– Ё-моё! Придется вина, – проворчал хозяин.
– Да тоже последний бокал.
– Не добивай, – и, залпом осушив остатки, он присел. Тонкие куски колбасы уже чуть приподняли края-крылья, пытаясь взлететь. Примерно о том же мечтал хозяин.
– Это старая нарезка. Я нашел ее в холодильнике, – Бочкарев вытер последнюю тарелку и тоже сел. – Больше ничего не было. Слушай, а ты помнишь этих двух девок… ну, с которыми вчера к тебе ввалились?
– Более менее, – с трудом выговаривая слова и морщась, ответил Самсонов. – А где мы их?.. Зацепили?
– Да где, где… «шлифанули по остановкам», – как ты выразился.
– Успешно? – угрюмо усмехнулся собеседник, вспомнив одного знакомого – любителя таких занятий.
– Тебе знать лучше, я только поддерживал… под руки. Поехал провожать, ну и у школы… – Бочкарев вдруг смутился. – Помнишь, та… которая со мной, по-моему, слишком молодая была? А?
– Что тебя сейчас волнует?! Ты в шкафах смотрел?
– Вроде всё на месте. Мой бумажник точно.
– Да я про водку.
– Не… не смотрел. А волнует, не то слово… противно. Не люблю молодых.
– Да брось… – Самсонов встал и принялся открывать одну дверцу буфета за другой.
– О! Я же нутром чую ее присутствие! Вибрацию! В унисон с моим желанием! – восторженно воскликнул он, доставая бутылку водки. – И крошечка-картошечка, с тушенкой тут же. Как я забыл убрать в холодильник? Живем! – настроение у него поднялось.
– Теплая, после вина… я не буду, – откликнулся гость.
– Послушай, – воодушевленный находкой рассмеялся друг, – плюс два градуса – на улице лужи, а минус три – лёд. Всего-то разницы – пять градусов, а что делают! Поверь, между двадцатью на кухне и моими тридцать шесть и шесть внутри, уфф, – он потрогал лоб, – даже больше… вполне достаточно, чтобы не отказать себе в удовольствии чуть взмахнуть крылами… нет, воспарить! Смотри внимательно! Через три минуты мои ноги оторвутся от пола. – И уже наливая, добавил: – Ты меня, конечно, будешь осуждать, но я выпью.
Он налил полфужера, отставил мизинец в сторону и медленными глотками осушил. Затем, в паузе, занюхал куском бородинского, с удовольствием крякнул и, блаженно опустив веки, еще долго держал хлеб под носом.
– Ну, ты даешь! – Бочкарев покачал головой.
– А вот теперь я к твоим услугам, – Самсонов порозовел, улыбнулся, хрустнул луком и принялся за нарезку. – Что тебя там занимало из вчерашнего? Ну-ка, ну-ка?
Гость посмотрел под ноги:
– Не взлетел, однако.
– Дурак! Я уже прилунился! И ты – лунатик!.. – он неестественно громко засмеялся. – А… вспомнил, тебя волнует чрезмерная молодость!
– Не то слово… – Бочкарев помрачнел. – Может вообще, девчонка. Сейчас черт разберет.
– Боишься ответственности? – ухмыльнулся собеседник. – Да, Галка права, есть, есть плюсы у женщин ее возраста.
– Не боюсь я ничего. Неприятно. Гложет внутри. Она ведь как моя дочь… если не моложе.
– Да дочери-то лет двадцать!
– Семнадцать.
– Ну… и чего ты?
– Тоже чья-то дочь. Противно. Как подумаю, что с ней какой-нибудь козел, также как я…
– Чё тебе до этого? Разведен. Один. Сам себе хозяин. Брось! – Самсонов поднялся. – Я в туалет.
– Не могу. Я ведь ее с толку вчера сбил. Она не хотела… я помню, – тоже вставая, угрюмо бросил вслед Бочкарев. – Это подружка, та, постарше… А молоденькая колебалась. Вот так и прикладываем руку… пропади всё пропадом. А потом удивляемся… откуда они берутся? Себя ведь добиваем.
Дверь в туалет щелкнула.
– С нас, с ублюдков, всё и начинается, – снова пробормотал гость и подошел к окну.
Бочкарев мнил себя человеком без крайностей. Мог разделить любую компанию, но не до «упора». Мог подшутить, но не зло. И хотя ценил порядочность своеобразно, как говорится «в ногу со временем», все-таки старался беречь нервы. Рациональный подход вполне устраивал. Такое время! – успокаивал себя, когда подход удавался. Но сейчас то, что мучило его и терзало, усугублялось выпитым и давней встречей. Яркой, неожиданной. Её звали Лариса.
Её так звали… много лет тому назад, когда занесло его на производство. Он встречался ней, да что там… не только с ней… был молод и всегда думал о том, о чем следует думать в таком возрасте… Уж в этом парень не сомневался. Но эти встречи! Отношения зашли слишком далеко. Влечение преследовало всюду. Но «рано» – говорила мать, «рано» – советовали друзья и вместе делали своё дело.
Это потом, жалея и вспоминая, он прочитал мысль, которая должна была побороть советы, мысль, которую он помнил, болел ею в то время, в молодости: что любой парень, пусть совсем еще мальчишка, начиная дружить с девушкой – вызывает у нее доверие. Самое простое, искреннее чувство доверия. Почти безграничное, полное. Это чувство рождается у каждой девчонки, девушки и уже никогда – у женщины. Если она искренне хочет видеть тебя. Каждый день ждет этого. Но верит только в первый раз. И первому мужчине. Потом чувство исчезает. Оно убивается обманом. И спутницей женщины становится лишь надежда. Чудо происходит только в одном случае – если ты ответил тем же. Тогда доверие превращается в брак под Богом. Осеняется, сказал бы священник. Ведь доверие – это почти любовь, а надежда – всего лишь спутница.
Прошли годы. Однажды, уже будучи женатым, Бочкарев вышел из метро… они почти столкнулись.
– О! Привет, – смутившись, но виду не показывая, произнес он. – Как ты? Где?
– Здравствуй, – спокойно ответила она. – Живу. Просто живу. Была замужем. Развелись. Потом снова… и снова развелись. Детей нет.
Больше он не нашелся что спросить…
Чувство вины, которое давным-давно прошло, забылось, вернее, которое старался забыть, прогнать, и казалось удачно, посетило его снова. И зло усмехнулось. Потом, уже уходя сам не свой, после встречи, нет, после неловкого молчания, которое взрыло, воскресило в памяти тот эпизод, из-за чего они расстались, опережая время, события и планы, Бочкарев испытал не просто дискомфорт, а тайный стыд, который узнал и сегодня. Будто обман тот превратился в вечное предательство, Что не переставало жить в нем, напоминать и усмехаться время от времени.
Однажды он предложил ей проделать «это» в кабинете. Они весело разговаривали. Лариса зашла к нему за чем-то. Был уже обеденный перерыв, все разошлись… В общем, ничего особенного. Он так думал. И вдруг она заплакала. Тихонько. Почти молча. Смотрела на него и плакала. Такой реакции молодой человек не ожидал. Ведь у них было «всё». Всё. Женщина поняла, вперед него поняла, что в отношениях она шлюха, хотя отношения эти Бочкарев строил «просто», без обмана. Ведь мнил себя порядочным. И доверие девушки породило ту самую надежду. А с «надеждой» так не поступают.
