— Держал мастерскую. Владел чем, пятый падеж, — механически поправил Сюэли. У него ни кровинки в лице не было.
— "…держал мастерскую кукол, механизмов и резьба по дереву. В Императорском театре теней расшатались головы у некоторых кукол и попортилась немного обивка сундука. Незадолго перед изгнанием и отъездом императора из Запрещенного города…". Странно. Мне стало лучше. Я так скверно себя чувствовала, но пять дней просидела тут скрюченная со словарем, — и стало лучше! Почему? — спросила Саюри.
— Потому что ты Цунами-сан, — Сюэли никогда не трудился подыскивать логичные ответы и определения, да и вообще не раздумывал над репликами в разговорах с японкой: годилось что угодно. — "Из Запретного города".
Cо вздохом Саюри уткнулась опять в бумаги.
— "…Из Запретного города Ли Сяо-яо принесли и вручили на починку весь целиком Императорский театр теней только на один месяц. Но за этот месяц император и императорский двор уехал в некоторой суматохе из Пекина, и театр забыли забрать. Он аккуратно сохранял предмет, чтобы возвращать. Когда позднее, в 1935 году, Ли Сяо-яо переехал в Хунань…"
— Я понял, — сказал Сюэли.
— "Этот комплекс сведений отряд "Курама Тэнгу" имел в своих руках, чтобы невозможность для Ли Сяо-яо вывернуться и отговариваться, что он ничего не знает".
— Наступление начнется 14-го января. Только с шести часов утра этого дня придворный институт онмёдзи в состоянии обеспечить поддержку нашей локальной операции, — сообщил полковник Кавасаки. — До этого они призывают и просят о содействии по другому поводу очень сильного ками, который, наоборот, может развалить всю нашу операцию, если услышит о ней.
— Этот институт придворных онмёдзи вертится там, как флюгер, — тихо заметил Аоки. — Что за люди!..
— А что, собственно, дает вам ваше сотрудничество с лисами? — отвлек его вопросом доктор Накао, который вообще не слушал, что говорит полковник.
— Многое. Ну, например… В ноябре 1930-го года на Идзу я погиб бы в землетрясении, если бы меня не вывели из опасной зоны лисы. Они буквально тянули меня за одежду. Деревня, которая осталась позади меня, как только я вышел за окраину, рухнула в руины. Но ваш вопрос, доктор, не вполне корректен. Обычно мы спрашиваем себя не что может нам дать наша дружба с лисами, но что мы можем дать лисам.
— Господин Аоки! Насколько быстро вы сможете подтвердить подлинность театра теней? — обратился к нему Кавасаки.
— Грубую подделку я отличу сразу. Я читал много описаний этого произведения искусства, очень детальных. Но, в любом случае, мы ведь собираемся проверить действие театра на месте?
— Безусловно.
— Тогда действие театра скажет само за себя.
— Мы хотим от него, чтобы он продемонстрировал работу театра, а это невозможно сделать под давлением. Нельзя за сутки написать пьесу из-под палки, — сказал доктор Накао. — Поэтому нашим оружием должно стать… во всяком случае, не оружие, — и лапка каппы обвела двух до зубов вооруженных часовых, сидевших на полу у дверей, как учитель обводит грубую ошибку.
— Если я правильно вас понимаю, мы хотим, чтобы ядовитая змея аккуратно и осторожно, в атмосфере взаимного доверия и доброжелательности поделилась с нами ядом, — сказал Кавасаки Тацуо.
— Да, ваше образное сравнение довольно точно, — кивнул доктор Накао. — Предоставьте мне контроль над ситуацией.
— Господин Аоки! — когда все расходились, к Аоки Харухико подбежал лейтенант Накадзима или как-то еще, — откровенно говоря, Аоки не помнил его фамилии. Он вел протокол совещания, кажется.
— Господин Аоки, как мне лучше записать — что такое Императорский театр теней? — спросил он, используя самые вежливые формы. — Боюсь, я… моя прискорбная необразованность не позволяет мне…
— Императорский театр теней династии Мин — это театр, который проецирует на реальность все, что было показано в разыгранной в нем пьесе, при соблюдении определенных правил постановки.
"О, наконец-то у нас эротическая сцена!" — сказали все, когда на репетициях капустника дошли своим чередом до первой встречи студента Чжана с Ин-Ин.
— Это предельно целомудренная сцена. Вы… как это? — отозвался Сюэли. — Как это говорят по-русски? Пришел лейтенант…
— …И всё опошлил, — сказал Ди, выходя в костюме и в гриме. — Не лейтенант, поручик. А не пошли бы они, не обращай внимания.
Они начали.
— Uh-oh. Внезапно струны порвались.
Что по примете означает: кто-то
Подслушивал игру мою сейчас.
Дай выгляну-ка, что ли, за ворота?
— Оставил цинь. Какая жалость!
Я тихо вроде бы подкралась.
Потихоньку начну перекличку в стихах,
Только спрячусь получше вот здесь, в лопухах.
Кто так дивно талантлив в искусстве одном,
Тот, конечно, искусен во многом ином…
Да перестаньте вы все ржать! Ну что вам, смешинка в рот попала? — посетовал Ди. — Детский сад какой-то. Абсолютно в унисон будем говорить "Ах, какой юноша!" — "О, какая девушка!" или разнесем? — спросил он.
— Как тебе кажется лучше?
— Чуть-чуть разнести, я чуть раньше.
— Давай.
— Ах, какой юноша!
— О, какая девушка!
Осмелюсь ли спросить я, чья вы дочь?
— Цуй — скромная фамилия моя.
Знакома ль вам она, не знаю я…
Да как у Цоя пишется точь-в-точь!
— Знаешь, Ди, ты и сам не прочь похулиганить, по-моему.
— Но Цуй — фамилия девушки у Ван Ши-фу, а это действительно соответствует фамилии Цой, я же не виноват.
— Давай по тексту. Как знак «высокий» пишется точь-в-точь.
— Слушай, а зачем мы этот маразм?.. Он же образованный человек, — что он, в самом деле, иероглифы писать не умеет?
— Ну давай выкинем.
Я вспоминаю, что в "Саде фамилий"
Вашу я тоже встречал.
— А ты что, реально читал этот "Сад фамилий"? — спросил Ди своим обычным голосом.
— Ты что? Хэ Чэн-тяня? Это же исследование утеряно.
— А, давай тогда добавь еще:
Доблести ваших почтеннейших предков
Просто разят наповал.
— Знаете что? Надо вместо капустника просто выпустить вас и показать ваш обычный разговор между собой, — предложил Сюй Шэнь.
Эти драные красные фонари на верандах, промозглый ветер, «заплаканный» бамбук, развалины ворот позеленелого камня с опасно накренившейся табличкой 莲花 наверху — с пяти утра они были в марш-броске, хотелось всех убить. В поселке жизнь шла по-прежнему, были люди и на рынке, и в лавках, и в кабаках, и в гостинице, поскольку из-за особенностей предстоящего задания при захвате Ляньхуа в действие приводился вариант "добрые покровители". С этой целью поселок брали не кроваво, с этой же целью лейтенант Хитоми, окончивший переводческие курсы, вещал по-китайски в рупор с грузовика:
