Клемент вышел из кабинет. Дверь захлопнулась.
— И всё же я заберу вас отсюда, — твёрдо сказал Клемент.
Маргарита смерила стены зала Совета хмурым взглядом, затем вперила его в Лиайрика:
— На кой ляд ты притащил нас сюда среди ночи?
— Я бы тоже хотел это знать, — добавил Тромм. — И побыстрее излагай, спать охота.
Лиайрик нервно прошёлся по залу.
— Коллегия и братства практически единогласно признали истинным Избранником судьбы и всех богов Авдея Северцева. Кандидатура Фенга решительно отвергнута. Пришлось полностью исключить его из всех комбинаций. Я уже отдал распоряжение инспекторам.
— Да, новость жизненно важная, что и говорить, — ядовито процедила Маргарита. — Мать твою, Лий! И ради такой мелочи ты повыдёргивал нас из постелей?
Тромм молча пошёл к выходу. Лиайрик бешено хлестнул хвостом по узорчатым изразцам пола.
— Но Избранным должен был быть назван Винсент Фенг! Бенолия проигнорировала нашу волю.
Маргарита возвела глаза к потолку, тяжко вздохнула, посмотрела на Лиайрика и произнесла с интонацией терпеливой учительницы, вынужденной в десятый раз объяснять таблицу умножения дебильноватому ученику:
— Избранный — это расходный материал, который уничтожается сразу же, как только перестаёт быть полезным. Так не всё ли равно, как он будет назван — Избавителем или Погибельником, Винсентом Фенгом или Авдеем Северцевым?
— Нет, уважаемая коллега, не всё равно. Ты не забыла, что автор «Лицеистского файла» не кто иной, как Авдей Северцев? Так, как этот сопляк, нас мордами в грязь не тыкали даже гроссмейстер Даайрид и президент Хонгтианэ. Авдей Северцев — враг ВКС, и враг непримиримый!
— Да на здоровье! — фыркнула Маргарита. — Пусть враждует. Так даже проще будет убедить Иалумет в том, что с помощью Избранного орден Белого Света намерен вернуть свою кровавую диктатуру. И что за Вратами в якобы благодатную Ойкумену, которые намерен распахнуть Избранный, иалуметцев не ждёт ничего, кроме вселенского зла. Люди опять начнут верить в то, что ВКС — единственное их спасение в океане горестей и бед.
— Я против, — сказал Тромм. — Твоё решение ошибочно.
Он вернулся от двери в зал, сел в кресло.
— И в чём же я ошибаюсь? — спросила Маргарита.
Тромм пояснил с кривой усмешкой:
— Если Авдей Северцев превращается в Погибельника, то мы уподобляемся Максимилиану с его Преградительной коллегией.
— Неприятно, — согласилась Маргарита. — Но ничего страшного в этом нет. Династия Хейгебаумов правит Бенолией на сто лет дольше, чем ВКС Иалуметом, и будет править ещё столько же.
— Не уверен, — качнул головой Тромм.
— Будет-будет, — заверила Маргарита. С удобством расположилась в кресле и пояснила: — Революция там невозможна. Все объективные признаки революционной ситуации в Бенолии есть, но для коренного социального преобразования этого мало. Нужен ещё и субъективный признак — единая организующая группа, которая не столько возглавит, сколько объединит все существующие группировки и направит их на борьбу с режимом. А в Бенолии слишком много претендентов на роль вождей. Вместо того, чтобы свергать Максимилиана, реформисты Бенолии тратят все свои немалые силы на грызню с конкурентами. Восстания там поднимают постоянно, но ещё ни одно не продержалось дольше месяца. Все они заканчивались поражением из-за межпартийных конфликтов. Так что императорская власть стабильна и нерушима.
— Однако ты признаёшь, что бенолийские реформисты — это могучая сила.
— Любые реформисты — могучая сила. Хоть в Бенолии, хоть в Хонгтианэ. Само существование мироздания — это процесс непрерывного обновления. Другое дело, что вся активность реформистов может уподобиться бегу по кругу. Тогда ситуация вне этого круга будет оставаться неизменной сколь угодно долго. Как в Бенолии.
Лиайрик посмотрел на неё с кривой усмешкой.
— А что ты скажешь на это? — он дал ей папку с распечатками. Вторую папку протянул Тромму. — Это листовки и сетевые сообщения пяти наиболее влиятельных реформистских партий Бенолии. Как видите, содержание их резко поменялось. Реформисты стали высказываться против ВКС. Обвиняют нас в смерти Михаила Северцева. Выражают восхищение его сыном. Тем самым Авдеем Северцевым, которого братиане называют избранным богами и судьбой Избавителем!
— У них появляется точка соприкосновения, — мрачно процедил Тромм. — Прежде реформисты брезговали братианами как безмозглыми и падкими до халявы фанатиками, братиане ненавидели реформистов как безбожных и высокомерных отрицателей Пророчества. Теперь же у них появилась точка соприкосновения, имя которой Авдей Северцев.
— Очень слабая и маленькая точка, — сказала Маргарита.
— Каким бы маленьким и слабым соприкосновение ни было, оно всё равно остаётся союзничеством. Вскоре братиане и реформисты заметят, что у них больше сходства, чем различий. Например, и те, и другие умеют хранить верность выбранной ими идее даже под пыткой или на эшафоте. И братиане, и реформисты ненавидят императора. Им есть в чём и ради чего объединяться.
— Но лидировать в таком союзе будут реформисты, — заметил Лиайрик. — Они смелее и решительнее братиан, к тому же привыкли не дожидаться знамений, а решать всё собственной волей. К счастью, ни малейшего намёка на единство нет как между реформистскими партиями, так и между братствами. Так что союз между братками и мятежниками тем более невозможен.
— На счёт реформистов у меня такой уверенности больше нет, — сказала Маргарита. — Прочитайте повнимательнее их сообщения. Там начали появляться общие ноты. Какофония сменяется гармонией. Это как в оркестре — много разных инструментов, и наигрыш у каждого свой, но все они сливаются в единую мелодию.
— И кто же будет играть первую скрипку? — поинтересовался Тромм.
— А это без разницы. Главное, что дирижировать начинают центристы.
Тромм пробормотал под нос ругательство.
— Самая опасная из антиимперских партий Бенолии, — хмуро добавил он.
Лиайрик опять заметался по залу.
— Ситуация выходит из-под контроля. Избранник-реформист! По космонету новость уже просочилась в Западный предел, и мятежники восприняли её с немалой благосклонностью. Орден Белого Света пытался похитить Северцева из-под ареста, и теперь на западе светозарные быстро набирают популярность. Объединения мятежников и орденцов допустить нельзя! Это смерть.
— Что ты предлагаешь? — спросила Маргарита. — Не будь у тебя конкретной идеи, ты не стал бы выдёргивать нас сюда среди ночи. Да сядь ты! Что мотаешься как наскипидаренный?
