Это был один из молоденьких пилотов. Молоденьких — потому что возраст здесь мерили только боевым опытом, летными часами и сбитыми истребителями. По паспорту они все были почти ровесниками — двадцатилетние лейтенанты, едва закончившие училище на Кариде, двадцатичетырехлетний комэск Шликсен, двадцатитрехлетний второй комэск Раффлер, двадцатидвухлетний ас Берильон.
— Слушаю.
— Правильно ли я понял, что смертники в основном поражают крупные цели, а на таран истребителей идут только в крайнем случае?
— Именно так.
— Вы сказали, что в том бою сепаратисты уничтожили ангары. Но ведь это неподвижные цели, и у ангара наверно не было щитов. Тогда что угрожает нам у Эхиа?
— Вы совершенно правы, сепаратисты использовали эту тактику именно для атаки неподвижных целей, — ответил Берильон.
Лейтенант просиял — еще бы, отмеченный боевыми наградами пилот-ас только что согласился с его доводами.
— Однако, — продолжал Берильон, — щиты любого дредноута можно истощить долгой мощной атакой. В этот момент дредноут становится уязвим. И я не имею в виду «Викторию», там будет немало и других кораблей. Вот что еще важно — они необязательно пойдут два по четыре. Это только то, что видел я.
— У командиров эскадрилий есть идеи по тактике боя? — спросил Скайуокер.
— Разрешите, — обратился комэск первой эскадрильи Шликсен. — Я считаю, что нужно изолировать сопровождающую группу и группу смертников.
— Они разомкнут строй, — в обсуждение включился второй комэск, — проведут пару маневров, и вы перестанете понимать, кто из них был смертником, а кто сопровождал.
— Если они разомкнут строй, то этот строй перестанет функционировать!
— Ты думаешь, сепаратисты — идиоты?
— Отставить, — сказал Скайуокер. — Берильон, у вас есть какие-нибудь предложения?
— Сэр, я согласен с комэском Шликсеном. Нужно проигнорировать первую группу, сделать обходной маневр и садиться на хвост второй группе.
— Разрешите обратиться.
Опять этот молоденький пилот.
Не стесняется говорить, подумал Скайуокер. Молодец. Сейчас не то время, чтобы выбирать выражения строго по погонам.
— Разрешаю.
Взгляд пилота разрывался между командиром корабля и пилотом-асом. Скайуокеру показалось, что он уловил какую-то подобострастность. Он решил, что ошибся. Может, парень просто не знал, на кого ему следует смотреть и к кому обращаться.
— Сэр, действия усложняет тот факт, у нас те же истребители, что и у сепаратистов. Возможно, это тоже следует как-то использовать?
— Разве я вам этого не объяснял? — удивился второй комэск. — У нас будут маячки!
— Надеюсь, что у сепаратистов таких маячков не будет, — ввернул Шликсен.
— Вечно ты…
— И еще я надеюсь, что на всех истребителях третьей эскадры…
— … панику сеешь!
— Отставить!
Второй раз за несколько минут совещания, от которого зависят жизни.
У комэсков сдают нервы. Не у новичков — у командиров. У тех, которые лучшие из лучших, на лучшем корабле флота, у них — под тысячу летных часов, и именно у них сдают нервы.
… Потому что такого боя еще не было.
… Потому что полторы эскадрильи — мало.
… Или потому, что я не вовремя рассказал экипажу о диверсии.
— На истребителях третьей эскадры знают частоту работы маячков, — сообщил Скайуокер. — Эту информацию я уже передал в штаб вице-адмирала Ламма. Теперь я жду конструктива.
— Лейтенант прав, — сказал Берильон, и молодой пилот снова засиял от счастья, — я бы предложил пойти на хитрость. Если сепаратисты используют строй четыре по два, наши эскадрильи должны перестроиться в такой же строй. Противник будет пропускать нас, и мы сможем легко взять его на прицел.
— Тогда из двенадцати истребителей эскадрильи восемь перегруппировываются в два по четыре, — сказал Шликсен, — а остальные четыре…
— У меня эскадрилья неполная, между прочим.
— Значит, объединим моих четверых с твоими четырьмя для той же самой идеи. Остаются три в резерве. Они могут включиться в бой чуть позднее, чтобы не вызвать ненужного к себе внимания.
— Разрешите спросить, — лейтенант явно напрашивался на третью похвалу, так как снова обращался к Берильону, — сэр, вы разве сами не будете участвовать в бою?
А парень имеет право поинтересоваться, решил Скайуокер.
— Я бы отдал многое за право участвовать в этом бою, — ответил Берильон. — Но на данный момент я это невозможно.
— Почему, сэр?
— Я являюсь рядовым штрафной роты и не имею права…
— Так вы разжалованы?
Тоненькая пленочка презрения на лице.
— Лейтенант Авендано, — сухо произнес Скайуокер, — пока вы находитесь в эскадрилье, прикомандированной к этому дредноуту, вы будете внимательно слушать все, что говорит Алб Берильон. Также внимательно, как если бы говорил я. Потому что единственная причина, по которой я попросил, — Скайуокер выделил это слово, — Берильона рассказать о том, что он знает о тактике сепаратистов — это дать шанс новичкам остаться в живых. В том числе даже такому идиоту, как вы. И независимо от того, разжалован ли Берильон на данный момент или нет, перед вами пилот-ас с пятью боевыми наградами. А у вас пока нет ни одного боевого вылета.
Слева — плотная стена астероидов. Справа — подвешенные в вакууме звезды.
«Виктория» встала на орбиту Эхиа в плоскости астероидного кольца. В той же плоскости шли два дредноута соединения и шесть канонерок.
Отыграться за проваленный рейд на Кьет.
Или постоять в резерве. Как получится.
Астероидная стена поглощала в себя все, что происходило по ту сторону кольца. Связь с дредноутом комэскадры восстановили, распределив канонерки соединения по другим орбитам — под углом к кольцу.
Красными и синими точками на мониторе — расстановка сил.
На соседнем мониторе точки растянулись и приобрели форму. Следить за атакой истребителей даже на крупном плане было тяжело — сказывались помехи, и установленные на канонерках сканеры постоянно теряли их из виду.
— Они ожидали этой атаки, — сказал Карпино. — Или угадали нашу тактику.
Скайуокер не ответил.
Клещи, которыми хотел воспользоваться вице-адмирал Ламм, не сработали — растянутый вдоль внутренней поверхности кольца флот сепаратистов окружить не удалось. Сепаратисты совершили обманный маневр — позволили республиканцам быстро продвинуться вглубь и передислоцировали свои корабли. Клещи были разорваны. Республиканские дредноуты — прижаты к астероидам.
Скайуокер прошелся вдоль рубки, услышал, как один вахтенный офицер сказал соседу:
