— Поставлю.
— Тогда… — начал было голос завершающую фразу разговора, но неожиданно передумал.
— Мне срочно нужен Марк, — сказал он ровным, но явственно отвердевшим голосом. Жестким. Не подразумевающим продолжения пикировки.
— Может быть, Грета смогла бы… — Дарья впервые за все время услышала в интонации Карла нотку растерянности. Всего одну. Слабую, как дальнее эхо. Но она там была, вот в чем дело.
— Нет, — отрезал Сам, — мне нужен Марк. И тебе он нужен не меньше моего, ты уж поверь!
— Верю, но…
— Без «но», Карл. Ты же видишь, ситуация выходит из-под контроля.
— Знаю.
— Ты не все знаешь, Карл, — вздохнул голос, отступая. — Срочный фрахт от Лучезарной. Ты ведь хочешь сходить «на ту сторону»? Потанцевать. Покрасоваться. Сыграть с каким-нибудь шмоком в жизнь, а?
— Я постараюсь, — сказал Карл после долгой паузы, — но ничего, как ты понимаешь, обещать не могу. У Марка… э…
— Я знаю, но ты постарайся! Хорошо?
— Постараюсь! Идемте, Дарья, будем устраивать вас на постой…
— Вот, — сказал Карл, делая широкий жест рукой, — здесь вы теперь будете жить.
Очередной лифт доставил их в совершенно роскошное место. Если глаза — и прочие чувства — не обманывали, Дарья находилась во внутреннем дворике старинного италийского палаццо. Многоцветный мрамор колонн, дверных коробок и украшенных мозаиками стен, арочные галереи в три этажа, резной фонтан и стертые мраморные плиты под ногами. Немного зелени, квадрат голубого безоблачного неба в обрамлении затейливого бордюра, и, разумеется, статуи белого мрамора везде, где дозволяли пространство и хороший вкус.
«Флоренция? Венеция? Генуя?»
— Нравится?
— Как называется это место? — вместо ответа спросила Дарья.
— Марков кром, — ничуть не удивившись вопросу, ответил Карл и тут же уточнил, разъясняя «суть вещей». — Мы здесь живем. Я имею в виду себя, Грету и Марка. Но дом построил Марк, отсюда и название Марков кром. Тем не менее, с течением времени каждый из нас внес в это здание те изменения, какие счел нужным. Тут есть общие помещения и личные апартаменты. Места много, так что располагайтесь, отдыхайте и наслаждайтесь жизнью. Вы никого не стесните, но и вас никто стеснять не станет. Феликс!
— К вашим услугам! — человек появился из-за колонны справа, всего в нескольких шагах от Дарьи, но пока он оттуда не вышел, она его не слышала и не чувствовала.
— Это Феликс, — указал Карл на высокого и стройного молодого человека в ливрее.
— Еще есть Феона, — девушка в узнаваемом платье италийской служанки вышла из-за колонны слева, но и ее Дарья прошляпила. — Есть и другие. Люди и не люди.
— Простите? — опешила Дарья. — Вы сказали нелюди?
— Нелюди тоже есть, — совершенно спокойно кивнул Карл, — но не здесь. А в доме, кроме людей, есть еще и не люди, то есть человекообразные… человекоподобные… э… машины. Да, пожалуй, так будет правильно. Машины, имеющие облик людей. Вот и эти двое таковы — не люди.
— Машины?
— Машины, — мужчина улыбнулся, отвечая на озабоченный взгляд Дарьи, и она поспешила перевести его на Феону, но и та ничем не выдавала своего нечеловеческого происхождения.
— Не удивляйтесь, Дарья! — объяснил Карл, увидевший, должно быть, ее растерянность. — Это весьма совершенные машины, и отличить их от настоящих людей совсем непросто. Феликс, Феона! Это княгиня Дарёна Рудая, и, обращаясь к ней, следует говорить Ваша Светлость. Она поселится в апартаментах «Рут». Проследите, чтобы она ни в чем не нуждалась и не потерялась. Княгине разрешен доступ в любые помещения, кроме тех, что являются закрытой зоной или частным пространством по умолчанию. Выход из палаццо свободный, но в сопровождении одного из вас.
— Не извольте беспокоиться, господин Карл, — поклонился Феликс, — все будет так, как вы сказали. Ваша Светлость! — посмотрел он на Дарью, — мы в вашем распоряжении. Приказывайте!
Дарья растерянно взглянула на Карла, потом на Феону — та улыбнулась ей и присела в глубоком книксене — и, взяв себя в руки, обернулась к Феликсу. — А если мне потребуется срочно переговорить с Карлом или Гретой?
— Только шепните, и я все устрою! — Феликс положительно не мог быть машиной. Во всяком случае, выглядел и говорил он, как человек. Немногословная Феона, впрочем, тоже.
— Прощайте, Дарья! — чуть поклонился Карл. — Пора и мне «вздремнуть с дороги».
Разумеется, он шутил, что явно говорило в его пользу, ведь еще недавно Дарья думала, что Карл вообще не человек.
— Ни в чем себе не отказывайте, — улыбнулась она и, сделав приглашающий жест слугам — кто бы они, черт побери, ни были на самом деле, — пошла за Феликсом в свои апартаменты. Однако она даже представить себе не могла, что ожидает ее в гостевых покоях.
По правде говоря, ей никогда не приходилось бывать в настоящих дворцах. Не того полета птица. Однако и не девушка из слободки. Путешествовала по Европе, живала в германских и франкских городах. А во Флоренции и Венеции и вовсе была по приглашению их правительств. Так что кое-что о стародавней роскоши знала не понаслышке. И тем не менее, Марков кром ее не просто удивил, он вызвал в ней совершенно искренний — едва ли не детский — восторг. Восхитительные, просто фантастические настенные и потолочные фрески, картины в тяжелых рамах и скульптуры, старое серебро, позолоченная бронза, резное дерево… Каждая вещь и любая деталь привлекали внимание Дарьи и ни разу не разочаровали. При ближайшем рассмотрении все оказывалось именно таким, каким выглядело, и даже лучше. Но надо всем этим великолепием преобладало общее впечатление — выверенности, завершенности, и эстетического совершенства.
«И здесь они живут…»
Помещения палаццо не выглядели музейной экспозицией. Они были обжиты и обустроены так, чтобы служить своим обитателям. Мебель, как заметила Дарья, была не только красива, но и удобна. За одной из открытых дверей мелькнул биллиардный стол, а за другой — водная гладь огромного бассейна под хрустальным сводом. Кое-где на столах, диванах и каминных полках лежали оставленные хозяевами вещи: трубка с развязанным кожаным кисетом, раскрытая книга, бокал с недопитым вином, хрустальная пепельница с несколькими окурками… Все это создавало ощущение присутствия, но, скорее всего, являлось лишь игрой и вполне простительным притворством. Ну, в самом деле, кто же это не допил вино? Чьи окурки в следах помады лежат в пепельнице? И кто, прости Господи, оставил на диване монографию по квантовой физике на нормандском языке?