«Наверно таким голосом разговаривал Вожак с Эвой» — пронеслась мысль в голове молодого разведчика. Открыл рот, но оттуда вырвался лишь сдавленный хрип. Гтирер чуть отпустил хватку.
— Но она же нашу маму…
— Она моя жена! И не тебе решать права она или не права! Ты меня понял? — старший разведчик сдавил горло брату.
Ди прохрипел невнятицу.
— Не слышу ответа! — прокричал ему в лицо Гтирер. — Ты меня понял? Моя жена — это моя жена, и кричать на неё право имею только я! Ты меня понял?
— Угу, — единственное, что смог выдавить Ди.
— Не слышу? — сильнее сжал горло.
У младшего брата перед глазами появились разноцветные круги.
— Ты меня понял? — повторил Гтирер.
— Понял, — нечеловеческим усилием прохрипел Ди.
Глава семьи разжал хватку и медленно поднялся. Молодой разведчик потёр передавленное место.
— Ещё раз посмеешь так разговаривать с Тири… — ткнул пальцем в лицо родного брата Гтирер. — Отправлю на улицу. Погулять, да мозги проветрить!
Ди поглядел на возвышавшихся над ним Тири и Гтирера. Невестка ухмылялась, раскосые глаза смотрели в разные стороны. У брата лицо превратилось в каменное изваяние и лишь глаза полыхали огнём.
— Мясо… — Тири пнула ногой под рёбра.
Вскоре семья разведчиков перестала замечать смену дня и ночи. Пару раз в день отворяли дверь, чтоб набрать снега. И тогда, если лучам удавалось пробиться сквозь толщу снега, получалось определить время суток. Обычно в Период Бурь хозяин и хозяйка устанавливали, когда бодрствовать, а когда спать. Остальной семье приходилось подстраиваться под них.
Когда был жив отец, то вся семья целыми днями спала, или лежала. Отец говорил, что нечего тратить силы, мол, меньше двигаемся, меньше тратим энергии, а значит, меньше едим. Гтирер, став главою семьи, так и продолжал валяться на кровати. Даже детвору согнал, чтоб не мешали бездельничать. Тири, в противоположность супругу, носилась по дому, как ветер — заставляла работать других. Делать и переделывать одну и ту же работу. Выдумывала невесть что, только б не давать человеку сидеть без дела. Дети, почти без передыху драили полы. Ди однажды пошутил, что они вскоре станут более скользкими, чем лёд. За шутку получил от Тири такую оплеуху, что до крови прикусил язык. Сношенниц заставляла убирать, вычищать, зашивать, латать. Ди по этому поводу однажды пошутил, что они вскоре зашьют даже рот Тири, если она будет продолжать командовать. Разъярённая невестка отвесила такой подзатыльник, что разведчик кубарем покатился по полу. Деверей новая хозяйка заставляла двигать мебель, меняя обстановку по несколько раз на день. Ди как-то пошутил, что когда зверю заняться нечем, он между ног чешет, а когда хозяйке заняться нечем, она перестановку затевает. Невестка с перекошенным от злости лицом подскочила, молодой разведчик прикрыл голову руками, но вместо этого получил ногой в пах.
Отношения с Тири испортились.
Жена Гтирера спала мало. А когда не спала — не спал и весь дом. Кроме самого Гтирера. Тири, конечно, и ему пыталась найти дело, но тот лишь махнул рукой, мол, отстань. Остальные валились от усталости из-за бесконечной и бессмысленной работы. Иногда доходило до смешного, если бы не было грустно. Тири могла лечь спать, но потом вскочить из-за того, что не спится и заставить людей, вновь делать и переделывать одну и ту же работу.
— Да сколько можно?! — не выдержал как-то Бримо. — Ты совсем чокнутая?! Чего тебе неймётся?
— Ты собираешься ослушаться хозяйку в доме?! — подскочила к нему Тири. — Как ты меня назвал?! — дошло до неё. — Чокнутая?!
Она отвесила ему пощёчину. Бримо в ответ выбил четыре зуба.
В тот раз Гтирер чуть не убил брата. Всё произошло почти как с Ди, лишь с той разницей, что душил старший разведчик по-настоящему. Когда он отпустил задыхающегося, с выпученными глазами, Бримо, то напоследок ещё раз напомнил, что право кричать и бить Тири принадлежит только ему. И неважно, права она или нет.
Ди тоже как-то попытался парочкой небрежных слов избавиться от приставаний невестки:
— Отвянь, — вяло произнёс он, лёжа вверх лицом на лавочке. Руки положил под голову, глаза закрыл.
Тири схватила деверя за волосы и стащила на пол. Невестка с такой силой приложила его лицом об пол, что молодой разведчик ненадолго потерял сознание. Когда очнулся, в черепе поселилась тупая ноющая боль, в глазах плыло, в желудке обжилась тошнота, а во рту обосновался противный металлический привкус. Ди оторвался от пола. Выплюнул сгусток крови и два зуба.
— … - прошептал он такое ругательство, коим одаривают лишь самых ненавистных людей.
— Чего?! — услышал над головой раскатистый возглас. — Как ты меня назвал, Мясо?
Тири схватила его за волосы и снова треснула лицом об пол.
Очнулся разведчик на собственной лавочке. Вокруг темнота — дом спал. Движение вызвало приступ тошноты. Голова чуть не раскололось от боли, а тело, словно семь зверей разом рвали.
— Почему я не дал тебя убить, — в сердцах прошептал Ди.
Лишь ветер ответил звериным воем.
* * *
Утро началось с того, что Тири приказала Ди наполнить чан снегом. Как только разведчик шевельнулся, нутро разорвала боль. Он свесился с лавки. Внутренности содрогались от спазмов, но желудок был пуст и кроме небольшой струйки жёлтой и горькой водички, выдавить ничего не смог. Рефлексы шли, но внутри была лишь желчь. Голова раскалывалась, будто составляла единое целое по жутчайшему недоразумению.
— Я не… могу, — наконец прошептал молодой разведчик.
— Ах ты… Мясо! — Тири чуть не задохнулась от возмущения.
«Будь что будет, — равнодушно подумал он. — Убьёт, так убьёт».
Невестка подскочила к Ди.
— Отстань от него, — сказал Гтирер тихо, но достаточно, чтоб голос разнёсся по всему дому. Тири замерла. — Не видишь, ему плохо?
— Он придуряется, — неуверенно ответила жена.
Глава семьи так многозначительно вздохнул, что каждый услышал в этом вздохе: «Бабы, бабы… Что с вас взять!»
— Я сам накидаю, — Гтирер поднялся с постели. — Пусть сегодня полежит, отдохнёт.
— Хорошо, — промямлила Тири и отошла. Кинула на Ди взгляд, обещавший ещё много «приятных» мгновений.
Молодому разведчику хотелось сказать «спасибо» старшему брату, но он чувствовал, что если откроет рот, то вновь будет, долго свесившись с лавочки, пытаться опорожнить пустой желудок.
— Полежи, полежи, братишка, — Гтирер подошёл, потрепал по волосам. Он наслаждался властью, упивался возможностью кого-то пощадить. Желание порисоваться иногда толкает людей на поступки благороднее их самих. Он присел к брату на лавочку, приложил ладонь ко лбу. — Попытайся уснуть, — заботливо произнёс глава семьи. — Сегодня тебя никто не тронет. Я об этом позабочусь. Отдыхай, братишка.
Ди кивнул и поспешно перевернулся на живот. Сильный приступ рвоты даже не заметил. Глаза заволокло пеленой слёз. Захотелось навзрыд расплакаться. Он долго лежал, уткнувшись лицом в шкуру, старался заглушить всхлипы. Сон пришёл, как всегда незаметно.
Во сне Ди вновь находился на корабле. Вначале один. Бродил по каютам, что-то рассматривал, куда-то проваливался, потом с кем-то разговаривал. Во сне корабль иногда менял цвет с белого на чёрный. На него пытались влезть звери, но Ди стойко защищал своё убежище. Во сне Давина не умерла и помогала ему обороняться. Сон был настолько правдоподобен, что Ди всерьёз поверил, будто всегда жил на корабле, а в поселение приходил лишь проведать родных. И в один из приходов он нашёл поселение пустым. Когда зашёл в собственный дом, то увидел, что Гтирер лежал на кровати с «раскрытой» грудью. Звери съели его сердце.
Ди проснулся. В доме висела кромешная тьма. Слышались многочисленные посапывания родственников.
«Обязательно утром скажу Гтиреру» — подумал молодой разведчик.
* * *
— Вставай! — зависла Тири над деверем.
Ди с трудом разлепил глаза.
— Оглох? Или для тебя особенное приглашение нужно?
Ди медленно поднялся. Голова вроде не болела, но казалась безмерно тяжёлой. Желудок перестал бунтовать, но в теле засела сильная усталость.
— Если бы все двигались с такой скоростью, то поселение бы только вчера достроили! — съязвила Тири. — Давай живее. У тебя ещё куча дел.
Ди поднялся, поискал глазами Гтирера. Брат сидел за столом перед разобранным отцовским оружием. Выглядел таким серьёзным и сосредоточенным, что Ди передумал рассказывать. Утром ночные страхи казались пустыми.
— Ты сегодня у нас главный нарезальщик! Отрежь от туши оленя передние ноги. Да не копайся там. — Тири сунула ему в руку нож, топорик и молоток.
Ди машинально взял и продолжал смотреть на брата. Перед глазами появились образы из сна.
