— Ну и дела! — воскликнул Биант всё тем же шёпотом. — А ты ничего не примечаешь?
— Красиво — ты это имеешь в виду? — спросил Эйрик.
— Да нет же! Мне папа говорил, что в нашем полушарии у всех рек высоким бывает всегда только правый берег, а левый всегда бывает низким. А здесь всё получается наоборот! Левый берег высокий, а правый почти совсем плоский.
— Но тогда это означает, что мы ошиблись, и река течёт в другую сторону, — возразил Эйрик. — Только и всего!
— Ничего мы не ошиблись! Веточки и листики все плывут только туда. Значит, и река течёт туда же!
— Да может, это ветерок их туда направляет!
Биант покачал головою.
— Какой ветерок? Нет же никакого ветерка!
Они прошли по каменному мостику, ведущему через речку, и, миновав рощу всё тех же высоких и толстых деревьев, вдруг выяснили, что находятся на широкой открытой местности, которая была в свою очередь приподнята над другою местностью — та была ещё шире. И отсюда вид открывался до самого горизонта.
— Здорово! — сказал Биант. — Но только я не пойму, где же здесь море?
— Какое море? — не понял Эйрик.
— Море-то у нас с двух сторон. Остров длинный, но зато узкий… Немного пройдёшь — и сразу море. С одной стороны Спокойный океан, а с другой стороны Охотничье море.
Мальчики удивлённо озирались по сторонам.
— Никакого Охотничьего моря не видно, — пробормотал Биант. Куда же оно делось?
— И растения, — заметил Эйрик. — Я таких у нас на острове ещё не видел.
— И растения — тоже, — подтвердил Биант. — И ещё вулканы.
— А что вулканы? Чем они тебе не нравятся? Вулканы как вулканы.
— Так у нас на острове-то всего лишь четыре вулкана, из которых идёт дым. Это у нас любому первокласснику известно: на Лососевом острове четыре действующих вулкана, а все остальные — потухшие. А здесь — посчитай сам!
— Пять или шесть, — сказал Эйрик. — Вон там две струйки дыма вместе. И не поймёшь, один это вулкан или два.
— Не нравится мне это, — сказал Биант.
— А мне всё-таки нравится, — задумчиво возразил Эйрик.
Но Биант стоял на своём:
— И ещё вон тот всадник, который скачет вон там — он тоже мне не нравится. У нас на лошадях никто не ездит. У нас, наверно, на всём острове нет ни одной лошади — я, во всяком случае, живьём не видел ещё ни разу ни одной. Только машины.
— Где всадник?
— Да вон там — скачет по дороге. Видишь?
— Вижу, — подтвердил Эйрик. — Он и одет как-то не по-нашему.
— Пойдём назад! — скомандовал Биант. — Пока он нас не увидел.
Они, все трое, повернули назад и вскоре были возле дугообразного моста. Ещё раз прошли по нему, невольно залюбовавшись видом на реку. И вверх, и вниз по течению она представляла собою один и тот же тенистый коридор из огромных деревьев, нависавших над нею. И всё так же убаюкивающее пение неизвестных им птиц гулко разносилось над водою и улетало куда-то ввысь.
— Здесь так хорошо, — сказал Эйрик. — Никогда бы не уходил отсюда.
— Идём, идём, — скомандовал Биант. — Не забывай, что нас ждут дома.
Они перешли мост и вскоре оказались возле своей пещеры.
Они вошли в неё и проделали весь обратный путь вплоть до оставленного им места.
Они вышли наружу и облегчённо вздохнули, снова почувствовав родные запахи.
— Вот теперь мы почти что дома! — сказал Биант и облегчённо вздохнул. — А что? Мы ведь хорошо погуляли, а?
— Да, неплохо, — ответил Эйрик. — Хотя то, что осталось там, — это ведь тоже незабываемо.
Биант задумчиво сказал:
— А ты знаешь, мне кажется, что солнце там такое же точно, как у нас, хотя… Кто там что знает! Мне мой папа говорил, что каждая звёздочка на небе — это такое же солнце, как наше или даже больше.
Некоторое время они забавлялись мячиком, который, катясь под уклон, замедлял своё движение и останавливался, но потом им эта игра надоела, и они уж с мыслями о доме стали спускаться по скалистому склону. Уже спустившись, они вдруг додумались испытать свойства мячика на новом месте и лишний раз убедились в том, что чудес на свете не бывает: мячик скатывался под горку и не очень охотно вползал на возвышенности.
— Может быть, нам это почудилось? — сказал Биант. — Расскажу отцу, а он будет смеяться, да ещё и отругает за то, что я ушёл так далеко. Может, и не говорить?
Он присел на камень и прижал к себе подбежавшего к ним пса.
— Ну, вот и давай спросим, его о том, что там было, — сказал Эйрик.
Биант взял морду пса в свои руки, посмотрел ему прямо в глаза и спросил его:
— Ну, пёсик, объясни нам, что там было? Ты что-нибудь понял?
Киф жалобно завизжал и плотнее уткнулся мордою в грудь мальчика.
— Не хочет он говорить нам ничего, — сказал Биант. — Мне почему-то кажется, что он всё понимает, но говорить не желает… Хотя мог бы сделать нам какую-нибудь подсказку. А отцу я всё расскажу. Пусть поругает, зато объяснит что-нибудь, но только сначала посоветуюсь с Сигруной.
— О чём?
— Рассказывать или всё-таки не рассказывать. Она умная, что она скажет, вот то я и сделаю. И давай ещё так: если я не расскажу ничего своим родителям, то и ты своим ничего не рассказывай. А если расскажу, то я буду первым. Сначала я расскажу. А уже только потом — ты. Тебе так даже удобнее будет: ты узнаешь от меня, как мой отец отнёсся к этому нашему путешествию, и уже тогда будешь знать, чего тебе ждать от своих.
— Какой ты хитрый! — удивился Эйрик.
— Это ты ещё не знаешь мою сестру. Она ещё хитрее!
Затем он достал свой телефон и посмотрел на время:
— А ты знаешь, сколько времени мы с тобою гуляли? — спросил Биант. — Вот отгадай!
— Часа три или даже четыре? — предположил Эйрик.
— Всего час! — ответил Биант.
— Не может быть! — удивился Эйрик.
— Я и сам удивляюсь, но по часам получается так.
На поляне, разделявшей их усадьбы, они попрощались и пошли по домам.
Когда они встретились на следующий день и Эйрик спросил у Бианта про отца, Биант отвёл глаза и ответил очень сдержанно:
— Да я решил пока ничего не рассказывать. Куда спешить? Потом как-нибудь. Да и ты там у себя не рассказывай пока ничего, хорошо?
— Хорошо, — согласился Эйрик.
Уже когда они проделали весь путь назад и вернулись в свой привычный мир, они увидели вдали нечто совершенно невероятное: двое мальчиков из того другого пространства шли как ни в чём не бывало по тропинке, ведущей от каменного моста в сторону селения.
— Смотрите, смотрите! — закричали дети. — Они проникли к нам! Но как у них это получилось?
