– Приходи завтра в Намче, – вставая, сказала Йолка. – Я встречу тебя в десять утра у огромного камня, покрытого тибетскими надписями, который лежит у самого входа в Намче – у того места, куда спускается тропинка с Кхумджунга.
– Хорошо, а что с преподаванием?
– С завтрашнего дня у тебя каникулы.
Оказывается, с пяти до девяти утра проходит целый день! Оказалось, что сознание того, что в восемь начинаются занятия, странным образом обезоруживало Андрея, и он и просыпался позднее, порой в шесть или даже в семь, и делать успевал мало, хотя раньше так не казалось. А сейчас, подскочив в пять, он вцепился в книги, и к девяти утра отвалился с чувством полноценно прожитого дня. Взяв собранный с вечера рюкзак и выскочив из логова, он понесся в Намче, на ходу повторяя формулы имидазола и пиримидина, и перебирая в памяти основные вехи Пелопоннесской войны и те аргументы, которые он нашел в пользу предположений о скрытом аутизме Лисиппа и явной неспособности Перикла к политическому лавированию.
– Пошли, – коротко бросила Йолка, и они двинулись по окружной верхней тропинке куда-то в противоположную часть Намче. Пройдя метров двести за монастырь, они спустились в поселок и через минуту Андрей уже входил в небольшой, но уютный гестхауз.
– Ты уже решил, где будешь жить, куда поедешь?
– Пока нет. Хочу слетать в Индонезию и на Филиппины, поноситься по островам, посмотреть новые места, но с другой стороны… не знаю, как совместить это с желанием читать, учить науки.
– Да, дилемма…, – с улыбкой посочувствовала Йолка. – Тут мы собрались… пообщаться немного, о том, о сём… хочешь присоединиться?
– Пообщаться?
В устах Йолки эта фраза звучала подозрительно обыденно и вяло, так что Андрей сразу заподозрил подвох и порадовался тому, что стал достаточно внимателен, и Йолке не удалось его вот так просто провести. Он потер ладонью небритую морду. Нравится, когда лицо покрыто одно-двух-трехнедельной шерстью – недостаточно длинной, чтобы выглядеть неопрятно, недостаточно короткой, чтобы колоться, и достаточно мягкой и плотной, чтобы руке было приятно прикасаться.
– Хорошо, давай пообщаемся.
– Мы будем наверху, там есть комната для медитаций, мы ее оккупировали, позавтракай и приходи.
– Хорошо…
"Позавтракай и приходи" от Йолки опять-таки звучало совершенно неестественно, уж чего-чего, а заботы от нее ждать не приходится. Значит эта фраза означала "сейчас ты там не нужен – приходи позже", но это она и так могла бы сказать, значит есть другой смысл. Раскапывание мотивации было интересной тренировкой – по словоупотреблению расшифровывать, вычислять подлинный смысл происходящего, а не тот, что демонстрируется напоказ. Значит Йолка пытается пустить его в колею обыденности, успокоенности, прежде чем он придет "пообщаться", чтобы он пришел расслабленным. Зачем? Возможно… для того, чтобы резче был контраст с чем-то, чтобы он получил что-то вроде "контрастного душа". Значит, там, наверху, его ждет что-то необычное, причем такое, которое максимально далеко от обыденности, значит там он встретится с кем-то очень интересным.
Удовлетворившись такими рассуждениями, он заказал завтрак и целиком "влился" в книгу Жозефа де Гобино, выкинув из головы все мысли о предстоящей встрече, отметив про себя, что способность не залипать в хаотических рассуждениях на ту или иную тему и полностью отдаваться интересной на данный момент деятельности – это еще одно изменение, определенно произошедшее с ним с тех пор, как он стал испытывать этот нарастающий и крепнущий интерес к жизни, к своим восприятиям, к наукам, и ему стало понятно, что как невнимательность и рассеянность, так и неспособность к концентрации – это не просто "милые особенности" личности человека, а свидетельство активных гнилостных процессов, идущих в его психике, доказательство тотальной серости и значит, в потенции, ненависти ко всему живому. Удивительно, как меняются представления о мире, когда начинаешь наблюдать за своими восприятиями, за проявлениями людей и делать выводы!
Захотелось проследовать за этой мыслью, и Андрей отложил книгу и зафиксировал, что не возникает разочарования от того, что чтение такой интересной книги откладывается. Просто одно радостное желание пересилило другое, и от этого разочарования не возникает! Бодх прав и в этом, хотя, читая главу про радостные желания, Андрей в этом месте всегда испытывал сомнения. Трудно было представить, что если сильное радостное желание не реализуется, то при этом можно не испытывать НЭ. Просто, когда он представлял себе эту ситуацию, то с трудом мог вообразить такую плотность радостных желаний. Да и вообще представить именно радостное желание было сложно – ему, всю жизнь проводящему в миазмах озабоченности мнением, страха негативного отношения со стороны других.
Раньше рассеянные люди казались Андрею наиболее безобидными, добродушными, а теперь оказывается, что этого быть не может – не могут они быть добродушными, никак! Он стал вспоминать – кого он знал как рассеянных людей, не способных сосредоточиться на одной теме? Нина Новикова – странная девушка в очках, словно вечно пребывающая где-то в себе. Она была просто чемпионом по забыванию чего угодно. Если ты с ней о чем-то договорился, можешь быть уверенным – она или опоздает на два часа, или забудет, или все перепутает. Ее все считали интровертом, то есть предполагалась некоторая интенсивная внутренняя жизнь, и Андрей тоже относился к ней с некоторым умилением, смешанным с раздражением. Но в чем именно состояла эта пресловутая "внутренняя жизнь"? У интересующегося чем-то человека есть конкретные проявления, которые ни с чем не спутаешь – увлеченный человек постоянно носится со своими интересами, рассказывает о них и тем, кто тоже интересуется, и даже тем, кто просто выслушает, и даже тем, кто вряд ли заинтересуется! Человек, имеющий увлечения, всегда стремится заразить других своих друзей и приятелей этими увлечениями – ему просто так намного интереснее будет жить! Может Нина была аутистом? Да нет, у нее как раз было много друзей и подруг… Значит, интересов не было у нее, и ее феноменальная рассеянность соответствует этому выводу!
Андрей испытал всплеск восторга. Действительно, стоит только начать искренне и внимательно разбирать проявления людей, как они становятся открытыми перед ним, лежащими как на ладони, как будто он из четвертого измерения заглядывает свободно внутрь трехмерного тела. Значит и история – не безнадежно запутана, ее можно распутать и добиться ясности.
Андрей вспомнил, как однажды он засиделся в гостях у Нины допоздна и остался у нее ночевать вместе с другими ребятами. Когда Нина переодевалась, она попросила его отвернуться, и в ответ на его удивленный отказ (мол зачем отворачиваться, что тут такого стыдного, показать голую спину и попу) продемонстрировала такое фанатично агрессивное поведение, которое он впоследствии просто вытеснил – настолько сильно это не вязалось с образом застенчивой мягкой девушки. Так что и агрессия есть, и еще какая! Снова все сходится.
