— Торсионные поля повышают удои скота и ветвистость пшеницы, — поддел Виктор, но он зря это сделал. Возмущённый до предела борец с лженаукой заорал:
— Смотри, невежда!
С этими словами он подошёл к торсионному генератору, сунул голову в отверстие в корпусе прибора и прогудел оттуда:
— Ну, гляди внимательно, повышаются у меня удои или ветвистость? Да я, между прочим…
Но Пискунов так и не успел договорить, что он «между прочим», так как торсионный генератор, взвыв, моментально испарил неверующего Фому. Кто его знает, может Пискунов был заброшен в параллельные миры, может, его унесла куда-нибудь антигравитация, или же энергия торсионного поля зашвырнула несчастного в иную точку пространства. Виктор посочувствовал бедняге, забывшему, что в альтерне физические законы устанавливает не природа, а человек, и любые альтернативно-научные штуковины в самом деле функционируют.
Кабинет футурной мемористики, вполне себе академической науки, по непонятным причинам обосновавшейся в этом заповеднике фриков, представлял собой тесную комнатку, захламлённую разнообразной мебелью и какими-то хитрыми хистприборами. Среди этого хлама Холодов разглядел молодого человека в очках с толстыми линзами. Неужели солидный седовласый старик Воздвиженский принял в альтерне такую невзрачную внешность?
— Профессор Воздвиженский? — аккуратно поинтересовался Виктор, притворив за собой дверь.
— Нет, его ассистент, Андрей Юшечкин, — дружелюбно улыбнулся молодой человек. — А вы — тоже футмеморист?
— Любитель, — ответно улыбнулся Холодов. — А где профессор?
— Он отсутствует, — ответил ассистент со странной фамилией. — Погрузился в мемориум второго порядка.
Ого, вот те раз! Вот и пойми этих умников, на кой ляд потребовалось учёному погружаться в такие дебри! Про мемориум второго порядка Виктор, разумеется, слышал, но никогда там не был. Второпорядковый мемориум или вторая производная, порождён обитателями «обычного» мемориума, так сказать, мемориум от мемориума, отражение отражённой материи, копия, сделанная резервной копией. Если реальный мир рождает мемориум, то почему бы и самому мемориуму не родить нечто подобное. Прыткий ложачник Гунявый рассказывал пару раз о мемориуме второго порядка и даже хвастался, что вытаскивал оттуда через «обычный» мемориум такие ложаки, глядя на которые шарики за ролики завернутся. Теоретическая мемористика не исключает существования мемориумов третьего, четвёртого и высших порядков, бесконечнопорядкового мемориума, а также мемориумов с дробными, мнимыми, комплексными и переменными порядками, но в такие дебри не забирался даже неутомимый Рома Гунявый.
— Профессор исследует потенциариум, — подсказал Юшечкин.
— А что это? — изумился Виктор, услышав незнакомый термин.
— Вы разве не футмеморист? — ответно удивился юноша, и Холодов выругал себя за неосторожность. — А мне послышалось…
— Сказал же, что любитель!
— Но даже любитель знает об исследованиях потенциариума, — неподкупно стоял на своём ассистент профессора. — Статьи регулярно печатаются, сайт есть…
— Я по другим вопросам специализировался, — Виктор усиленно припоминал всё, что ему известно о будущем в мемориуме. — Я изучал классическую футмемористику, меморное будущее…
Ассистент так презрительно рассмеялся, что Виктору стало стыдно за такой подход к изучению будущего.
— Меморное будущее! Какое в мемориуме будущее?! Если вы называете туманные и нелепые представления о будущем, которые материализуются в квазивремени мемориума, то это — детский лепет! Бывал я в таком «будущем»: полупрозрачные утопии, бесплотные очертания каких-то монстроидных зданий… Да ещё и пустых мест полно, незаполненных. Мы их кавернами называем. Чушь, а не будущее!
— А потенциариум?
— О, потенциариум — это новое слово в науке вообще! — раскраснелся пылкий юноша и без остановки скороговоркой понёс: — Материя движется в континууме, отражается в мемориуме, но все почему-то забыли о ещё одном таком атрибуте материи как возможность. Материя ещё и обладает потенциалом, так сказать, может! У материи есть не только энергия и информация, но и вероятность — мера возможности. И вот мир — «континуум» всех-всех возможностей — это и есть потенциариум. В потенциариуме одновременно существуют все возможности, даже самые невозможные. Вот оно, истинное будущее!
— Не пойму я что-то… — искренне признался Виктор. — Ну, потенциариум. Ну, третий атрибут материи. А почему в потенциариум можно попасть через мемориум? Да ещё и второго порядка?
Ассистент посмотрел на Холодова как на идиота:
— Так ведь в настоящий потенциариум пока не придумали способов путешествия! Пётр Вениаминович в мемориуме второго порядка создал альтерну, в которой смоделировал потенциариум, и теперь отправился туда изучать его свойства. И вернётся очень нескоро. Мы из-за лёгкого моделирования тут и торчим с профессором среди медиумов и фриков.
— А разве нельзя было смоделировать потенциариум в «классическом» мемориуме?
Юноша развёл руками:
— Увы! Для этого нужно создавать альтерну первого порядка. Там денег нужно раз в двадцать больше. А где ж их взять?
— Ладно, — махнул рукой Виктор, понимая, что от путешествия в мемориум второго порядка, точнее в модель потенциариума, ему не отвертеться. — У вас есть ещё одна мемкапсула второго порядка?
— Даже две! — улыбнулся ассистент. — Давайте отправимся в потенциариум, я вам помогу разыскать профессора. А то вы с непривычки там заблудитесь.
В первые десять минут после погружения Виктор ничего не мог разобрать среди хаотичного мелькания полупрозрачных призраков. Затем глаза начали постепенно привыкать, и он разглядел себя с Юшечкиным на площади небольшого города. Ассистент немедленно вынул координатор и начал вычислять местоположение профессора.
Прямо на них шла стайка молодёжи, не собираясь свернуть в сторону. Рассерженный таким хамством, Холодов всё же собрался посторониться, но не успел — молодые люди прошли сквозь них с ассистентом, словно призраки. Виктор вскрикнул от неожиданности, Юшечкин рассмеялся:
— Привыкайте! В потенциариуме несколько тел могут занять одно место. Вон на те здания гляньте.
Фатумист послушно повернул голову и в самом деле увидел странную картину, как три дома громоздились, абсолютно не мешая друг другу, на одной сравнительно небольшой площадке. Выглядело это так странно, что будь Виктор писателем, он не смог бы подобрать нужных слов, чтобы описать это явление — одновременное нахождение в одном месте нескольких объектов.
