Евгений Енин - Случайностей не бывает

— Итак, Фёдор, вы утверждаете, что вы гном.

— Гном, — сглотнул Фёдор.

— А что заставляет вас так думать?

Фёдор внимательно осмотрел свои руки, опустил взгляд ниже, увидел юбку из уже увядающей травы, попытался взбить её попышнее, чтобы уменьшить прозрачность, но стало только хуже. У Яны появилась возможность узнать, что Фёдор носит трусы с котятами.

— Ну, как-то так вот …

В доказательство того, что он гном, Фёдор показал ладони. Ладони были самые обыкновенные, даже не мозолистые, чего невольно ждёшь от гнома.

— И это всё, что вы можете сказать? То есть, показать?

Фёдор задумчиво приподнял грязную босую ногу.

— Так, хватит с нас анатомии. С анатомией всё у вас нормально. А когда вы осознали себя гномом?

— Года в три, — грустно признался Фёдор.

— А как реагировали окружающие, когда вы сообщали им, что вы гном?

— Били, — прослезился Фёдор.

— Били? — оживилась Яна. — Кто вас бил?

— Тролли… В детском саду…

— Вас били тролли? Да вы что! — Яна черкнула что-то в блокноте. — А за что они вас били?

— За то, что я гном, — захныкал Фёдор.

— Это они вам говорили, что бьют, потому, что вы гном?

— Да-а-а….

Фёдор практически рыдал.

— И ещё что я грязный, тупой и сопливый-й-й-й…

— Итак, в результате регулярных избиений, которые пациент перенёс в раннем детстве, он пришёл к выводу, что является гномом, — диктовала Яна сама себе и быстро писала в блокноте.

Она загнала Фёдора в закуток под лестницей в город и вовсю готовилась к экзамену. Гном был отдан ей на растерзание после того, как вернулся, передав приказ лешего остановить движение, и отправил высокого мужика в «Регистрацию и распределение».

Мужик держался молчаливо, задумчиво, но, в отличие от прочих прибывших, взгляд имел ясный, и, поглядев на начальственную нечисть, только кивнул, как будто был уверен, что рано или поздно встретит лешего и тролля, и вот это наконец случилось. С гномом он ушёл молча, вопросов «где» да «что», как Артём, не задавал. Про телефон гном его не спрашивал.

Поезда прибывать перестали, но пока это был единственный результат. Прибывшие находились в ступоре, шевелиться, отвечать на вопросы и реагировать на тычки и щипки перестали. Но стоило ждать, что они «разморозятся», и тогда проблема выйдет на поверхность в буквальном смысле и в большом количестве. И никто не мог предсказать, когда это произойдёт, завтра или через минуту.

А помрут все здесь, так тоже мало приятного.

— Мы не можем этого допустить, — в который раз повторял леший. — Голубчики, вы только представьте, что будет, если вся эта, э-э-э, я не побоюсь сказать, толпа выйдет Туда? И столкнётся с, э-э-э, непривычными для них обычаями, традициями, и, не побоюсь сказать, технологиями? Для них это будет шок! И что будет потом, если, как утверждает уважаемый Табачный Дух, их здесь быть не должно? Им придётся вернуться! И — раз, два, три — тысяча человек побежит в, э-э-э, полицию с одинаковыми рассказами? Такого никогда не было! Люди наверху не смогут этого, э-э-э, переварить!

— До того, как вернуться, им в живых как-то придётся остаться, — мрачно проговорил тролль. — Если они столкнутся с обычаями и традициями наших ребят в пятницу вечером, а сегодня у нас пятница, технология им одна останется: в мясорубку и на корм драконам.

Яна вопросительно посмотрела на Духа.

Все они сидели в кабинете начальника станции, Афанасия Кремниевича. Кроме Духа. Дух висел. Он наклонился к Яне.

— У вас есть рабочие окраины?

— Ну, есть.

— Там как в пятницу вечером? Пьют, дерутся?

— Ну, бывает, наверное, — поёжилась Яна, представив какое-нибудь Бирюлёво в районе овощебазы.

— А на Красной площади у вас в это же время как, тихо?

— Тихо, конечно, там же Кремль, охрана с автоматами.

Яна показала охрану с автоматами.

— Ну вот, представь, что у вас там, на окраинах сплошная Красная площадь по сравнению с тем, что здесь бывает.

— Ну вы даёте! — восхитилась Яна.

Зато поёжился Артём. Он представил, как провожает Яну вечером домой, а к ним подходят три пьяных тролля. Интересно, кстати, от чего они пьянеют.

— Скипидар, метиловый спирт, — подсказал Дух. — Да ты на Афанасия с таким ужасом смотрел, легко было догадаться, о чём думаешь, — хихикнул он.

— Ну, значит они не должны отсюда выйти, — продолжил леший. — Пока мы не справимся с этим, э-э-э, кризисом. Какие будут предложения?

Начальник Чёрной ветки оглядел собравшихся.

Артёму с Яной быть в кабинете начальника станции не полагалось, но Дух настоял, сказал: полезно для процесса начального профессионального образования.

— Да какие проблемы, — отхлебнул тролль то, что он пил вместо чая, с сильным аммиачным запахом, заваренное в стальной сеточке. — Я вызову дежурного дракона. Поставим у входа, и пусть попробуют выйти. Первый десяточек, хе-хе, обуглится, остальным сразу гулять расхочется.

— И ещё пара сотен погибнет в давке, — тихо сказал Дух.

— Ну нет, — поморщился леший, ‒ у нас больше года несчастных случаев не было, а вы, дорогой Афанасий Кремниевич, этакое предлагаете! А отчитываться мне, между прочим, не вам, эта вся история уже дошла, э-э-э, до Управления всего. И руководство операций возложено на меня, между прочим. А я до сих пор не могу понять, чем я руковожу.

Леший подпёр голову тонкой рукой, зашевелил длинными пальцами в зеленоватых волосах.

Противно зазвонил телефон.

Звук был такой, как если бы две ржавые железяки шкрябались друг о друга. Все вздрогнули. Артём с Яной одновременно хлопнули ‒ он себя по карману, она по своему рюкзаку, но их телефоны здесь не работали. Работал стоявший на столе у лешего старинный, чёрный аппарат с круглым номеронабирателем и шнуром в тканевой оплётке, уходящим в стену.

Артём заметил, что часть шнура у стены болталась и дребезжала, как ложечка в стакане в купе несущегося поезда. Звонили явно не с соседней станции.

— Ох, ты ж в дракона твою ведьму головой, — тихо выругался тролль.

Этот телефон предназначался для связи с Москвой, руководством московского метрополитена. Связь установили давно, ещё когда московский метрополитен носил имя Кагановича и состоял из одной красной Сокольнической ветки, появление которой и привело к строительству Чёрной ветки, а она была прорыта силами тутошних гномов с привлечением гигантского червя-мутанта Олгой-Хорхоя, выписанного из Средней Азии.

Вот из-за этого червя всё и случилось.

Опыта перемещения таких огромных масс, как этот червь, длиной в пять поездов метро и толщиной в три, Тут ни у кого не было. Пока червь рыл Чёрную ветку, проедая её под землёй, он слегка дребезжал, и тот же Табачный Дух устал предупреждать начальство о том, что червь перенесён некачественно, и он Тут нестабилен.