Будучи агентом Большого Дома, Вишня могла адаптироваться к любому миру. В отличие от странников и нелегальных иммигрантов, ей не приходилось бороться с отторжением. Но задания Охотников длились не более десяти условно-средних суток. А тело Вишни провело на Земле почти месяц. Двадцать восемь дней.
Слишком долго.
Совершенство, которым наделяли Охотников, было ограничено временными рамками – гарантия, что они не смогут нигде задержаться. Большой Дом был их единственным домом. Попытка взбунтоваться или сбежать наказывалась по всей строгости – разрушением тела и смертью.
«Нужен новый носитель, – думал Норон, доедая макароны. – Не завтра, но скоро».
Конечно, ему никогда не найти второй Вишни. Даже обычного человека, который подойдёт на почётную роль носителя, отыскать будет непросто.
А помощи просить не у кого, потому что их осталось трое и у каждого своя задача. Уи охраняет Границу – следит, чтобы ни одна душа не проскользнула на Землю и не выскользнула. Траквештрерия ищет подходы к духам метро, его лучше не отвлекать.
Норон должен был контролировать Земную Явь. В одиночку. С телом, которое постепенно слабело, – и не было лекарства, чтобы остановить процесс.
Всё бы ничего, но смена носителя на какое-то время сделает его уязвимым. Обходчик может воспользоваться моментом. Хуже того: моментом может воспользоваться Лоцман.
Норон постоянно носил с собой черную фигурку, брал её даже в туалет, а ночью клал под подушку. И во сне касался пальцами, проверяя. Неизвестно, получится ли усмирить пленника, если влезть в тело другого носителя. Скорее всего, нет.
«На Пушчреме было хуже, – вспомнил Норон и облизнул вилку. – Вокруг кишмя кишели Наблюдатели, Траквештрерия боялся нос высунуть, и Тийда рассорился с Хавансой. Счёт шёл на секунды, но мы успели завербовать целую страну. Если бы Уи не выдала себя, если бы Макмар не сбежал раньше времени, всё бы получилось…»
Его размышления были прерваны радостным кудахтаньем:
– Какой молодец ты стал! Кушаешь как хорошо! Умничка моя!
Мама стояла рядом и смотрела ему в рот.
– Да, мама, – кивнул Норон. – Спасибо! Было очень вкусно!
– И отвечаешь не как раньше! Не фыр-фыр!
– Да, мама! – он приподнялся над табуретом, рассчитывая, что она догадается и отойдёт, чтобы дать ему пройти.
Не догадалась. Не докормила. Не договорила.
– Всё из-за той чёрной девки! Я знала, что она тебя бросит! А ты не расстраивайся! Она тебя не достойна, так и знай! Никто, кроме мамы, не будет тебя любить!
– Да, мама, – улыбнулся Норон. – Я пойду?
– А как же оладушки? – спохватилась она. – Оладушки будешь? Тёпленькие!
– Может, попозже? – предложил Норон.
– Так они же остынут! – закричала она. – Мама старалась, готовила, а ты не ценишь!
– Хорошо-хорошо! Я тогда в комнате поем. Можно?
– Чем ему не кухне не естся! – заворчала мама. – А киселёк будешь?
– Буду.
– Я тебя в новую кружку налью! В красивую! – захлопотала она и полезла в шкафчик над раковиной.
Кружка, которую увидел Норон, была щедро украшена позолотой, тигриными мордами и цифрами «2010». Стало любопытно, что именно они означают.
Отвратень мало разбирался в земных обычаях. Не видел необходимости.
Нагруженный оладушками, кисельком, а заодно вафельками, шоколадными конфетами и невероятно полезной курагой, Отвратень вернулся в Кукунину комнату. Сгрузил еду на журнальный столик. После чего пинком разбудил неофита, который сидел на корточках у стены и дремал. Воин Света послушно открыл глаза и робко взглянул на Учителя Истины, ожидая приказов. Глаза его светились счастьем и осознанием собственного величия – для чего-то другого места не оставалось.
– Поешь. Тебе надо набраться сил.
– Да, Учитель! Спасибо! – неофит на коленях подполз к столику и принялся жадно поглощать угощение.
Это был Костя, впрочем, он уже сам не помнил, как его зовут.
Когда он осознал свою великую роль и отверг прошлое, когда он вознёсся над всей низостью обычной жизни обычных людей – это было самый сладкий миг для его души. Прекрасное мгновение, которое длилось и длилось, словно нескончаемый оргазм.
Отвратень постепенно вытравливал личности завербованных, вставляя взамен нужные навыки, рефлексы и эмоции. Но без кормёжки пока не обойтись. Хорошо, хоть мама выручала…
– Как у мамы, – вдруг промямлил Костя с набитым ртом.
– Что? – вздрогнул Норон.
– Мама так готовит, – объяснил Воин Света и снова уткнулся в тарелку с едой.
– Хорошо, что ты думаешь о ней, – похвалил его Учитель и погладил по голове. – Она бы гордилась тобой, если бы знала, кем ты стал!
Ожидая, пока неофит закончит свой обед, Норон подошёл к серванту, любовно провёл пальцем по стеклу, за которым стояли фигурки Обходчика, Златы, Вари… А ещё там были Наставники из Уишты-Йетлина, Охотники, Мастера – все, кого видел тихий белобрысый мальчишка с захудалой Земли.
Такой талант – и так бесцельно потрачен! Почти бесцельно… Отвратень усмехнулся и сунул руку в карман джинсов, чтобы проверить, на месте ли фигурка с Лоцманом. Достал, повертел в пальцах. Успокоенный, спрятал обратно.
План сработал. Обходчик купился на ложь – поверил, что Норон будет использовать остальные фигурки. И, похоже, испугался. Так испугался, что захотел их украсть – иначе зачем ему было крутиться у Кукуниного дома?
«Надо будет отдать их ему в награду за хорошее поведение, – подумал Норон. – Чтоб не рыпался!»
Глупый Обходчик и не ведал, что только лоцманский дух можно так упаковать. Остальных проще прикончить!
«Нет, отдавать так просто нельзя, – решил Отвратень, отодвигая стекло и доставая с полки фигурку Стража Границ. – Пусть послужит!..»
Тихонько пропел компьютер, сообщая о новом письме.
С торжествующей ухмылкой, Норон погрузился в чтение. Интернет нравился ему не меньше, чем мамина стряпня. Похожие «информационные сети» не были редкостью в обитаемых мирах, но не везде они были такими доступными, как на Земле. Доступные, открытые и удобные для вербовки. Столько вкусного – достаточно руку протянуть!
– Учитель, я закончил, – доложил Костя, вернулся на прежнее место и немедленно уснул.
– Умничка! – пробормотал Отвратень, неосознанно копируя Кукунину маму.
Отправив ответ, он разбудил второго неофита, отвёл его на кухню, посадил за стол.
Начался следующий цикл.
– Какой же ты худенький! – горестно воскликнула мама. – Совсем ничего не ешь! У меня сердце разрывается! – и она торопливо распахнула дверцу холодильника.
Норон стоял в сторонке, невидимый для её подкорректированного сознания. Она мало что видела, кроме холодильника и телевизора. Не замечала странных гостей, не удивлялась расходу продуктов. Мама была счастлива: сын образумился, и у него наконец-то появился аппетит!
