусь, вот увидите.
— Лёвка, ты хоть знаешь, куда мы идём?
— Да хоть куда. Возьмите?
Собственно, а почему бы и нет? Взяли же они блаженного Игорька, или Железняка? Этот-то чем хуже. А оставишь тут — пропадёт.
— Хорошо. Только будешь воровать — сама убью.
Сказала, и испугалась. Но точно знала — убьёт, если что.
* * *
— Трусливый Лев сказал Эле: «Возьми меня с собой. Я попрошу у Великого Гудвина храбрость, и он обязательно даст мне её!» «Хорошо, — ответила Эля, — ты пойдёшь вместе с нами по Дороге, вымощенной жёлтым кирпичом».
— Какой смешной этот Трусливый Лев. Прямо как ты. А Эля не заблудится? Метро такое огромное…
— Нет, конечно же, нет. В Изумрудный Город есть волшебная дорога.
— С жёлтым кирпичом?
— Ну да. Только вот открывается она не всем, а только тому, кто верит в хорошее, и желает только добра.
— А Эля верила?
— Конечно, Оленька. И Эля, и Дровосек, и Страшила…
— И Лев?
— И Лев, и Татошка. Они все верили в хорошее, и никому не хотели зла…
— А долго им еще идти?
— Нет, не долго. Но по пути их ожидало много-много разных приключений, интересных встреч. И жутких опасностей.
* * *
Элька никогда раньше не была на радиальных станциях, тем более на такой дальней, как Спортивная, или, как принято было её называть на Красной ветке — Коммунистическая. Жизнь тут словно замерла, остановилась, как старые ходики, которые забыли завести. Местные торговцы едва сводили концы с концами: свои, станционные жители, были беднее церковной крысы, а гостям тут делать нечего. Правда, иногда появлялись смельчаки, которым Изумрудный город покоя не давал, за счёт них и выживали.
Станция производила удручающее впечатление, но перед дорогой надо было немного передохнуть, да и подкрепиться не мешало. Железняк, в котором все признали старшего, назначил выход через час, и сам отправился в местную тошниловку подкрепиться перед дорогой. Лев и пёс составили ему компанию, но первый быстро оттуда слинял. Татошка же вмиг очаровал местного повара, и теперь лакомился костями, на которых, надо отметить, мяса оказалось тоже достаточно. Эля, как и Старшинов, от обеда отказалась: какая тут еда, когда, может, уже через несколько часов она встретит родителей. Некоторое время она бесцельно бродила по станции, пока не прибилась к небольшой группе местных, что коротали время у костра. Один из них, как только девушка присела, начал рассказывать. Явно для неё.
— Слышали о маяке, что с МГУ светит? Нет?
— Что за маяк?
— Обычный. Сталкерам из Изумрудного города дорогу показывает, где реку перейти лучше.
— Димк, брешешь! Там через реку один путь — мост!
— Это для тебя один, а у них свои, может дороги. Изумрудный город, же.
— Да кто его видел, этот город? Считай, в двух шагах от нас, а ничего незнаем. Придумал ты всё.
— А вот и нет. Сам этот свет видел! Я однажды выводил парочку любителей приключений. Так вот, засекли, в последний момент уже — моргнул ярко жёлтым, и все, погас.
— А давно было то?
— Да с месяц назад…
Маяк… Вот бы им увидеть этот свет!
* * *
— Шли наши путешественники, шли, и вдруг дорога закончилась.
— Ой, а как же…
— Ну, она не совсем закончилась, просто впереди была огромная, быстрая река! Ты знаешь, что такое река?
— Знаю! — девочка вдруг попыталась встать.
— Ты куда? Лежи!
— Картинку покажу! С рекой.
— Да лежи ты! Я верю, что есть! Лежи!
Оленька послушно улеглась.
— Ну, вот, дошли они до реки, и стали думать, как им переправляться на ту сторону. Главное — не намокнуть, а то беда: у Страшилы от сырости смоются с лица краски, а Дровосек просто заржавеет. А еще надо было бояться чудовищ — летучих обезьян. Обезьяны эти охраняли Изумрудный город, и расправлялись с каждым, кто пытался нарушить покой его жителей…
— Мне страшно…
— Не бойся, наши друзья совсем справятся. Если ты, наконец, будешь спать!!
* * *
Поверхность встретила пронизывающим ветром. Элька сразу же пожалела, что, как и все остальные, вместо противогаза решила воспользоваться респиратором — все бы теплее было.
— Холодно как…
— Держись, Принцесса! Доберёмся — нагреемся.
Казалось, что самому Железняку стужа была нипочём.
