— Прошу прощения, — сказал он. — Как я говорил, мы с шерифом расследовали случай смерти там внизу несколько лет назад. Так Джульетта — кажется, она предпочитает, чтобы её называли Джулс — оказалась истинным кладом. Острый ум. Очень здорово помогла нам в том деле — отлично подмечает всякие подробности, умеет обращаться с людьми, дипломатичная, но твёрдая, словом, вы понимаете. Не думаю, чтобы она часто поднималась выше восьмидесятых. Настоящая глубинница. Давненько у нас таких не бывало.
Дженс принялась просматривать папку с делом Джульетты: сведения о её семье и родных, выписки из платёжных ведомостей, нынешняя заработная плата в кредитах... Она начальник смены с отличными показателями. В лотерее участия не принимала.
— Замужем не была? — спросила Дженс.
— Не-а. Недотрога. Чуть что — костей не соберёшь. Мы были внизу целую неделю, видели, как парни к ней липнут. Могла бы выбрать любого, но не хочет. Она из тех, что производят впечатление, но предпочитают не обращать на это внимания.
— Похоже, что на вас она точно произвела впечатление, — сказала Дженс и тут же раскаялась. В её голосе явственно прозвучала ревность, и это было отвратительно.
Марнс перенёс вес тела с одной ноги на другую.
— Ну, вы-то уж меня знаете, мэр. Я всегда отбираю кандидатов получше. Лишь бы меня самого никуда не «продвигали».
Дженс улыбнулась.
— А что с остальными двумя?
Читая их имена, она задумалась: так ли уж правильно выбрать глубинницу? Да и смотри-ка, Марнс, кажется, к ней неравнодушен...
Мэр узнала имя на верхней папке. Питер Биллингс. Работает несколькими этажами ниже, в юридическом отделе — то ли клерком, то ли «тенью» судьи.
— Честно, мэм? Они только так — заполнить пустоту, создать видимость справедливости... Я сказал, что буду работать с любым из них, но Джулс — вот то, что вам нужно. Давненько у нас не было женщины-шерифа. Скоро выборы — ну, так если вы поставите её, то это ох как сыграет вам на руку.
— Наш выбор будет основываться не на этом, — возразила Дженс. — Нас с вами не будет, а тот, кого мы сейчас назначим, останется на этом посту... — Она оборвала себя, вспомнив, что говорила то же самое и о Холстоне, когда раздумывала над его назначением.
Дженс захлопнула папку и перевела внимание на стенной экран. У подножия холма образовался маленький смерч, собрал взвихрившуюся пыль в организованное безумие. Крошка-вихрь разгулялся вовсю и вырос в большой конус, безостановочно крутящийся и покачивающийся на остром конце, словно детский волчок, а затем понёсся в направлении камер, в промытые линзы которых заглядывали неяркие лучи ясного рассвета.
— Ну что ж, давайте сходим и встретимся с ней, — вымолвила наконец Дженс. Она держала папки на коленях и теребила своими морщинистыми, будто старый пергамент, пальцами грубые края сделанной вручную бумаги.
— Мэм? Я бы лучше вызвал её сюда. Проведите интервью в вашем кабинете, как вы всегда это делали. Идти вниз — это очень долгий путь, а наверх — так ещё дольше.
— Я ценю вашу заботу, инспектор, поверьте. И всё же прошло уже очень много времени, с тех пор как я спускалась ниже сороковых этажей. Я давно не встречалась с людьми. Мои колени — не оправдание...
Мэр замолчала. Пылевой смерч покачался, повернулся и направился прямо на камеры. Он рос и рос — широкоугольные линзы искажали изображение, представляя вихрь куда более внушительным и яростным, чем он на самом деле был — а потом налетел на сенсорную башню; весь кафетерий на несколько мгновений погрузился в темноту. Смерч пролетел, прошёлся по экранам в салоне и оставил за собой вид на наружный мир, теперь слегка затуманенный тончайшей сероватой плёнкой.
— Вот проклятие, — скрипнул зубами Марнс. Он опустил ладонь на рукоятку своего пистолета — потёртая кожаная кобура скрипнула — и Дженс представила себе старого служаку там, снаружи: вот он гонится на своих тощих ногах за улетающим ветром и всаживает пулю за пулей в мутное пылевое облако.
Оба они какое-то время молчали, оценивая нанесённый смерчем урон. Затем Дженс снова заговорила:
— Это путешествие я хочу провести не в порядке выборной кампании, Марнс. И не ради голосов. Насколько я знаю, у меня нет конкурентов. Поэтому не будем устраивать шума, сделаем всё тихо и спокойно. Мне надо на людей посмотреть, а вовсе не себя показать. — Она взглянула на своего собеседника. Тот не сводил с неё глаз. — Это ради меня Марнс. Перемена обстановки.
Она снова перевела взгляд на экран.
— Иногда... иногда мне кажется, что я здесь, наверху, уже слишком долго. Мы оба засиделись здесь. Впрочем, можно сказать, где бы мы с вами ни находились, мы везде засиделись...
Её монолог прервал гулкий утренний топот ног по спиральной лестнице, и оба повернулись навстречу звукам жизни, звукам пробуждающегося дня. Дженс понимала: пора вытряхнуть из головы образы мёртвых. Или, во всяком случае, похоронить их на какое-то время.
— Мы спустимся в глубь и как следует приглядимся к этой Джульетте — вы и я. Потому что по временам я сижу и смотрю наружу — при виде того, что нас вынуждает проделывать этот мир, меня словно пронзает игла, Марнс. Она пронзает меня насквозь.
••••
Они встретились после завтрака в кабинете Холстона. Дженс продолжала про себя называть это помещение кабинетом Холстона — ведь прошёл всего один день, она ещё не успела свыкнуться с мыслью. Мэр стояла позади сдвоенного стола и старых шкафов с «делами» и вглядывалась в пустоту тюремной камеры. Инспектор Марнс давал последние указания Терри — охраннику из IT; когда Холстон с помощником отправлялись на дело, тот часто оставался и следил за порядком. За спиной у Терри, не отступая ни на шаг, держалась Марча, девушка-подросток с тёмными волосами и ясными глазами — она проходила профессиональное обучение для работы в IT. Таких молодых людей называли «тенями», они были чуть ли не у половины жителей Шахты. Возраст «теней» был от двенадцати до двадцати лет, и они повсюду следовали за своими учителями, как губка впитывая в себя все премудрости профессии — чтобы обеспечить Шахте возможность нормального функционирования в течение следующего поколения.
Марнс напомнил Терри, что народ после очистки приходит в довольно сильное возбуждение. Как только напряжение, накопившееся в Шахте, находит себе выход, людям хочется немного развеяться. Большинство из них слишком молоды и не помнят последней двойной очистки, вот они и считают, что такого никогда не случалось. Думают, что застрахованы от наказания по крайней мере на ближайшие несколько месяцев.
Все эти предупреждения со стороны Марнса вряд ли были нужны — суматоха в соседнем помещении была отлично слышна через плотно закрытую дверь. Большинство жителей верхних сорока этажей уже набилось в салон и кафетерий. В течение дня подойдут ещё сотни со средних этажей и из глубины — те специально отпросятся с работы и используют свои отпускные кредиты, лишь бы поглазеть на особо ясный и отчётливый вид снаружи. Массовое паломничество. Кое-кто поднимался наверх лишь раз в несколько лет, проводил с часок перед экранами, бормотал, что всё точно так же, как и в прошлый раз, и, отправив своих детей вниз впереди себя, принимался продираться сквозь валящую в обратном направлении толпу.
