«Я нашла этот дневник три дня назад. Прочитала и ничего не поняла. Точнее поняла, что хотел сказать автор/авторы, но считаю, что информации недостаточно. Она нуждается в систематизации.
— Наступил ледниковый период. Теперь, спустя 58 Сезонов в этом уже нет сомнения.
— Произошла Последняя война. В этом тоже на 58-ом Сезоне сомнений не осталось, так как не осталось больше государств, чтобы воевать. Не осталось людей, чтобы воевать.
— В подавляющей части города целы. На первый взгляд можно возвращаться и жить. Но в них теперь живут звери.
— Звери — бывшие люди. На большинство поселений было скинуто RS-232/485. Оружие, которое было применено первый и последний раз. Насколько я смогла узнать, это химическое оружие должно было уничтожить население многих государств. Но почему-то оно повело себя совсем иным образом. Вероятно температурные условия, сложившиеся на планете, полностью изменили его свойства. Точнее, к сожалению уже не ответит никто.
— «Новый дом» — корабль на котором остались последние люди, последний оплот человечества. Мы подобрали с берегов за время плавания тысячи людей. А ещё больше мы подобрать не смогли. Их растерзали звери. Я не знаю почему, но звери с особенным остервенением убивают людей. От них не помогут стены, и не спасёт оружие. Человеку теперь путь на землю заказан. Я стояла на земле один раз. Мой сын ни разу.
— Я бы не хотела такими словами заканчивать, но выбора у человечества не осталось. Только исчезнуть».
«Я не собиралась больше писать. Думала незачем и не для кого. Но теперь понимаю, что обязана написать всё, что узнала. Вчера мы спасли трёх человек. Трёх мужчин. Мы нашли их там, где меньше всего ожидали встретить — в городе!!! Они махали с пристани!!! Я не могу передать, какое волнение поднялось на корабле!!! Последний раз мы спасали людей 3 °Cезонов назад!!! Мужчины рассказали, что с детства жили в бункере, но несколько дней назад им пришлось выйти из него, так как системы воздухоочистки забились. На поверхности они встретили зверей, которые перебили всю их группу. Спаслись лишь эти трое. Капитан продолжает их допрашивать. Остальных удалили. Думаю, что легенда подтвердилась на все 100 %. Под всеми городами есть гигантские убежища, где спаслись власти и технический персонал. Бабушка рассказывала, что оттуда они пытались управлять своими народами, пока все оставшиеся не превратились в зверей. Вероятно, я начинаю понимать, почему звери с таким остервенением уничтожают людей. Мне если честно тоже хотелось убить этих людей. Они живут в тепле и уюте. Они, те, кто сделал эту планету, мою планету, такой!»
«Их убили. Никто не знает, кто это сделал. Первое убийство за 22 Сезона. Тройное убийство. Завтра высаживаемся на берег. Будем пытаться попасть в убежище».
«Мы опоздали. Убежище разграблено и частично разрушено. Видимо они недооценили зверей. Группа не нашла никого из выживших, хотя без сомнения там недавно жили. Сегодня на общем голосовании будем решать вопрос о переселении в это убежище».
«89 Сезон после Последней войны. Три дня назад погиб мой сын. Я не знаю, что должна чувствовать мать в этом случае. Я чувствую, что во мне что-то оборвалось. Я не знаю, как это передать. Я не плакала. Ни одной слезинки. Он просто ушёл с группой за медальоном-ключом с гравировкой «пропуск для двоих», который открывает двери центрального убежища. Поговаривали, что люди из бункера не успели далеко уйти и если их догоним, то сможем отобрать этот медальон.
Он не вернулся. Пропала вся группа. Не было выстрелов. Ничего не было. Просто их нет три дня и всё. Мне хочется верить в лучшее, но я уже долго живу и многое повидала. И меньше всего верю в чудо. Ночь на улице не пережить. А тем более 3. Вероятно это моя последняя запись. Не вижу больше смысла. Зачем пишу? Для чего пишу?»
«Они ушли».
«Мы встретили ещё группу, жившую в бункере. 33 человека, которые…»
«Позавчера был шторм. Мы налетели на айсберг».
«Пробоину заделал мой сын. Своим телом».
«Зачем пишу я эти строчки?
Затем, что вам душою не понять
Что чувствует за смертью сына
Мать».
«Ночь на улице пережить невозможно. Но я попробую. Если смогу пережить эту ночь на палубе, значит и мой сын ещё жив».
После прочтения Гтирер сложил аккуратно листы и сел на кровати. Несколько мгновений смотрел на них, а потом с остервенением порвал на мелкие кусочки.
* * *
Через несколько дней доедали последние крохи. За столом сидели молча. Даже шумная детвора присмирела. Все чувствовали, что назревает кое-что пострашнее смерти — голод.
Ели уткнувшись в тарелки. Иногда кто-нибудь поднимал голову и обводил взглядом остальных, словно примеряясь, кому стать следующей жертвой. Каждый понимал — одну из грядущих ночей кто-то не переживёт. Конечно, мать первый претендент, но в свете последних событий с Ди, может стать и… другой.
Гнетущее чувство в душе росло с каждым проглоченным куском. Чем меньше на общем блюде их оставалось, тем ближе чья-то смерть.
Ди жевал, глотал мясо, но если бы кто-нибудь подсунул взамен снег, то подмену бы молодой разведчик не обнаружил. Он лихорадочно искал выход. Понимал, что одно дело отстоять мать у тупой и злобной невестки, а совсем другое, когда детей кормить нечем. Он даже прикинул, а не смотаться ли на корабль. Но эту мысль пришлось быстро откинуть. Во-первых, не дойдёт, а во-вторых, на корабле тепло, а значит, труп Давины успел разложиться.
Где взять мяса Ди не знал. Рассмотрел миллион вариантов, но еды достать негде.
Он иногда, украдкой, поглядывал на мать, старался запечатлеть её образ. В один из разов встретился с ней глазами.
«Прости» — постарался извиниться взглядом.
«Тебе не за что себя винить, — ответили материнские глаза. — Всё закономерно».
* * *
Ди лежал на лавочке, слушал очередную байку, которою рассказывали многочисленным племянникам. На этот раз про электрика Мусу, который, возвращавшись домой, надолго застрял в хламе вокруг дома ремонтников. В детстве он с превеликим удовольствием слушал эту байку. Смеялся во всё горло, когда Муса заблудился и решал в какую сторону пойти. Долго решал. Байка заканчивалась тем, что Муса всё-таки добрался до жены и детишек. Когда Ди подрос, то услышал настоящую версию: электрик так и не добрался, а жена и дети этому только радовались.
Мать закричала резко и оглушительно. Тири с ножом в руке и звериной ухмылкой на лице подходила к постели свекрови.
Ди кинулся к обрезу на стене. Но не успел раскрыть, чтоб вставить патроны, как перед глазами возникло ружьё с двумя вертикальными стволами.
— Дёрнешься — голову разнесу, — пообещал Гтирер. — Или ты будешь едой или она. Выбирай.
Молодой разведчик застыл. Видел, как невестка приближалась к постели матери; как заносила нож, а мать выставила руки и кричала. Слабо дёргала левой ногой, правая лежала без движения. В глазах застыл страх.
«Оттолкнуть ружьё, — размышлял Ди. — Гтирер выстрелит в стену, а я могу ударить его обрезом в живот. Пока будет корчиться, зарядить и выстрелить в Тири».
Но стоило взглянуть в лицо брату, как всякая надежда отпала — глава семьи чуть не нажал спусковой крючок, когда Ди пошевелил зрачками.
Молодой разведчик понимал, что у него есть лишь несколько мгновений для того, чтобы спасти мать. Посмотрел на Гтирера. Брат не сводил с него глаз. Ди почувствовал, что мышцы налились тяжестью, мысли начали ворочаться медленнее.
«Я не успею, — завертелось в мыслях. — Не успею. Он выстрелит и раздробит мне голову».
Оружие Гтирера было сделано первыми поселенцами. При нажатии спускового крючка выстрелы происходили один за другим. И при большой убойной силе ружья, попадали в одну точку. Выстрел из этого ружья превращал зверей в полуживое кровоточащее месиво.
Ди видел, что Тири подошла вплотную к кровати. Занесла нож, а потом начала бить. Видел, как мать кричала, пыталась отползти, но невестка наносила новые удары. В грудь, в живот, по рукам. Кровь брызгала на стены, на людей, а Ди стоял и смотрел. Понимал, что мгновение ушло. Теперь даже если и сможет вытащить мать из-под ножа, та всё равно умрёт от потери крови.
«Одно мгновение, — Ди продолжал смотреть на смерть матери. — Короткий миг, который я не использовал».
* * *
Гтирер забрал у Ди обрез и нож.
— Закончится Период Бурь — отдам, — сказал брат.
— А если я её потом убью? Я, в принципе, могу и потерпеть, — ответил Ди.
— Посмотрим, — туманно бросил Гтирер.
Дом блестел чистотой. Тири приказала сношенницам всё вымыть и вычистить от крови, а сама отправилась на заслуженный отдых. Невестки быстро справились. Вскоре ничего не напоминало о случившейся трагедии. Даже на кровати, где совсем недавно лежала свекровь, новая полноправная хозяйка разместила трёх своих детей.
