Евгений Енин - Случайностей не бывает

— Конечная, — ещё раз любезно подсказал Дух. — Станция. Это после Кагановича.

— Кагановича, да… — Пассажир выдохнул с облегчением, как будто это называние всё объясняло. — Да, выхожу, конечно, — сказал он уже твёрже.

Глаза у него при этом оставались стеклянными.

За окнами замелькали колонны и стены из красного кирпича.

Но их мешала рассмотреть стоящая на перроне толпа.

Поезд остановился, двери открылись со скрипом, которого на московском участке этой красно-чёрной ветки и в помине не было. Стоящие на перроне молча смотрели на стоящих в вагоне. Затем, шаркая подошвами, люди на перроне потеснились. Прибывшие начали выходить, заполняя образовавшиеся в толпе на перроне пустоты. Наконец в вагоне остались только Табачный Дух, Артём и Яна. И Артёму, и Яне выходить было страшновато.

— Пошли, — бросил Табачный дух и возглавил их короткую процессию.

Двери состава со скрипом закрылись, и он, набирая скорость, скрылся в тоннеле.

Артёму явственно послышалось «Чух-чух».

— Эй, эй, сюда! — раздался крик.

В нише под лестницей прятался работник тутошнего метрополитена, гном Фёдор. Шлема с рогами и красной горящей буквой М на нём не было. Форменного кителя и штанов — тоже. Их заменяли юбочка из травы и бусы из каких-то плодов. Секунд пятнадцать случайники молча любовались открывшейся картиной. Потом Дух скосился на Яну и закрыл ей глаза ладонью, что мало к чему привело: он всё-таки был почти прозрачный. Гном медленно закипал.

— Килт! — наконец, крикнул он, тыча пальцем в юбку. — Килт! Килт!

Глаза его при этом были выпучены, рот брызгал слюной, а судя по общему виду, Фёдора мучили неприятные воспоминания.

— Федя! — Дух упёрся носом в нос гнома. — Мне без разницы, как назовут твою юбку. Ты из норки своей лучше выползи и расскажи мне, что тут происходит.

— Они приехали, — доложил Фёдор.

— Умеет, стервец, формулировать, вот что значит старая школа, — даже в такой ситуации не мог не восхититься Табачный Дух. — Ладно, давайте разбираться.

Яна решила, что станет случайником ещё на Красных воротах, до того, как Табачный дух начал расписывать ей все полагающиеся приятности: служебная квартира с оплаченной коммуналкой, зарплата сто граммов золота в месяц, можно на счёт в «Сбербанке», и похороны с залпом из кремневых ружей после смерти или исчезновения.

Не в случае смерти, а после. С тем, что все мы умрём, Яна была согласна, насколько смерть случайника может быть преждевременной, думать не хотела, тем более, перед глазами висел пример того, что смерть Тут не фатальна. Тут смерть — это способ избавиться от проблем с комарами, например.

В Москве Яна, как и Артём, была студенткой. В остальном сплошная разница. С родителями у неё были хорошие отношения, насколько вообще могут быть хорошими отношения с родителями у девушки её возраста. Чему немало способствовало то, что жила она в своей квартире, доставшейся от бабушки. Ездила на маленькой, но своей машине — донашивала мамину. Парень у неё был, даже двое, она сейчас выбирала, кого подпустить поближе, кого отодвинуть, но не прогнать, оставить про запас. И подруг было хоть отбавляй, и училась она хорошо, и будущая специальность, психолог, ей по-честному нравилась. А ещё она два раза в год ездила за границу, на родительские, конечно деньги. Только хобби у неё были такие, что не одного парня она на этом потеряла: скалолазание и дайвинг.

Но в ту секунду, когда, сидя на спине твёрдого слона-призрака по имени Махараджа, она поверила в то, что ей рассказывал разумный клуб дыма, которому поддакивал смешной парень, Яна решила, что она побывает Тут. Точка! А когда узнала, что можно жить, так сказать, на два города и бросать родителей и подруг навсегда не обязательно, её судьба, а заодно судьбы оказавшихся в зоне поражения Духа и Артёма изменились, как упавший на асфальт арбуз. Она будет с этими прикольными ребятами. Точка! Пока, по крайней мере, не осмотрится, и, может быть, не найдёт другое занятие. Мнение ребят её мало интересовало: сформирует, какое нужно, её этому учили.

При мысли о том, что полчаса на метро, и она, натуральным образом, окажется в сказке, Яна тихонько, так, что слышала только она, повизгивала от счастья и мелко-мелко переступала с ноги на ногу. Не забывая вытягивать из Никотиныча информацию. Про себя она, конечно, продолжала звать его так.

И вот, на тебе, приехали! Вместо сказки какая-то матрица, только люди не одинаковые. И пузатый, почти голый мужик, который думает, что он гном.

Яна начала мысленно формулировать диагноз и намечать пути вывода пациента из бредового состояния, для практики перед экзаменом.

Голый мужик тем временем рассказывал, что люди стали прибывать на станцию сразу после того, как он сам здесь появился. При этом поведать, куда он исчезал с рабочего места, отказывался категорически, только вздрагивал, краснел, и старался стоять от Артёма подальше.

Из каждого поезда выходило человек пятьдесят. Что уже было совершенно необычно. Обычно чужие, заблудившиеся, или перенаправленные, как Яна, прибывали даже не по одному в день, а реже. Гном попробовал провести свою обычную разъяснительную беседу, заодно попытав счастья с чужими телефонами, но прибывшие от него шарахались и отходили в сторону, в разговоры не вступая. Но и наверх с перрона не уходили. Так и стояли. А поезда всё прибывали и прибывали. Гном уже сообщил начальству, но начальство пока никаких распоряжений не передавало.

И вдруг раздался зычный голос:

— Расступитесь. Расступитесь, прошу вас. Фёдор, где вы? Фёдо-о-ор!

Со стороны входа на платформу, откуда послышался крик, по толпе пошла рябь.

— Федька, мать твою ведьму, быстро сюда! — рявкнул другой голос.

Это пожаловало начальство. Красневший всё это время Фёдор, наконец, побледнел и попытался прикрыть свой килт руками. Весь.

Сквозь толпу протискивались: вежливо, высокий тонкий леший в костюме и очках, это он звал Фёдора на «вы», и, энергично пихаясь, тролль в форме метрополитена. Тролль был начальником станции Конечная, леший — всей Чёрной ветки тутошнего метро.

— О, — удивился леший, когда они дотолкались до подножия лестницы, — Табачный Дух, и вы здесь, очень к месту ‒ мы как раз обсуждали ваше возможное участие в этом, э-э-э, недоразумении с нашим общим руководством. А это, видимо, ваш новый ученик. Кстати, не помню, выражал ли вам соболезнования по поводу прежнего ученика. Многообещающий был молодой человек, жаль. А это что за прелестное создание? Ой, прошу вас, не так решительно.

Прелестное создание сначала обомлело от того, что видит настоящего лешего и тролля, потом поразилось своей способности понимать, кто перед ней, но быстро пришла в себя, и принялась ощупывать первую попавшуюся ей осязаемую нечисть ‒ чтобы лучше запомнить. Ведь тут явно что-то пошло не так ‒ вдруг её погонят обратно в Москву?