– Да. С самого моего детства, с тех пор, как я только начинал резать дерево. Он лежит на полке. Я показывал тебе.
– Может, это все одно и то же? – спросила Кира осторожно. – Может, это и есть «знания всякие», как называет их Марлена?
Томас посмотрел на нее и на лоскуток, неподвижно лежащий в ее ладони. Он нахмурился.
– Думаешь?
– Может, это есть у всех художников? – продолжила она, с удовольствием прислушиваясь к звучанию слова, которое только что выучила. – Особенное, волшебное знание.
Томас пожал плечами:
– Ну, это не так важно, правда? Все мы теперь хорошо живем. У нас отличные инструменты. Хорошая еда. Есть работа.
– А как же девочка внизу? Она все время плачет. И ее не выпускают из комнаты.
Кира вспомнила о своем обещании.
– Томас, я пообещала ей, что вернусь. И что помогу.
На его лице отразилось сомнение.
– Не думаю, что стражникам это понравится.
Кира вновь вспомнила, каким строгим был голос Джемисона. Вспомнила, как хлопнула дверь.
– Вряд ли понравится, – согласилась она. – Но я ночью, когда они будут думать, что мы все спим. Вот только…
– Только что?
– Там закрыто. Я не смогу попасть внутрь.
– Сможешь, – сказал Томас.
– Как?
– У меня есть ключ.
Это была правда. Они пошли в комнату Томаса, где он показал деревянный ключ.
– Я сделал его давным-давно, – объяснил он. – Я был заперт здесь с кучей отличных инструментов. Вот я и выточил ключ. Это несложно. Замок в двери очень простой.
– А еще, – добавил он, – он подходит ко всем дверям. Все замки одинаковые. Я точно знаю, сам проверял. Я раньше по ночам ходил по коридорам и открывал двери. Тогда все комнаты были пустые.
Кира покачала головой:
– Ну и сорвиголова!
Томас улыбнулся:
– Я же говорил! Как Мэтт.
– А сегодня, – Кира посерьезнела, – ты пойдешь со мной?
Томас кивнул:
– Хорошо. Пойду.
Наступил вечер. Кира, которая все еще сидела в комнате Томаса, посмотрела в окно на убогий поселок и прислушалась к назойливому шуму, с которым все заканчивали свою работу. Мясник лил воду на каменный порог своей хижины, тщетно пытаясь смыть накопившуюся грязь. Из ткацкой артели, где она столько времени проработала помощницей, выходили женщины.
Кира с улыбкой подумала о Мэтте: был ли он сегодня на рабочем месте? В его обязанности входила уборка, и он вместе со своими товарищами, наверное, опять всем мешал и воровал еду. Стоя у окна, она нигде не видела ни его, ни его собаки.
Стемнело. Служители забрали их подносы с остатками ужина, и наконец все здание затихло. Стих и шум поселка.
– Томас, – предложила Кира, – возьми с собой свою деревяшку. Ту, особенную. Мой лоскуток со мной.
– Ладно, но зачем?
– Я пока точно не знаю. Но чувствую, что надо.
Томас взял маленькую резную деревяшку с высокой полки и положил ее в карман. В другом кармане лежал деревянный ключ.
Вместе они вышли в слабо освещенный коридор и направились к лестнице.
Томас, шедший впереди, обернулся и приложил палец к губам:
– Ш-ш-ш!
– Извини, – ответила ему Кира, – палка стучит. Но без нее я не могу идти.
– Так, подожди.
Они остановились возле одного из факелов, воткнутых в стену. Томас оторвал кусок ткани от подола своей рубахи и ловко обвязал им конец Кириного посоха. Ткань приглушила стук.
Они спустились по лестнице и подошли к комнате Джо. Остановились и прислушались. Но никаких звуков не было. Рука Киры в кармане не чувствовала никаких предупреждений от лоскутка. Она кивнула Томасу, тот тихонько вставил ключ в замочную скважину, повернул его и открыл дверь.
Кира затаила дыхание. Она боялась, что в комнате живет служитель, который сторожит девочку по ночам. Но в помещении, освещенном только бледным лунным светом, была всего одна кровать, и в ней крепко спала Джо.
– Я буду на пороге, – прошептал Томас. – Она знает тебя – по крайней мере твой голос.
Кира подошла к кровати и села на краю, положив свой посох рядом. Она нежно прикоснулась к плечику девочки.
– Джо, – позвала она тихо.
Маленькая головка с длинными спутавшимися волосами беспокойно повернулась. Спустя мгновение девочка открыла глаза и посмотрела удивленно и испуганно.
– Не надо! – закричала она, отталкивая руку Киры.
– Тс-с-с, – прошептала Кира, – это я. Помнишь, мы говорили через дверь? Не бойся.
– Где моя мама?
Она была очень маленькая. Намного меньше, чем Мэтт. Еще недавно была младенцем. Кира вспомнила, какой сильный у девочки голос, и с удивлением подумала, откуда он берется в этом крошечном ребенке, испуганном и брошенном.
Кира взяла Джо на руки, обняла и стала качать.
– Тс-с-с, – говорила она, – тс-с-с. Все хорошо. Я твой друг. Видишь его? Это Томас. Он тоже твой друг.
Постепенно девочка успокоилась. Ее глаза широко раскрылись. Она сунула большой палец в рот и так с ним и говорила.
– Я слыхала тебя через дверь, – вспомнила она.
– Да, через замочную скважину.
– Ты знаешь мою маму? Можешь ее привести?
Кира покачала головой:
– Нет, боюсь, не могу. Но я буду здесь. Я живу наверху. И Томас тоже.
Томас подошел поближе и присел на корточки возле кровати. Девочка посмотрела на него подозрительно и вцепилась в Киру.
Томас показал на потолок.
– Я живу прямо над тобой, – сказал он мягким голосом, – и я слышу тебя.
– И, значит, слышишь мои песни?
Он улыбнулся:
– Да. Ты очень красиво поешь.
Девочка нахмурилась:
– Все время хотят, чтоб я учила новые.
– Новые песни? – спросила Кира.
Джо с несчастным видом кивнула:
– Новые и новые. Заставляют учить наизусть. Старые-то песни сами в голове возникали. А теперь в меня забивают новые. Бедная моя голова, болит аж жуть.
Девочка потерла лоб и вздохнула, и вышло это у нее неожиданно по-взрослому. Кира ей сочувственно улыбнулась.
Томас оглядывал комнату, где мебель мало отличалась от той, что была наверху. Кровать. Высокий деревянный шкаф с ящиками. Стол и два стула.
– Джо, – спросил он вдруг, – а ты хорошо умеешь лазать?
Она нахмурилась и вытащила палец изо рта.
– В Фене я лазила по деревьям. Но мамка бьет меня, когда я лажу, говорит, что я поломаю ноги и меня отнесут на Поле.
Томас важно сказал:
– Да, это, наверное, правда, и твоя мама не хотела, чтобы ты причинила себе вред.
– Если волочилы оттащат на Поле, то уж возврата нет. А там тебя схватят твари.
Большой палец снова оказался во рту.
– И все же, Джо. Смотри, если ты сможешь забраться сюда, – Томас показал на шкаф, – и если встанешь в полный рост вон там, то сможешь чем-нибудь постучать в потолок, и я услышу.
