— Ты не расстраивайся.
— Ну что ты! Я счастлив! Я в восторге от своей судьбы! — У него на глазах выступили слезы. — Об одном прошу, Мао, не приноси мне в парк морковки. Обещаешь?
— Легко, — это я мог пообещать. Я не дурак по паркам ходить, ослам морковь растаскивать.
Апулей с трудом поднялся, чуть не свалился снова. Я не стал помогать, а то еще завалится прямо на меня, я помнил, как это тяжело. Потом осел снова взгромоздился в кресло, запахнул халат и приосанился.
— Ну вот, что еще тебе сказать? Я был в целом рад с тобой работать. Надеюсь, что и ты сохранишь о нашей встрече приятные воспоминания.
— Ну само собой.
— Так. Ну тогда закончим. Ван, который вас на мушке держит, наконец-то уснул. Сейчас Саид уже к нему подбирается, автомат выкрасть. Значит, тут все в порядке. Вы с этим парнем лучше не связывайтесь, он хоть и не очень испорченный, но эгоист до мозга костей. То есть в конечном итоге все равно вас продаст. Так что надо вам самим его поскорее кинуть, только пусть за китайскую границу вытащит, он может. — Апулей помолчал, пошевелил ушами. — Ну и все. Будь умницей, и не забудь, что ты обещал Борхонджону. И… Пока. — Он ловко ткнул меня мордой в щеку, и я проснулся. Последнее, что я мог вспомнить — Апулей Самаркандович снова уронил голову на копыта и засопел. Но, может быть, это мне уже приснилось. У почти потухшего костра лежал Ван, на нем Райфайзен, а ноги Вана придерживал Филипп. Саид стоял над Ваном, и тыкал ему в рот дулом автомата.
— Будешь еще гавкать на дядю Саида? А? Баранья башка, педик жирный, будешь еще в Саида целиться?
Ван старался выплюнуть дуло и ничего не отвечал.
— Осторожно, не прикончи, ему нас еще в Индию вести, — сказал я Саиду.
— Сами дойдем! — кричит Саид и шевелит ноздрями.
— Нет, Мао прав, он нас короче доведет, — согласился Райфайзен. — Филипп, сними с него ремень!
Саид поднял автомат, а Филипп отпустил ноги Вана. Ван тут же извернулся из-под Райфайзена и едва не вскочил, пришлось мне тоже на толстяка запрыгнуть. Втроем мы снова его прижали к земле, а Саид в это время прикуривал. Потом оглянулся на нас, сказал: «Бараны!» — подошел и саданул Вана прикладом по башке. Тут, конечно, связывать его стало гораздо удобнее.
Почти светало, и мы занялись завтраком. Райфайзен порылся в рюкзаке у Вана, нашел всякой всячины, с монастырской кухни украденной, Саид это все порезал и пристроил к огню, Филипп принес воды, а я просто на них смотрел. Они не возражали. Потом мне надоело, и я стал смотреть на Вана.
— Ван, — говорю, — ты что вытворяешь? Ты зачем у Саида автомат украл?
— Я не у Саида, я в кладовке нашей украл, — отвечает он. — А потом они сами ко мне прибежали, давай, мол, скорее валить из монастыря. Мы хотели вас снаружи подождать, но тут толпа стала вокруг бегать, я говорю: «Сматываемся!» — а они все Мао да Мао. Вот и пришлось их заставить. А теперь жалею — надо было пристрелить. Беда моя, друг Мао, в том, что я нерешителен. А еще боюсь один ходить в этих местах.
— А ты слушал бы умных людей, — говорит ему от костра Саид. — Да, Райфайзен?
— Да, — сказал Райфайзен, не отрываясь от книжек.
— Но наша договоренность в силе? — спросил Ван, глядя на Райфайзена.
— Посмотрим, — пробурчал тот, — посмотрим… Как себя вести будешь… У тебя в Индии знакомые есть?
— Сколько хочешь!
— Так вот мы к ним не пойдем… Не верим мы тебе, Ван, — и Райфайзен перелистнул страницу.
Ван надулся и замолчал, а я пошел есть, потому что уже пахло. По дороге я завернул к Ванову рюкзаку, я же знал, что там к завтраку обязательно что-то есть. И было, даже две, но когда я одну вытащил, Райфайзен вдруг захлопнул книгу и говорит:
— Значит, так, Мао, нам надо обсудить один вопрос…
И я сразу все понял. Когда таким тоном говорят, это значит: «хорош пить». Я не хотел ссориться с Райфайзеном и хотел выпить, поэтому быстренько скрутил пробку и стал пить большими глотками.
— Мао, нам предстоит пройти солидное расстояние по горам, в чужой стране, возможны всякие неожиданности, мы не можем позволить себе… Мао! И вообще, кто-то может простудиться или даже обморозиться! Мао!
Я допил и спросил, в чем дело. Райфайзен молча подошел, забрал рюкзак и сел на него. Саид протянул мне банку консервов, хлеб и говорит:
— Так надо, баранья башка!
А Филипп заржал. И я тоже, потому что весело, а еще приятно, что Райфайзен так о нас заботится.
И мы позавтракали и пошли дальше. Саид гнал впереди Вана и иногда пинал его, а иногда делал подножки, хотя Райфайзен на него ругался за это. Райфайзен нес рюкзак, а нам с Филиппом дал по одной книге. Ван вел нас так почти до обеда, а потом вдруг встал и потребовал, чтоб ему развязали руки.
— Это зачем это? Облегчаться я тебе в штаны разрешаю, а других причин не вижу, — сказал Саид.
— Шут. Здесь надо в гору лезть, тут единственное место, где не очень круто, а поверху нас секретная тропка поведет.
— Ладно, развяжи, — согласился Райфайзен. — А если будет фокусничать, стреляй ему в живот, чтобы долго умирал.
— Ну тогда ладно, — говорит Саид, — давай, Ван, фокусничай скорей!
И Саид развязал Вана. Но Ван не стал фокусничать, а вместо этого размял себе руки, встал на карачки и полез на гору. Саид хотел за ним пойти с автоматом, но не вышло, пришлось ему автомат на шею повесить и тоже встать на карачки, и все мы так сделали. Лезть на гору оказалось противным делом, я вспотел, и книжка в руке очень мешала. Филипп лез последним, и я его иногда задевал ногой по голове, но он не ругался. Так мы лезли минут десять, а потом Саид стал кричать Вану, чтобы он остановился, потому что мы от него отстали. Ван остановился, но стал обзываться по-всякому на Саида, дразнить его и даже кидать мелкими камушками. Саид хотел в него прицелиться, но покачнулся и покатился вниз, Райфайзен его еле поймал. Саид стал кричать, что Ван фокусничает и сейчас он его замочит, и мы с Филиппом уже стали в сторону отползать, чтобы Ван нас не сшиб, когда вниз покатится, но тут Ван закричал:
— Смотрите! Смотрите!
Мы посмотрели вниз и увидели, как из-за поворота на тропу выползает зеленая машина на толстых шинах, а на машине сидят солдаты в кедах и с автоматами.
— Это китайские пограничники! — заорал Ван. — Бегом, а то всем хана!
И побежал на четвереньках вверх. Мы тоже попробовали побежать, но ничего не вышло, у нас как-то иначе ноги устроены, поэтому мы просто легли на камни и притаились. Райфайзен говорит:
— Если заметят, сдаемся, но книжки припрячьте под камнями.
— Черта с два, — сказал Саид. — Я не сдамся. Я их сейчас всех отсюда перестреляю, пусть только поравняются.
