И хотя в протокол заседания штаба слова Аоки Харухико не попали, они в подробностях вошли в записки Итимуры Хитоси, дополненные еще мыслями самого лейтенанта. Впоследствии, услышав в корявом и неловком переводе Саюри про исчезающий из чана рис, Сюэли завалился от смеха на кровать, увлекая за собой Саюри, и с трудом выдавил в перерывах между приступами хохота тут же сложенный стишок:
Сонмы и сонмы невидимых лис
Жрали бесшумно невидимый рис.
В общем, на вид пусто было в дому,
Но не хотелось войти никому.
— Я как глава материкового подразделения отряда "Курама Тэнгу" горжусь тем, что в состав нашей команды входят такие выдающиеся люди, — спокойно сказал полковник Кавасаки. Разумеется, он как полковник японской Квантунской армии не мог пренебрежительно отзываться о синтоистском жреце и принес Аоки формальные извинения. Только выходя предпоследним из помещения штаба, лейтенант Итимура слышал, как полковник тихо посетовал: "Они, конечно, великие ученые и продвинутые мистики… но… как же нам с Идзуми и Ивахарой отбить и удержать лишнюю полосу в три километра?"
Этот момент Сюэли было тяжелее всего объяснить недоумевающему Леше.
— Почему полковник Кавасаки Тацуо, судя по всему, адекватный и думающий человек, с военным образованием, не сказал: "Знаете что, психи? Сидите-ка тихо"? Ведь это же клиника!
— Потому что он просто не может назвать их психами. В государстве, у которого три ОФИЦИАЛЬНЫХ СВЯЩЕННЫХ сокровища — волшебный меч, волшебное зеркало и волшебная хрень, — ты же понимаешь, до какой степени там уважают мистику?..
Сюэли разбирал последнюю волну архивных папок. Он переползал на коленях от стопки к стопке, иногда садясь на пол и утирая пот покрывалом на кровати. Он бормотал сквозь зубы что-то странное, обрывки каких-то сутр, отрывочные обращения к Духам Южного и Северного Ковша, к Ночжа и Си Ванму — спасал свою психику. От каждой следующей подборки документов прошибал холодный пот.
Он откликнулся на стук в дверь, не думая, кто это, и привстал с колен, увидев яшмовое личико Цзинцзин.
— Это жуткие пыльные папки, от них пыль так и летит. Видишь, я лицо платком завязал? Здесь очень вредно находиться. Тебе здесь нельзя. Я так счастлив, что ты зашла, — прибавил он сквозь платок.
На самом деле Сюэли не хотел, чтобы Цзинцзин видела документы из этих папок. Ведь она тоже поняла бы с первого взгляда процентов семьдесят иероглифов, а тексты там были такие, от которых он предпочел бы ее уберечь.
— Ты осветила мое скромное жилище, подобно фее с десяти святых островов, — сказал Сюэли, напряженно размышляя, как ему не обидеть, не впустить, но и не выставить робкую гостью. — О, слушай, Ху Шэнбэй уехал ненадолго к себе в Шаньдун и оставил мне ключ. Если ты присядешь там у него — он, правда, ради лучшего фэн-шуя намалевал у себя дракона на потолке, нетрезвого какого-то вида, но наверх можно не смотреть, — я поставлю тебе на ноуте изящнейший русский фильм, 泥坑大王 Ни Кэн Да Ван. Ты ведь знаешь, кто такие Кащей Бессмертный и Баба-Яга? Так вот их там не будет! Но там эти же типажи реализованы с необыкновенным блеском в совершенно другом виде. Смерть Кащея записана на компакт-диске! Ничего лишнего, море аллюзий, фильм якобы детский, но по духу сопоставим с "Mao Cheng Ji" Лао Шэ. И я подойду через полчаса!
— Это семейная традиция, — объяснил Аоки доктору Накао. — Начинается с одного человека, который приручает лису, а заканчивается семьюдесятью пятью мордами во дворе и всей семьей, которая их холит и лелеет. На протяжении сотен лет. Однако оставим восторгаться по этому поводу профанам, перейдем к делу. В плане захвата Императорского театра теней меня смущает одно: это самое страшное мыслимое оружие, — ну, к чему вам это объяснять. Китайцы сумели в течении пятисот лет хранить этот театр без каких-либо видимых повреждений для государства и прилегающих стран. Но боюсь, наша политическая верхушка, воспользовавшись театром, за месяц разнесет в пыль все по обе стороны океана.
— Китайская культура бесконечно ниже нашей. В то время как история Великой Японии насчитывает…
— Ну, эту часть можно опустить. Мы оба историки и знаем, что все это ерунда. Вы археолог, я специалист по искусству Китая. Какие между нами могут быть недомолвки?
— То есть вы хотите поговорить откровенно, — медленно сказал Накао Рюити.
— Даже одна ошибка, даже оговорка в разыгрываемой пьесе легко и непринужденно может повлечь за собой обрушение целого государства. Потом: откуда у нас возьмут кукловодов с нужным опытом?
— Пригласят из театра Бунраку и переучат.
— Это может стать концом всего, и Японии в том числе. Всеобщим концом.
— Тогда условимся так: мы будем настаивать на том, чтобы передать Императорский театр теней только в руки лично микадо, минуя все промежуточные инстанции. Божественный правитель тэнно, потомок Аматэрасу, не способен совершить никакой ошибки. Он непогрешим.
— Что ж, потомку Аматэрасу можно доверять. Хорошо, при этом условии я постараюсь сделать все, что в моих силах.
Доктор Накао искал чудо, и ему уже было все равно. Правильнее сказать, Накао был в отчаянии. Каждую ночь он гадал и видел, насколько все будет хреново.
За дверью Аоки поджидал, присев на корточки у стены, лейтенант Итимура. Увидев его, он вскочил, вытянув руки по швам.
— Да-а? — протянул Аоки.
— Простите мне мое невежество, господин цукимоно-судзи, — поклонился Итимура — А что такое ритуал Идзуна?
— Находишь беременную лису и начинаешь ее опекать. В результате и она, и лисята становятся твоими соратниками.
— Соратниками? — опешил Итимура. — А вы… действительно кусаетесь?
— Ну, могу укусить, если вам очень нужно, — отвечал Аоки Харухико.
— Мой друг Ван Тао, ты его знаешь, говорил, что когда он уехал учиться в Нанкин, его родители тут же, на другой день, переделали его комнату под офис. Поэтому когда он приехал на каникулы, он был в некоторой растерянности. Бабушка, я тебя очень прошу: не расширяй магазин в сторону моей комнаты. Я вернусь, — сказал Сюэли погромче в трубку.
Бабушка на том конце провода засмеялась, закашлялась, и Сюэли снова не решился спросить ее ни о чём.
Спускаясь к лифту после семинара по минералогии, который проводился на 27-м этаже ГЗ, в зале Музея землеведения, Сюэли задержался у окна на 24-м этаже, прямо над площадкой, где гнездились огромные лесные вороны, и задумчиво глядел на этих птиц.
— Я кину им булочку, не беспокойтесь, — сказал Сюэли, увидев, как сотрудница пытается открыть тяжелую створку окна, чтобы кинуть воронам марципан.
