Все это я без особого энтузиазма изложил отцу Олегу.
– Да… – протянул тот, – где чукчи – и где мы… Не вяжется что-то…
– Сам вижу, что не вяжется. Придется нам с тобой самим выяснять, что за черт у тебя там завелся.
– Нам? – в голосе священника не было ни малейшего энтузиазма.
– А кому же еще? Тебе по должности положено чертей гонять, а я уже ни за что не отступлю – я человек любопытный.
– Погубит тебя когда-нибудь это любопытство…
– Будем надеяться, что не в этот раз!
На этой радостной ноте мы и расстались, решив, что утро вечера мудренее.
В свете яркого зимнего солнышка храм казался уже совсем не страшным. Искрился и скрипел под ногами снег, шуршали за забором проезжающие автомобили – разве может в такой обстановке произойти что-то жуткое? Все вчерашние приключения казались дурным сном, и в подвал разрушенной церкви мы полезли уверенно и без страха. На подвале настоял я – мне казалось необходимым осмотреть место гибели первых двух рабочих. Сейчас я уже был готов согласиться с мнением милиции – напились и заснули работяги, а что непьющие были – так на таком морозе и лютый трезвенник не удержится. Да непьющему и тяжелее дозу рассчитать, вот и перебрали с непривычки… Очень хотелось быстренько найти рациональное объяснение всему происходящему – и домой, домой, в теплую ванну. Увы, в мрачном темном подвале радужный настрой как-то быстро рассеялся. Фундамент церкви был явно намного древнее стен – похоже, что ее не раз отстраивали на той же основе. Крепкая кладка из бурого кирпича, сводчатые низкие потолки – все это почти физически давило на плечи. В свете фонарей темные потеки на стенах коричневели засохшей кровью, а кучи строительного мусора белели обломками костей… И – снова появилось неприятное ощущение в позвоночнике – здесь что-то было. Это ощущение похоже на почти неуловимый запах, к которому принюхиваешься, но никак не можешь определить. Знаешь только, что он тебе очень не нравится. Чувствуешь этот запах не носом, а сразу мозгом, теми его отделами, которые у современного человека почти исчезли за ненадобностью…
По выщербленной каменной лестнице мы спустились еще на один ярус. Здесь было ощутимо теплее – как в настоящих пещерах, куда никогда не может добраться мороз. Похоже, это был фундамент под фундаментом – ушедшие в землю подвалы совсем старинной постройки. Отец Олег сказал:
– Мы и не знали про эти глубины, пока не стали разыскивать пропавших рабочих, и кто-то не припомнил, что они ушли подземелья осматривать. Два дня искали, но и половины не осмотрели, только случайно наткнулись на трупы. Здесь уже недалеко, только…
– Что?
– Ты не пугайся, там полно захоронений старинных, в стенах. Уж и не знаю, кто там кого хоронил – хотел археологов пригласить, да патриарх благословения не дал.
Действительно, в стенах низкого, но широкого, мощеного камнем коридора были ниши. Большинство из них было закрыто каменными плитами с полустершимися надписями, кажется на латыни, но некоторые плиты вывалились и в темноте каменных углублений можно было рассмотреть замотанные в какие-то тряпки высохшие останки. Судя по их виду, они пролежали здесь не одну сотню лет… Мне припомнилось, что так хоронили своих единоверцев ариане, но откуда бы им тут взяться? Загадка.
– Вот здесь, – сказал отец Олег, – здесь мы их нашли.
В пыли, скапливавшейся на полу, похоже, столетиями, отчетливо были видны следы многочисленных ног – конечно же, нашедшие покойников все затоптали. Впрочем, место, где лежали два тела, просматривалось вполне отчетливо. На всякий случай, я тщательно оглядел все вокруг – мне показалось странным, что два мужика поперлись в такую даль по подземельям, причем, ни разу не свернув и не заплутав, шли сюда кратчайшей дорогой. И могилы в стенах их не напугали, и темнота на остановила… Как-то не вяжется это поведение со строительными рабочими… Может быть, они знали, куда шли? Или их кто-то вел? Или карту клада нашли? Это бы многое объяснило – вестимо, где клад, там и трупы… Может, был с ними кто-то третий, который их… Заморозил? Как? Облил жидким азотом из ведра? Мне сразу представилась картина, как идут в темноте (без фонаря!) трое мужиков в спецовках и тащат дымящиеся ведра с жидким азотом… Чушь какая-то!
И тут все псевдодетективные рассуждения разом вылетели у меня из головы. В круге света мощного фонаря, между многочисленными следами рабочих ботинок, слегка затертый, но вполне отчетливый, стал виден еще один след – след маленькой босой ноги. Это было настолько нелепо, что я на секунду усомнился в своих глазах, но по спине уже побежал морозный холодок. Молча я толкнул отца Олега локтем и показал ему на след. Думаю, что мои глаза были не менее испуганными…
– Ребенок? Босой? Здесь? Как… – слабым голосом спросил священник.
– А вот так – смотри.
В темноте уходящего вдаль коридора стоял мальчик лет десяти. На нем была какая-то накидка, вроде простыни – из под нее виднелись босые ноги. Бледное лицо с большими темными глазами было невыразимо печальным. Мы застыли на месте. Свет фонарей как бы обтекал маленькую фигурку, оставляя ее все время слегка в тени, не давая разглядеть как следует – я видел отчетливо только лицо, отмеченное какой-то печатью отчаяния, и – ноги. Босые ноги стоящие на промерзших камнях.
Мальчик шагнул к нам.
– Холодно, здесь так холодно – тихо сказал он, – заберите меня отсюда, я хочу домой. Мне все время так холодно… Я хочу домой, я хочу тепла, мне холодно, мне все время холодно…
Мальчик сделал еще один шал и протянул к нам руки. И такой нечеловеческой тоской был полон его голос, что отец Олег невольно шагнул ему навстречу – обнять, согреть, защитить маленького замерзшего ребенка… Повеяло холодом, как из открытого морозильника и свет фонарей начал стремительно тускнеть. Я, опомнившись, схватил священника за рукав и изо всех сил рванул на себя.
– Бежим отсюда!
И мы побежали. Мы неслись сломя голову по темным коридорам, стараясь не поломать себе ноги в свете гаснущих фонарей. Мы бежали, задыхаясь и спотыкаясь, мы задевали головами за низкие потолки и ушибали локти о каменные стены, мы продолжали бежать, поскальзываясь в снегу на дворе… Не помню, кричали ли мы – очень может быть. Но, даже тогда, когда, оставивший в узких воротах полкрыла и задний бампер «Опель» отца Олега выскочил, мотаясь из стороны в сторону на гололеде и бешено буксуя колесами, на проспект, в наших ушах все еще звучал такой жалобный голос:
– Холодно, как здесь холодно…
