— Так точно! — отобрав у незнакомки и шкуру и скребок, Хом затеял пантомиму, а Веник принялся прилаживать над костром чугунный котёл на железной дужке — разведгруппы всегда экипировали по высшему разряду.
— Удалось с ней поговорить? — спросил Веник, нарезая мясо.
— Мало. Совсем другие слова. И боится. А ты отбивных пожаришь?
— Ага. Пока мясо будет вариться.
Какое-то время работали молча, а потом вернулись собиратели с полной корзинкой растительной пищи.
— Вот это вкусное, — протянул Хом похожий на морковку хвостик.
— Что? Немытым пробовал? — нахмурился Шеф. — Завари-ка и ты себе пижму. Блин! Учишь вас, учишь, а всё как об стенку горох!
Девчонка изумлённо взирала на творящиеся вокруг странности — Дух Воды вымыл бледно-розовый корешок, выскоблил его ножом и только потом захрустел. Задумчиво понюхал ботву: — Удачно мы сюда зашли, — объявил он во всеуслышание. — Это точно морковь. Отсюда — задача. Выкопать с комом земли и довезти до дому в живом виде, чтобы дождаться семян.
Хом полез в лодку за горшком и лопатой.
* * *
На этом месте простояли несколько дней. Рае, как звали нового члена команды, нездоровилось. Время занимали разговорами — изучали незнакомый язык. Заодно расспрашивали о здешнем житье-бытье и про всякие обычаи. В общем-то, картинка оказалась простой — в среднем селения отстоят друг от друга на день-другой ходьбы и все земли считаются чьими-то. Лучшие участки расположены на берегу, потому что тут можно бить копьём рыбу. Высоко ценятся пещеры. Племена нападают друг на друга из-за охотничьих угодий, из-за того, что кто-то прокрался к берегу и порыбачил на чужой земле. За те же пещеры могут и поубивать друг друга.
Но иногда живут мирно, даже в гости приходят. Угощают соседей, меняются девушками.
Можно ли получить девушку в обмен на что-нибудь из вещей, она не знает — такого обычая тут нет. Зато могут отдать просто так за хорошего охотника, потому что иначе всё равно сбежит.
Велико ли это озеро она не знает. И никто не знает, потому что его никто не обошёл. Ходил ли кто-то искать свободных мест? Ходили. Везде всё занято.
Словом, допрос языка дал довольно много важной информации. Веник даже начал прикидывать, сможет ли он вывезти отсюда ещё кого-нибудь. В этой-то лодке — без проблем, но её предстоит оставить ниже длинного переката на реке, а потом двумя экипажами возвращаться вместе с Серым. То есть — уже всемером. В швертбот, пожалуй, и вдевятером поместятся, но это предел.
То есть — стоит попробовать купить кого-нибудь из людей. Обменять, например, на тот же котёл. Вооружать местных ножами или топорами не хотелось категорически.
— Пуп! У тебя всё ещё нет своей женщины?
— Нет, конечно. Я ведь хромой.
— Ты мне эти предрассудки бросай. Верхом на олене или в лодке это значения не имеет. Поедем сватать тебе невесту. Рая! Ты не знаешь кого-нибудь в этих местах, чтобы и собой пригожая, и без мужика?
— У Аис охотник погиб. Она хорошая и даже сын есть. Уже ходит.
— В вашем посёлке?
— Нет. Там, — девчонка махнула рукой на запад вдоль берега.
* * *
Причалили в сторонке от деревни, когда стемнело, и перед хижинами погасли костры. Тихонько подкрались на вёслах, высадили Раю с котлом и принялись ждать.
Вернулась девушка скоро, привела молодуху с малышом и принесла обратно котёл. Расспрашивать о подробностях Веник не стал — он правил прочь от берега. Лодку заметно качало, освещение скудное — некогда отвлекаться. Мытьё, стрижку и изгнание глистов провели на старом месте — аборигены его так и не приметили и не пришли ругаться по поводу самовольного вторжения чужаков. А, может быть это спорная пограничная территория и сейчас, в сытное летнее время, никому не хочется нарываться на скандал?
Больше задерживаться в этом месте Веник не посчитал нужным — и без того ясно, что будущее Чёрное море пока — пресноводное озеро. Никакого пути в мировой океан отсюда нет, как нет и пути в Грецию за маслинами или в Италию за содой. Сюда стоит приходить за людьми — вдовы с детьми его вполне устраивают. И ботаников нужно будет послать — как-то он не слишком много времени уделял вопросу о растительной пище. А тут — такое богатство! Кроме моркови они прихватили ещё и траву, формой напоминающую деревце с мясистыми листьями, по вкусу созвучными капусте. Возможно — её далёкий предок.
До устья нужной реки без проблем добрались под парусом, а вот вверх по течению намахались веслами до одури. Ниже порогов их ждал Серый. При нём — трактор и сани-волокуша.
— Жалко хороший швертбот бросать, — сказал он, самодовольно улыбаясь. — А с местными я поладил. Два горшка, удочка с железным крючком — и они перестали наскакивать. Опять же трактор их несколько озадачил. Пришлось даже покатать вождя. Но ему не понравилось. Говорит, что ногами быстрее.
При помощи местных охотников лодку вытащили из воды и заволокли на сани. Потом по суше двигались целых трое суток, объезжая промоины. Да и просто медленно ездит их трактор — ведь коробки скоростей к нему не приделали.
Выше порогов ждали катамаран и второй швертбот — трактор нужно было вернуть на ферму. С ним, погруженным на катамаран, опять ползли с черепашьей скоростью — тащили на канате. Иногда выручал ветер, но буксировка за парусником, если ветер не попутный — та ещё задачка. До фермы добрались только в конце сентября, а тут, едва освободились от трактора, к грузу добавилось несколько мешков с зерном — кое-что выросло и было собрано. К тому же «фермеры» поставили себе саманную хатку, крытую соломой — планировалось, что они тут и перезимуют.
До дому добрались только в октябре, наработавшимися до упада, в твёрдой уверенности, что на этом маршруте без моторки становится совсем тошно. И соли не привезли, потому что некуда её было грузить — зимой на оленях сгоняют — на эту осень запас имеется.
Новостей в посёлке было много. Самая главная из них родилась, когда отец мотался по югам — лежала на сгибе Ленкиного локтя и смотрела. Пришлось осторожно брать на руки и знакомиться. Ничего так — обошлось без рёва. В общем — в жизнь Веника вошла ещё одна любимая.
Вьючный караван, как всегда, привёз с севера жир. А разведгруппа, обследовавшая реку, текущую на север, покрутилась в тамошних извилистых руслах, впадающих одно в другое, и добралась до устья Оки. Ни в какую Каму они не попали. Лёха с Кыпом снова не нашли водного пути на запад. Ни зимой, бродя по льду, ни летом, мотаясь по всем озёрам и ручьям на берестянке.
Из Перми пришла моторка — привезла больше тонны латуни и сообщение о том, что теплоход не перенёс дальней дороги. То есть он дошёл до конечного пункта, но в таком состоянии, что его сразу вытащили на берег. По пути он стал давать течи, которые непрерывно конопатили. На бортах стали расходиться стыки досок, а бимсы принялись вылезать из пазов, норовя свалиться. Чтобы всё это не развалилось, пришлось связывать верхние концы шпангоутов канатами и стягивать их скруткой. А разошедшиеся стыки досок заколачивали накладками сверху. Все эти мероприятия позволили добраться до Перми, потому что мотор тянул хорошо и двигались быстро. Когда подкрепление в столицу Урала прибыло, то вместо двенадцати жителей нашло на месте около полусотни — в пещерах вдоль Чусовой обитало несколько племён, мимо которых Веник с Ленкой в своё время проскочили. Вот они и наведывались в гости, да как-то и засиделись в тепле и при рыбном обилии. Такие неудобства, как короткие стрижки и обязательное мытьё их не остановили.
