Ну, если Горец прав, и пройдет тесты, то Констант ему в этом поможет, научит, подскажет.
Главное, чтобы Фея жила, забыла того Семена и привязалась к этому землянину.
В конце концов - отчего нет? Они все одинаковые. Этот хоть выделяется и более приемлем флэтонцам характером.
Акино Хорго.
Констант развернулся и стал связываться с кафирами и сленгирами, озадачивать их своей версией.
Через два дня сегюр вызвал к себе Мичигу:
- Что с кандидатами Монторрион? Я вижу тебя ежедневно в покоях моей дочери, но не вижу, чтобы мой приказ исполнялся.
- Я узнал, кто внешне и энергетически приятен сейти, подобрал претендентов. Но, к сожалению их всего двое.
- Род, имена?
- Салиман князь веригов с Копигора, Мансур - племянник императора Юккоса.
- И оба тупицы.
Монти согласно кивнул:
- К сожалению, вы правы.
- Неужели из всей базы данных лишь эти двое подходят по предъявленным требованиям?
- Да, господин сегюр. Соединив пристрастия сейти и ваши требования к кандидату из почти миллионного списка, остались лишь эти.
Рэй задумчиво прошелся по кабинету, встал спиной к парню:
- Скажи мне, как Эйфия по-твоему относится к тебе?
Монторрион замер, боясь дышать, его поразила мысль, что сегюр возможно… Но нет,. - вздохнул, огорчившись: к чему мучить себя бесплодной надеждой?
- Хорошо.
- Что значит "хорошо"?
- Она откровенна со мной и расположена благожелательно.
- А ты?
- Мое глубочайшее почтение…
- Не говори ерунду! - оборвал его Лоан. - Я спрашиваю тебя как мужчину, а не подданного.
Парень молчал, и чем больше думал, что ответить, тем сильнее колотились его сердца:
- Я готов умереть за нее, - признался, робея от собственной смелости. Склонил голову: а теперь наказывайте. Рэйсли покосился на него через плечо:
- У меня на столе отчеты кафиров о твоем физическом состоянии. Весьма. Как на счет отношений с женщинами? В состоянии ли ты быстро завоевать их расположение?
- Э-э-э… Но…
- Я говорю о своей дочери.
Монти чуть не рухнул от этого сообщения. С минуту собирался с мыслями, что разлетелись в миг от радости.
- Я постараюсь.
- Старайся. Если Эйфия благосклонно отнесется к тебе и не станет противиться союзу, я так и быть, соглашусь на него. С сегодняшнего дня ты можешь появляться в покоях сейти без моего разрешения. Но не забывайся и не забывай - Фея сама должна сказать мне, что готова стать твоей женой. И учти: время бежит быстро, а я обещал дочери отравить гоффит за тем землянином, что обогнал вас всех. У него было три недели, у тебя три месяца. За этот срок ты должен добиться привязанности моей дочери и вытеснить из ее памяти образ другого. Тебе ясно?
- Да, господин сегюр.
- Иди.
Рэй махнул рукой, выставляя парня вон из кабинета. Тот вышел на негнущихся ногах, прислонился спиной к стене и уставился в потолок: о Модраш, благодарю, благодарю!
Семена подняли с лежака, не дав досмотреть сон и потащили к Константу.
Чертов мальчишка, - тер по дороге глаза мужчина. Ему снилась Фея, он гладил ее волосы, а она прижималась к его плечу и говорила что-то на своем языке, словно жаловалась. Он только попытался успокоить ее, как эти ненормальные подняли его.
Мужчину втолкнули в каюту. Тот глянул на развалившегося в кресле мальчишку и с ходу подошел к панели в стене, достал стакан горячего фэй - хоть так проснутся.
- Ну? - спросил неласково у парня. - Чего тебе не спится?
- Мы спим по два часа в сутки…
- Поздравляю, а мы по шесть-восемь. Меняться не буду.
