Евгений Енин - Случайностей не бывает

— Видела, — нахмурилась Яна.

— Подумала: вдруг его потеряли, а не выбросили? Вдруг на нём есть ещё поездки?

— Ну да, — призналась Яна, — мелькнула мысль.

— А чего не подняла?

Яна задумалась.

— Спешила, наверное. А он далеко валялся.

— А могла бы с той стороны тротуара идти?

— Ну наверное… Могла, конечно.

— Во-о-от! Ничего такого, что не могло случиться, не случилось. А мы только дунули да плюнули. Так что здесь сильно не расколдуешься. Ни золота, ни царства не наколдуешь. Только бытовуха всякая. Мороженку хочешь? Мороженку можно.

— Ну вот, — разочаровалась Яна в том, что сама придумала, — я уже представила, что в Кремле волшебники сидят.

— Кто-то сидит, — согласился Дух, — но так, по мелочи, консультанты, советники. А если по-большому, то вами управляют ваши. Им колдовать не надо, у них телевизор есть. Так что вы с собой сами, без нас справляетесь.

Подошёл поезд.

С Белорусской они доехали до Театральной, перешли на Охотный ряд.

Яна продолжала выжимать из Табачного Духа информацию, как смолу из сигареты, и уже знала о тутошних делах почти столько же, сколько Артём узнал за всё время его новой жизни.

Он слушал их в пол-уха и в этот раз смотрел не в телефон, а внимательно по сторонам. И ещё — на Яну, украдкой. Он хотел заметить, как из вагона выходят лишние пассажиры, и угадать, кто из вошедших поедет с ними Туда.

Сначала смотрел на лица, но подумал, что если у какой-то нечисти вместо лица морда, то в Москву она приедет в маске. Стал смотреть на ноги. Ни копыт, ни мохнатых лап не заметил. Подумал, что каждый день, когда жил в Москве, видел кучу людей, которые с виду нечисть нечистью. И теперь непонятно, это московские фрики, или тутошние плохо маскируются.

Вот за день, перед тем, он попал Туда, по вагону, где он ехал, прошли ряженые, колядовали. С лицами, разрисованными гуашью. Или с ничем не разрисованными мордами? Или мужик стоял на перроне с кружкой чая. Артём ещё подумал: куда он её денет, когда допьёт? Или девушки, которые косят под эльфов, с зелёными волосами, они косят, или они на самом деле?

Перед Комсомольской Артём отметил, что народу в вагоне меньше не стало. Даже как-то прибавилось. Он хотел спросить у Духа, но тот увлечённо объяснял Яне, откуда Тут берётся горячая вода. Артём думал, драконы нагревают. Оказалось, свои драконы только в богатых домах, за городом, а для всех воду в трубах через вулкан прогоняют.

На Комсомольской не вышел никто, насколько он мог увидеть. Зато человек десять вошли. Дух уже агитировал Яну вступать в дружные ряды случайников.

Что характерно, даже в плотно заполненном вагоне никто Духа не касался, и внутрь него не вставал. Со стороны это, видимо, выглядело как сумасшедшая девушка, которая активно общается с полутора квадратными метрами пустого пространства.

Перед Красносельской вагон тряхнуло, свет погас на несколько секунд и снова включился желтее и тусклее, слегка подрагивающий, как от свечей. Но если первый раз, соскальзывая Туда, Артём был в вагоне один, сегодня утром кроме него и Духа в вагоне было не больше десятка не-человек, то сейчас ехал полноценный час пик.

— Дух, — позвал Артём.

— Да подожди ты, — отмахнулся Дух, — а потом она мне говорит: «Вам как существу бесплотному служебное жильё не полагается». А я ей: «Милочка, сейчас я сяду вам на колени, и вы получите представление о том, что такое полновесная бесплотность».

— Дух!

Артём ткнул внутрь него рукой, что действовало на Духа, как дёрганье за рукав на человека.

— Да чего тебе?

— Приехали. То есть проехали. Красносельскую проехали.

Дух всмотрелся в темноту за окном, обернулся, поднял брови, обернулся, поднял брови ещё выше. Снова посмотрел за окно. Прищурился на Артёма.

— Это не я, — на всякий случай оправдался он.

— Ну так и не я, — буркнул Дух.

— А что случилось? — заинтересовалась Яна.

— Как-то тесновато, — нахмурился сказал Дух.

— Да ну, нормально, — не поняла его Яна.

— Народу много, — попытался объяснить Артём. — Людей, — уточнил он.

— А кого ты хотел найти на красной ветке в середине дня? — начала Яна иронизировать, но споткнулась. — Ой, ну да. У вас же не метро, а труповозка. А что, он же не живой, — Яна показала на Табачного Духа в ответ на недоуменный взгляд Артёма.

Дух, не меняясь в лице, положил руку ей на шею и слегка сжал.

— Живой, живой, извиняюсь, — прохрипела Яна.

Пошли станции Чёрной ветки.

На остановках Яна прилипала к окну, на перегонах продолжая выжимать Табачного Духа. Но тот отвечал без прежнего энтузиазма, лицо его оккупировал задумчивый Шерлок Холмс.

— Это не наши, — сказал Табачник после Хованщины. — Это люди, у нас отродясь столько людей сразу не жило.

— Но это же Чёрная ветка. Как они сюда попали? — спросил Артём. — Может, как я, случайно?

— Артемиус, ты нудный и глупый, сколько раз повторять, случайностей не бывает. Ну, давай ещё посмотрим.

Яна их забот не знала, и пыталась увлечь Духа в разговор о том, как разные виды нечисти воспринимают друг друга.

— Не реагируют, — сказал Дух.

— Как это? — не поняла Яна.

— Не реагируют, — повторил Дух Артёму, отвернувшись от Яны. — Люди не реагируют. А должны, если они сюда, как ты попали.

Поезд отъезжал от Малюты Скуратова к Загробской

— Э-э-э, да.

Артём хорошо помнил, как он сам метался по вагону, попав на Чёрную ветку первый раз.

— Ой, точно, — Яна тоже сообразила, о чём речь. — А что они такие пришибленные? — Прошептала она.

— Я не знаю, — сказал Дух таким тоном, спрашивать ещё что-то мог только самоубийца.

Через пять минут громкая связь пробулькала с хрипеньем:

— Следующая Конечная, поезд дальше не идёт, давайте, готовьтесь все на выход, чтобы я потом никого не ждала-стояла!

Из динамиков послышался звук смываемой воды и поезд начал тормозить.

— Давай проведём маленький эксперимент. — Дух потыкал пальцем в ближайшую спину. — Выходите?

— А? — как будто проснулся обернувшийся пассажир. — Что? А где…

— Конечная, — подсказал Дух.

— А? Да-да-да, выхожу, — крайне неуверенно сказал пассажир, испуганно озираясь. — А что за…

— Конечная, — ещё раз любезно подсказал Дух. — Станция. Это после Кагановича.

— Кагановича, да… — Пассажир выдохнул с облегчением, как будто это называние всё объясняло. — Да, выхожу, конечно, — сказал он уже твёрже.

Глаза у него при этом оставались стеклянными.

За окнами замелькали колонны и стены из красного кирпича.

Но их мешала рассмотреть стоящая на перроне толпа.