Лоцман ничего не ответил, и Отвратень продолжил, обнадёженный молчанием оппонента:
– Гранкуйена называли «Последним Лоцманом», потому что «Настоящие» исчезли. Ты сам стал легендой. «Давным-давно, когда ещё строили Большой Дом, во вселенной обитали всемогущие Лоцманы…» Поэтому ты и явился на Землю – ради тех, кто похож на тебя. Нечто, что появилось на свет не как человек, но обладает душой. Нечто, что инстинктивно овладело сложнейшими магическими приёмами и способно влиять на материю. Нечто постоянно развивающееся…
– Красиво! – перебил его Лоцман. – Ты забыл ещё одну похожесть. Их невозможно подчинить ничьей воле. Они – часть Метрополитена. Каждый день они пропускают через себя миллионы живых душ. Вы об этом подумали? Не-ет! Вас интересовало, насколько они сильные и на что способны. Но вам и в голову не пришло, что они остаются частью чего-то бесконечного. Да, они постоянно развиваются и учатся! Даже Зазеркальщик не способен их удержать. И что теперь? Вы прибыли сюда ради Держителей. Может быть, пора поискать новый ресурс?
– Чем плох этот?
– Тем, что вы не способны им овладеть.
Отвратень улыбнулся – он услышал достаточно.
– Мы не можем подчинить Держителей, пока сохраняются описанные тобой условии, – согласился он и уточнил: – Не можем, пока они часть метро и пока миллионы людей сохраняют их связь с этим миром.
– Вот именно.
– Вот именно! Нет ничего вечного. Если уничтожить метро и людей, мы получим бездомных духов, привыкших к ежедневной энергетической подпитке, но не способных добывать её самостоятельно. Но ведь они развиваются, верно? Они научатся новому способу, как и другие духи в похожих условиях. Они будут питаться теми людьми, которых смогут поймать. Когда я предложу им другой, более богатый источник энергии, они выстроятся в шеренгу и постучатся в ворота Уишты-Йетлина. И Большой Дом падёт перед ними. Ведь они больше, чем просто призраки или духи! Такая сила, такие способности, такие стремления! Я бы назвал их «Лоцманами», если бы это имя не было занято.
– И ты думаешь, они послушают тебя?
– Конечно! Но не меня, а себя. Единственная причина, по которой Лоцманы не завоевали мир, состоит в том, что они уже это делали. Вы живёте очень долго. Полагаю, вы перепробовали всё. Держители – ещё нет.
– Мы ещё не всё перепробовали! – упрямо заявил Ясинь, раскрывая выбранную книгу.
Картинок там не было, поэтому он вернул её на место – и тут же вцепился следующую. Дед подхватил его под локоть и потянул «пациента» прочь из комнаты.
– Хватит!
– Но я…
– Хватит!!
Ясинь сверкнул на него глазами, но тут же притих, оставил захваченный фолиант на вершине высокой стопки и смиренно последовал за Дедом.
Четыре дня прошло после исторического разговора в ванной – достаточно, чтобы привыкнуть к победе над Отвратнем. Но каждый раз, чувствуя злость – не важно, по какому поводу, – Ясинь одёргивал себя и настораживался, готовясь к новому сражению. Злость, ярость, гнев – все эти эмоции могли стать лазейками для Тийды. В эти минуты на него было больно смотреть: Ясинь становился покорным и постоянно вслушивался, как будто ждал удара в спину.
Тийда не бунтовал. Он замолчал вскоре после того, как Обходчик обвинил пушчремца в убийстве Гийолы. Но сначала заставил их обоих помучиться: Дед едва не задохнулся, нахлебавшись горячей воды, а Ясинь испытал такое отвращение и ненависть к самому себе, что, если бы под рукой оказалось оружие, он бы, не раздумывая, прекратил своё презренное бытие.
Зачем жить, если единственный близкий человек погиб по твоей вине?
После того, как Норон подкорректировал память Ясиня, сознание пушчремца замкнулось на мысли: «Она умерла! Она погибла! Зачем мне теперь жить?» Гийолы больше нет – в этом он был уверен, поэтому у него не было повода бороться – и он капитулировал перед Отвратнем, который, напротив, жаждал сражений. О, если бы Тийде дали повод – он бы показал, почему его называют «Непобедимым»!
Но Дед, наученный чередой запоминающихся поражений, сменил тактику. Не стоит и пытаться победить Отвратней с помощью магии Большого Дома! Столетиями неутомимые изгнанники противостояли агентам Уишты-Йетлина. Что против них обычный Страж Границ?
Единственный настоящий противник Тийды – это Ясинь. И Ясинь сделал свой ход.
Корректировка Норона слетела в тот момент, когда Тийда услышал «Ты сам её убил!» Ясинь мог поверить в гибель Гийолы: много раз она была на самом краю и чудом избегала смерти. Но поверить в то, что он убил её своими руками – никогда!
Фраза, брошенная наугад, сыграла решающую роль: Ясинь воскрес, чтобы опровергнуть это обвинение, попытался вспомнить подробности трагедии – и обнаружил вместо воспоминаний убеждённость, что так оно и было на самом деле. А такого не могло быть никогда! И тогда осознал, что его обманули. Он не понимал, в чём именно и какой фрагмент воспоминаний – фальшивка. Мысль о том, что у него отняли не только Гийолу, но даже память о ней, пробудила прежнего защитника – и Ясинь обратил свою ярость против врага. То есть против себя-Тийды…
– Что я сделал? Что я с ней сделал? – рыдал он.
Откашлявшись, Дед высунулся из-за края ванны и внимательно посмотрел на тоскующего пушчремеца. Гость сидел на полу, вцепившись руками в волосы, и раскачивался, как будто пытался оторвать себе голову или снять скальп.
– Я позволил ему… Он её убил… Я её убил!.. Но я не мог!
Купированная память не желала восстанавливаться. Расспросив Ясиня, Дед так и не разобрался, что произошло на самом деле. Определённо, Гийола смогла пережить первое нападение пасть-пиявки, а потом довольно долго пряталась. По расчётам Деда, «прятки» продолжались больше двух недель – если считать с того дня, когда погиб Тахмей.
Ясинь мало что помнил из посещения новой базы Отвратней. Он видел Норона, Траквештрерию и нечто, похожее на коконы Вражниц. Последнее огорчило Обходчика, хотя чего ещё было ждать?
Хуже всего, Дед не мог заглянуть в Гьершазу и проверить: Уи-Ныряльщица обязательно бы воспользовалась шансом. И, пока отсутствовали доказательства, Гиойла оставалась одновременно живой и мёртвой.
– Она спаслась или нет? – вновь и вновь спрашивал Ясинь.
Вопрос волновал его даже больше, чем условная победа над Тийдой Лан Хоколосом, который по-прежнему сидел где-то там, глубоко внутри. Отвратень казался временной проблемой: Ясинь надеялся найти лекарство, чтобы изгнать паразита.
– У тебя же получилось! – напомнил «пациент», когда Дед выдворил его из своей комнаты. – Ты же определил, что во мне кто-то прячется!