Констант фыркнул:
- Садись и слушай мой приказ.
Семен выпил фэй, достал второй стакан и бросил:
- Не зарывайся, ага? Приказку сначала отрасти.
- Слушай мой приказ!… - начал раздражатся Констант.
- Не-а, - качнул головой мужчина, подошел к креслу и навис над парнем со стаканом в руке. - Обороты сбавь и скажи по-человечьи, а нет… Вурдалакам своим приказывай и проси у них хоть пол царства.
- Ты сейчас пойдешь к своим и поговоришь. Объяснишь или заставишь - твое дело, но они должны добровольно отдать свое и-цы Эринии.
- Опять ей плохо?
- Да. Приказ ясен?
- Угу, - хлебнул фэй. - Иди и выполняй.
- Ты пойдешь!
- Малыш, я не раб и не…
- Ты раб!
- Ну, это твои фантазии. Я не раб и не военнослужащий, приказам не подчиняюсь…
- Я твой господин! - взъярился парень, вскочил. Семен прищурился:
- Нервный ты. Опять что-то случилось?
- Не твое дело, тэн!
- Понятно, - буркнул Семен и сел в кресло. Начал потягивать фэй. Константа это вовсе вывело из себя, он выхватил хотт и, взмахнув, опустил пять огненных струн на раба.
Колмогорцев перехватил одну, и, не обращая внимание на боль, ринувшуюся из ран кровь, рванул парня на себя за хвост плетки, обрезая ладонь почти до кости. Схватил Константа за шею и легонько, сугубо для ума, въехал ему коленом под дых, вырвал хотт.
- Ничего штучка. Дерьмовая, - процедил. - Вот им бы тебя и отходить.
Констант выпрямился, выхватил мэ-гоцо и кинулся на землянина.
Странная это была драка. Парень по ловкости и реакции не уступал Семену, но видно, что не от злости на него, а от безысходности кидается, раздирает его что-то, мучает до слез. И Семену парня жаль - не калечить же будущего родственника? Вот и кружились, пихались, кулаками в полсилы махали. Наконец Колмогорцеву надоело: сплюнул кровь из разбитой губы, сел, руки на коленях сложил и уставился на парня.
- Дерись! - закричал тот, с кинжалом на него рванул, но задеть не посмел безоружного, пугнул лишь. Семен не двинулся - смотрит, молчит.
Парень так и сяк - сидит мужчина, поглядывает хмуро и сочувственно.
У Константа челюсть от безысходности свело - злости настоящей на этого дикаря нет, а вроде надо проучить, но с клинком на безоружного - любому бесчестие. Убрал клинок, кулаком замахнулся. Семен чуть в сторону отклонился и Констант пролетел мимо. Мужчина перехватил его и усадил рядом:
- Хорош беситься. Рассказывай, что стряслось.
- Не твое дело, - буркнул с горечью парень. Осел, голову свесил. - Тебе не понять.
- Отчего ж? Вроде с языком проблем у тебя нет, а у меня со слухом.
- Ты тэн.
- Это я уже слышал. Ладно, не хочешь, не говори. Держи в себе и гори.
- Ты все равно не поймешь, ты не знаешь обычаев наших.
- Ты себя уговариваешь или меня? Послушай меня, малыш: я тебя лет на пятнадцать старше, а значит опытнее, и бывают такие ситуации, когда каким бы ты сильным не был, каким бы взрослым не хотел казаться, не можешь и все. Опыта не хватает, знаний, понимания. Даже у меня. И не стыдно это, и не доказательство несостоятельности или слабости. Жизнь. Романтики в ней ровно столько, сколько ты в нее вкладываешь, а остальное цинизм, голый расчет и пошлая обыденность. И если ноль ты в этом - не разберешься. Здесь главное в себе не замыкаться, а наоборот попытаться выяснить хоть окольными путями нужное тебе.
