– Как его имя? Его предки происходят отсюда? Чьим наследником он является?!
– Он желает приобрести любое из выморочных владений, – отвечал сыщик, – или же все их вместе, как вам будет угодно!
– Вот деловой человек! – воскликнул в восхищении кулинар.
– Совершенно справедливо! – подтвердил сыщик. – Сугубо между нами: именно его вам здесь и не хватает. Лучшего руководителя вам не найти! Он обеспечил бы порядок и процветание, даже если бы город находился на той стороне Луны!
– Мое имя вы знаете, – сказал нотариус, – моя контора находится в Ноодорте, вашему клиенту будет легко найти меня там в приемные часы.
– Зачем же откладывать? – сказал сыщик. – Он явится с минуты на минуту!
– Дамло, затворите калитку за этим господином, – распорядился нотариус, – а потом поднимитесь сюда, старина!
Г-н Кегль наполнил свой бокал.
– Хоть этот парнишка и глядит увальнем, – сказал он, приобняв Дамло за плечи, – надейтесь на него, как на каменную стену, даже больше!
Дамло кивнул.
– На участке будет порядок, – сказал он, выпил и крякнул.
Из-за ограды послышался приближающийся медленный рокот мощного бензинового мотора…
Калитка распахнулась.
– Труд, господа, только труд – вот основа всякого благоденствия! – не затрудняя себя приветствиями, стремительно заговорил входящий во дворик плотный, добродушного, но властного вида мужчина с белехоньким платочком в нагрудном кармане пиджака. – Труд, ну и отчасти реклама, – ключ к решению поставленных вами проблем в их деловом, то есть разумном, аспекте! С вашего соизволения, могу это взять на себя!
В калитке за его спиной маячил частный сыщик.
***
Таковы были эти двенадцатилетней давности события, к которым г-н Когль вынудил собравшихся обратиться мысленно вновь, подсунув им свои акты и протоколы.
***
Первым управился с бумагами прежний кулинар, ныне булочник – по настоянию заинтересованных лиц, мы не называем некоторых имен.
Покосившись на своего соседа по столу – г-на Эстеффана, – г-н булочник прикрыл текст ладонью, поспешно приписал несколько ноликов к различным упоминаемым суммам и передал папку нотариусу, намереваясь обосновать уточнения. Но тот не дал ему и рта раскрыть.
– Хотите все золото мира? – произнес он с ледяным безразличием. – Отчего бы и нет? – И захлопнул папку, не взглянув на драгоценные для булочника цифры.
Булочник с трудом перевел дух. Он-то был готов к обычному деловому отпору, намеревался, поторговавшись, уступить… Не выжил ли этот нотариус из ума? Но если он считается правоспособным, следовало спросить суммы повнушительнее!
Г-н булочник почувствовал себя обманутым, он сидел мрачнее тучи, однако потребовать папку обратно все же не рискнул, лишь напрасно мучился этим намерением.
Г-н Когль задержался за спиной Доремю, у которого от чтения запылали уши.
– Что, господин капельмейстер, мнение ваше изменилось?
Бедняга Доремю не знал, что протокол велся с такою скрупулезностью. Наткнувшись на собственные слова о том, что ему хочется прожить совместно со славными собутыльниками триста лет и умереть в один день, он пропадал со стыда… Чуть слышным шепотом, не поднимая глаз, он пробормотал в ответ, что-де нет, мол, он держится прежнего мнения, все они милые люди, за исключением Биллендона, а впрочем, Биллендон – полезный зато человек, только ему без опаски можно доверить самые капризные инструменты; Доремю благодарен г-ну Коглю за внимание, и даже весьма, он ни в коем случае не хочет доставлять ему лишних хлопот, тем более в вопросах, не имеющих юридического значения (недолго же г-н Доремю гордился потом этой глубокомысленной фразой), так что пусть в бумагах все останется, как было, только – он просит прощения – не следует допускать, чтобы посторонний кто-нибудь увидел…
– Само собой, – равнодушно отозвался г-н Когль, забирая папку. – Не гневайтесь, – сказал он Биллендону, в недоумении изучавшему какой-то листок. – Не имея ваших пожеланий, я вписал свои собственные – считайте это чем-то вроде поздравительной открытки.
– Спасибо, – сказал Биллендон, – недурно вы осведомлены!
– Догадлив, – поправил г-н Когль, и на его лице едва не проступила, наконец, прежняя улыбка. – Не вижу что-то при вас сундучка. И, слышал, наняли помощника?
Биллендон кивнул.
– Толковый школяр.
– Объявление в газете, с именем, с адресом – риск для вас немалый. Каплю доверия мы, стало быть, заслужили. Не скрою, приятно. Что ж, за нами сюрприз! Не такой, как хотелось бы, но все же… Давайте папку, она вам больше не нужна.
Обойдя таким манером всех сидящих, г-н Когль вынул из жилетного кармана старинные золотые часы луковкой, взглянул на циферблат и позвонил в колокольчик. Г-жа булочница, вероятно, дожидалась за дверью: звон еще не затих, как она появилась с подносом, уставленным все теми же кувшинчиками – услуга была, несомненно, заранее оговорена и поставлена в счет.
Нотариус взялся за пробку; послышались торопливые шаги, из темного коридора на террасу, щурясь, выскочил г-н Аусель, разглядел свой кувшинчик, радостно дрогнул, схватил его, выдернул пробку зубами и пренебрег бокалом… Кто с жалостью, кто брезгливо следили, как по его шее гулял запрокинутый, поросший щетиною кадык.
Затем г-н Аусель отдал общий поклон, а нотариус предложил ему папку.
– Зачем? – надтреснуто прокричал г-н Аусель. – Таково указание клиента, – ответил г-н Когль. – Не пожелаете ли что-либо переменить?
– Да, пожелаю!
Г-н Аусель с неожиданной силой разодрал папку надвое и принялся обращать в клочья все ее содержимое, крича:
– Вот каково мое желание!
Г-н Когль опять взглянул на циферблат золотой луковки.
– Сожалею, господин Аусель: вы опоздала – сказал он. – Время истекло, пути судьбе открыты. Помогай вам бог!
Г-н Аусель, обессилев, рухнул в кресло.
***
…Покончив со сборами, молодой человек обвел на прощанье взглядом свою квартирку, больше, впрочем, похожую на шкаф или купе вагона. Было ли у него предчувствие, что он не вернется? Этого нам не узнать…
Но можем ли мы сказать уверенно, что он сюда не возвращался?.. Истинные его приключения навсегда останутся тайной, одно лишь способно пролить на них свет – наши жизненные обстоятельства. Надо пристальнее вглядеться в Историю, коли захотим сыскать его следы!
Читатель убедится: неясные наши намеки имеют свою отдаленную цель, и не из педантства мы так скрупулезны во всем, что до нашего героя касается, это не прихоть – пытаться вообразить, что его окружало – радовало или тревожило – и какими мотивами он мог руководиться позднее, получивши доступ к таинственным рычагам…
