Харон взял браслет, повертел в руке, с завистью вздохнул и вернул Петру.
— Хорошая вещь.
— Довезёшь?
— Ты не понимаешь… Без галактики у меня не получится. Она… ну как пропуск.
— А у других? Тех, кого ты перевозил. Они были?
— Были.
— И где те люди их брали?
— Не знаю. Где-то в городе… наверное.
— Покажи мне, как хоть они выглядят.
Харон порылся в кармане и вынул небольшой кругляш. На одной его стороне была спиралевидная галактика. Схематическое изображение. Понять по нему Млечный ли это путь, одно из Магеллановых Облаков, Андромеда или же нечто совершенно иное не представлялось возможным. На другой… А другой стороны у монеты не было. Сколько не переворачивал её Пётр, на него смотрела галактика. Украдкой он царапнул монету ногтем и перевернул. Царапина осталась.
— Ты не можешь увидеть другую сторону, потому что монета не твоя, — тихо сказал Харон.
— А что там, на другой стороне?
— Найдёшь — увидишь.
Со стороны домов медленно наползал туман — густой, зелёный. Пётр шагнул в туман и скоро потерял направление движения. Он просто брёл по старинным улицам, обходя иногда возникающие у него на пути тёмные силуэты. А потом он вышел на площадь. Здесь туман кончался, резко, словно чья-то рука провела границу. На другом конце площади оказалась кофейня. Из неё доносилась приглушённая музыка. Пётр подошёл ближе. Вывеска гласила: «Привал усталого путника». Пётр открыл дверь. Внутри оказался маленький уютный зал. За стойкой бара стоял бородатый дядька с большим красным носом, напоминавшим картофелину и светившимся в темноте. Два безголовых официанта принимали заказы. При этом голову они держали в левой руке, а правой делали пометки в пришпиленном к груди блокноте.
Пётр уселся за самый дальний столик, почти полностью погружённый в темноту.
— А вы смелый человек, — произнёс чей-то вкрадчивый голос.
Напротив Петра за столом сидела серая кошка с оранжевыми глазами и тщательно вылизывалась.
— Я доброволец.
— И в чём же заключается ваша добрая воля?
— Узнать, что же здесь происходит.
— Это не добрая воля, это любопытство. То самое, которое сгубило кошку.
— Я не кошка, — тактично заметил Пётр.
— Ах, да! Я забыла… Бравый спейсер, готовый пожертвовать своей жизнью ради спасения грубых примитивных сетлеров. А вы подумали, что они, может быть, и не нуждаются в вашем спасении?
— Во-первых, почему вы принимаете решение за них? — возмутился Пётр.
— Я не принимаю решений, я всего лишь предполагаю. Строить предположения — основополагающая черта разума, не находите?
— А во-вторых, с чего вы взяли, что я снял скафандр ради сетлеров?
— Вот так и рушатся представления о благородных порывах человека, — кошка выпустила когти и провела правой передней лапой по столу. На столешнице появилось шесть ровных полосок. — Позвольте тогда спросить, ради чего вы решились на столь сумасбродный поступок?
— Вас так интересуют мои мотивы?
— Представьте себе, да. В этом заведении не так часто встретишь интересного собеседника.
— Я хочу установить контакт с иным разумом.
Кошка лениво потянулась.
— Как это банально, молодой человек. Ну вот, вы своего добились. Что вы будете делать дальше?
— Зависит от обстоятельств, — Пётр заглянул в оранжевые глаза кошки и замер. — Вы хотите сказать, что вы — иной разум?
— В этой кофейне каждый разум — иной.
— Вы относитесь к числу создателей этого города? — взволнованно спросил Пётр.
— Молодой человек, вы себе хотя бы приблизительно представляете возраст города? Разумные существа столько не живут.
— Вы принадлежите к расе создателей города? — иначе сформулировал вопрос Пётр.
— Они не имели расы как таковой. Как вы думаете, долго продержится разделение людей на расы, если каждый будет способен изменять свой организм по собственному желанию.
— Тогда кто вы?
— Кошка. Серая кошка.
— Говорят, что ночью все кошки серы, — сказал Пётр.
— Про нас много что говорят. В средние века докосмической эры Земли нас, например, считали слугами дьявола и верными спутниками колдуний.
— И где же ваша колдунья?
— Идёт сюда, — кошка лукаво улыбнулась. — Фактически она уже здесь.
— Ах, вот ты где, кошка! — за столик подсела девушка. — Нашла себе молодого человека?
На первый взгляд ей можно было бы дать лет двадцать, если бы не огоньки в её глазах. Они вызывали опаску и в то же время притягивали к себе, заманивали, не хотели отпускать.
— Нашла тебе молодого человека, — тут же ответила кошка. — Принесла миндаль?
— Держи, — девушка достала из кармана горсть миндаля и высыпала его прямо на стол. Кошка с видимым удовольствием стала его поедать.
— Пётр, — представился спейсер.
— Алука, — отозвалась девушка. Волосы её, ещё минуту назад бывшие русыми, налились рыжеватым оттенком. — Кошка вас не сильно утомила?
— Да вроде нет, — ответил Пётр.
— Тогда вам повезло. Временами она начинает цитировать Канта. Знаете, пренеприятнейшая штука этот Кант. Попытка описать вечность столь обтекаемыми словами, что само понятие вечности теряет смысл. В такие моменты её можно остановить только миндалём, и то не всегда.
— Мы говорили о мотивации поступков, — подняла голову кошка. Миндаля на столе уже не осталось. — Молодой человек совершенно не представляет, что его толкнуло на столь необдуманный поступок, как визит в город.
— А с вашей точки зрения, что меня на него толкнуло, — Пётр упёрся взглядом в кошку.
— Разумеется, желание самоутвердиться. Вы не обладаете опытом, присущим вашим коллегам, а потому решились подменить своё общественное утверждение на основании опыта самоутверждением на основании импульсивного героизма. Согласна, среди людей это иногда срабатывает. В более высокоразвитом обществе ваш поступок принёс бы вам исключительно отрицательные бонусы.
— Почему?
— Можно я попробую объяснить? — Алука положила свою маленькую изящную ручку на ладонь Петра. Спейсер сразу успокоился, почувствовав прохладу женской ладони. — Ты когда-нибудь играл в шахматы?
— Да, немного.
— Тогда ты должен представлять себе, чем отличается сильный шахматист от слабого.
— Именно шахматист, не ход? — переспросил Пётр.
— С ходами всё понятно. Есть ходы, которые ведут к выигрышу, есть — которые к проигрышу, есть — которые ничего не меняют. Гораздо интереснее, как реагируют на открывающиеся возможности шахматисты.
— И как же они реагируют?
