Молодые люди, бесцеремонно прошедшие сквозь мемпутешественников второго порядка, остановились неподалёку, встретив своего товарища.
— Пойдёшь в кино? — спросил кто-то из группы.
— Да — нет, — одновременно ответил встречный. Наверное, благодаря необычным свойствам потенциариума, он смог выдать два противоположных ответа одновременно, словно звезда российской эстрады, поющая сама с собой на два голоса под «фанеру».
— Ну, так разверсивайся быстрее! — поторопили встречного молодые люди.
Встречный раздвоился. Один из экземпляров отправился с группой молодых людей в кино, другой продолжил свой путь, так же без затруднений просочившись сквозь Холодова с Юшечкиным.
— Не завидуйте, — хихикнул ассистент. — Мы тоже можем разверсиваться. Это и есть настоящая свобода, когда не мучаешься выбором, как Буриданов осёл, а выбираешь сразу оба варианта. А то и больше…
— Ты давай профессора ищи, — напомнил Виктор.
— Ищу, ищу! — огрызнулся юноша, тыча в координатор.
Выругав про себя нерасторопного Юшечкина, Холодов стал озираться по сторонам, будто ожидая увидеть среди раздваивающихся полупрозрачных и не очень людей профессора. Возле памятника Ленину остановился роскошный лимузин. Из него вышел нарядный батюшка в роскошной ризе. Он поклонился памятнику и перекрестил вождя мирового пролетариата.
— Видали? — заметив, довольно спросил ассистент, будто бы сам лично примирил атеиста Ленина с православной церковью. — Общество полной гармонии, сплошное согласие и примирение! Красных с белыми, православных с атеистами, патриотов-славянофилов с либералами-западниками. А как иначе? В потенциариуме миллионы разных вариантов развития событий, истории, так что им между собой надо как-то уживаться…
— У нас в обществе тоже полная гармония, — хмыкнул Холодов. — Я живу на улице Коммунистической, напротив моего дома стрип-клуб. Гармоничней некуда — стрип-клуб на Коммунистической.
Ассистент рассмеялся:
— Я на Советской живу. У нас гей-парад недавно проходил. Тоже ничего звучит — гей-парад на Советской улице!
— Нашёл профессора? — перебил Виктор, удивляясь свойству творческой интеллигенции заводить пустые беседы в любой ситуации.
— Чуть-чуть осталось…
Виктор немного помолчал, глядя по сторонам.
— Почему тут некоторые прозрачные хотят? — неосторожно спросил он. — С мемориумом понятно, там прозрачные прошляки — это полузабытые или наспех смоделированные…
— О, здесь чуть по-другому! — обрадовался новой теме для разговора Юшечкин, оторвавшись от координатора. — Тут прозрачность характеризует вероятность. Вон мужик раздвоился и пошёл, один экземпляр, который направо завернул, почти матовый, другой — как стекло. Это значит, что у мужика пойти направо вероятность выше. Хотя можно усилить другую вероятность и сделать её более вероятной… Есть такой прибор для прокачки вероятностей…
— Ладно, занимайся, не отвлекайся.
Через пару минут Юшечкин наконец порадовал результатом:
— Профессор отправился в здешний пятидесятый год. Координаты я засёк. Отправляемся? — Ассистент достал потнавигатор — аналог мемнавигатора, только служащий для перемещения по потенциариуму.
— Поехали, конечно.
Опять щелчок, темнота перед глазами, и путешественники оказались в августе пятидесятого года. Вначале, оглядевшись, Виктор не заметил особых перемен — та же площадь с памятником вождю, прохожие разной степени прозрачности, здания, занимающие одно и то же место. Но потом различия с прошлым временем стали бросаться в глаза: большинство прохожих было одето в военную форму без погон. У многих на груди сияли награды — всё-таки война недавно закончилась.
— Видите, многие из военных прозрачные? — спросил Юшечкин.
— Ну?
— Это те, которые могли бы жить.
— В смысле? — не понял Виктор.
— Это — погибшие на войне, — серьёзно и грустно сказал ассистент. — Теперь они остались жить только в потенциариуме. Тут много таких: нерождённые дети, погибшие, умершие в раннем возрасте… Здесь они живут и здравствуют.
Навстречу путешественникам двигался странный субъект. Виктор бы назвал его нечеловеком. У нечеловека не были несветлые неволосы, несиние неглаза и невоенная неформа.
— Изъянец, — пояснил Юшечкин, отметив внимание Холодова, обращённое с нечеловеку. — Мы так называем тех, которые актуализировались.
Глядя в пустые глаза Виктора, ассистент добавил:
— Этот субъект переместился в реальный мир, актуализировался и поэтому изъялся из потенциариума. А здесь от него осталось пустое место, небытие. Но оно тоже упорядочено, поэтому мы видим, какие у него были глаза и волосы, — словно угадав мысли фатумиста прокомментировал Юшечкин.
— А почему именно он переместился, а не другая его ветка?
— Разные причины бывают. Неживые предметы актуализируются по принципу наименьшего действия. Механику изучал? Здесь ведь практически конфигурационное пространство.
— Ну, а живые организмы? — рассеянно спросил Виктор.
— Животные тоже перемещаются в положение, где их потенциальная энергия минимальна. Стараются актуализироваться так, чтобы побольше жрать и поменьше чего-то делать.
— Не только животные, — заметил фатумист. — Большинство людей тоже к такому стремится.
Пока Виктор провожал глазами несубъекта, ассистент, сверившись по потнавигатору, сказал:
— Профессор где-то рядом. Увы, тут, в мемориуме второго порядка, координаты вычисляются ещё хуже. Придётся ножками походить, поискать… Давайте-ка тут в центре поищем. Воздвиженский любит людные места, там лучше явления потенциариума просматриваются.
Путешественники двинулись вниз вдоль площади. Метров через сто началось форменное безобразие, которое не возникало даже в самых отвязных альтернах мемориума. На глаза путешественникам начали попадаться военные в форме, похожей на белогвардейскую времён Гражданской войны. Белогвардейцы были тоже с наградами. Помимо георгиевских крестов, Виктор с удивлением разглядел на их кителях медали «За взятие Будапешта», «За оборону Москвы» и странные награды вроде «За взятие Афин» и «Тридцатилетие Брусиловского прорыва». К белогвардейцам аборигены относились спокойно. А через некоторое время стали попадаться ещё более странные люди — в немецкой форме времён Второй Мировой. Невоенные прохожие при встрече обливали их ненавистью и старались побыстрее пройти мимо.
— Это что за явление? — спросил Виктор всезнающего ассистента, когда они поравнялись с немецким патрулём.
— Тихо! — дёрнул за рукав Холодова Юшечкин. — А то сейчас аусвайс затребуют!
