И побежал на четвереньках вверх. Мы тоже попробовали побежать, но ничего не вышло, у нас как-то иначе ноги устроены, поэтому мы просто легли на камни и притаились. Райфайзен говорит:
— Если заметят, сдаемся, но книжки припрячьте под камнями.
— Черта с два, — сказал Саид. — Я не сдамся. Я их сейчас всех отсюда перестреляю, пусть только поравняются.
— Ну чего вы там?! — это Ван сверху кричит, он уже долез до верха, только голова выглядывает. — Думаете, незаметные? Придурки!
— Не ори! — Саид передернул затвор. — Услышат!
— Дурак! У них же двигатель рычит! Давайте, полезайте скорей!
Не знаю, услышали его солдаты или просто увидели нас, но они остановились, попрыгали со своей машины и стали нам кричать и махать руками. Тут Райфайзен поднял руки, Саид стал по солдатам стрелять, Филипп остался, где был, а я полез наверх, потому что вниз было страшно, и высоко, и солдаты. Книжка мешала, и я придавил ее камнем, как сказал Райфайзен, тут же солдаты стали стрелять в Саида, и я быстро пополз наверх, потому что они промахивались и могли попасть в меня. Я как-то приноровился и почти залез на обрыв, но тут Ван высунул ногу и осторожно толкнул меня обратно.
— Книга где, придурок? Иди за книгой сейчас же и вторую прихвати!
Я изловчился и схватил Вана за ногу, он зарычал, и мы покатились вниз. По дороге мы налетели на Райфайзена, который что-то кричал солдатам, на Саида, у которого кончились патроны, и на Филиппа, который просто сидел на склоне. Поэтому мы медленно сначала катились, я даже книжку взял, когда мимо кувыркался. Когда мы все вместе скатились в кусты в самом низу, то никто не двигался. Ну и я тоже не стал, тем более что сверху сыпались камни, и я боялся голову из-под Филиппа вытащить. Теперь я думаю, что именно тогда я и потерял свою отвертку. Впрочем, не жалко, это же была не та самая отвертка… Нет, жалко все равно, потому что с тех пор завести новую отвертку мне случая не представилось.
Наконец все камушки упали, солдаты подошли и стали нас осторожно пинать ногами, особенно Саида. Тогда все встали, никто, оказывается, сильно не пострадал. Ван сразу сказал солдатам, что он тоже китаец, и они тоже сразу разбили всю его незажившую морду. Я решил тогда помалкивать, остальные вроде тоже. Но солдаты потом разбили морду Саиду, хоть он и молчал. Видимо, за то, что он троих все-таки застрелил и одного сильно ранил. Еще солдаты у нас все забрали — и книги, и рюкзак, и автомат — и отдали своему офицеру. Офицер был не в кедах, а в сапожках и с пистолетом, он особенно обрадовался автомату, потому что у них на всех было только четыре. Солдаты автомату не обрадовались, они обрадовались, что в рюкзаке есть жратва, и стали сразу куски отрывать. Офицер их не ругал, только забрал себе бутылку. Он попробовал, поцокал языком и стал нас допрашивать:
— С какой целью вы проникли на территорию Китайской Народной Республики?
— Мы случайно, — говорит Райфайзен. — Мы туристы и заблудились. Отпустите нас обратно в Индию, пожалуйста.
— Ага, а монастырь кто сжег? Туристы. Ответите по всей строгости и за порчу риса в автономном районе, и за распространение анекдотов, и за хищение боеприпасов. И еще за подлое убийство красноармейцев.
— За анекдоты тоже? — спросил Райфайзен и стал очень грустный.
— Конечно. Кроме того… Ну ладно, вам на суде расскажут.
— А разве мы их здесь не пристрелим? — робко спросил один солдат. — Всегда же так делали, а суд потом.
— Нет, — сказал ему офицер. — У меня срочное дело в Пекине, сестра замуж выходит, надо слетать. Так что строиться и шагом марш на секретный объект, на броне поеду я и диверсанты, продолжим допрос на ходу.
Мы залезли на их машину, и она потихоньку поехала. Офицер одной рукой держался за вбитый в машину гвоздь, а другой целился в нас из пистолета. Вся броня на машине была из досок и башенка с пулеметом тоже. Солдаты не спеша пошли за нами, последним полз раненый. Я спросил:
— Вы чего его не лечите?
— Нечем. Вы же украли все медикаменты, подлые шпионы. Пристрелить — патронов жалко, вы их тоже украли, да и потратились мы на вас же. Зарезать — не по-коммунистически.
— Совсем вы тут проворовались, — хмуро сказал Райфайзен. — Империализм-тоталитаризм, обычное дело.
— И за это ответишь, — улыбнулся офицер. — Итак, продолжаем допрос. Что это у вас за книжки?
Сам он не мог полистать, потому что руки заняты. Он их за ремень себе засунул. Райфайзен тогда стал ему заливать, что это наши диверсантские шифрованные записи. А потом сказал, что мы особенные диверсанты и действуем по заданию китайских товарищей с самого верха. И сказал, что я — родственник Мао. Я возразил, что я сам — Мао. Офицер посмотрел на меня внимательно и стал другие вопросы задавать, всякую ерунду, в основном — где наши тайные склады. Мы молчали, только Райфайзен ему всякую чушь говорил, да Ван время от времени объяснял, что он не с нами и что он брал Сайгон. Я хотел поспать, но сильно трясло и ничего не получилось, от этого у меня стало портиться настроение. Наконец машина остановилась, из нее вылезли трое солдат с автоматами, мы слезли, пошли по неприметной тропинке куда-то вбок. Метров через тридцать на тропинке спал китайский солдат, офицер пнул его, чтоб отполз, и подвел нас к каменной стене.
— Как вам наш секретный объект?
— Как вся твоя страна, — прорычал Саид. Он вообще был не в духе из-за выбитого переднего зуба.
Офицер пожал плечами и сунул руку в какую-то щель в скале. И тут что-то щелкнуло, и часть скалы отползла назад, прямо вместе с травкой снизу и даже кустиками. Мы, конечно, удивились.
— Это что? — спросил Райфайзен, — подземный ход под Великой Стеной? Три месяца ползком и прямо в императорский дворец? И какой династии император это все продолбил?
— Это секретный аэродром. Никакие ваши спутники сквозь такую скалу ничего не рассмотрят. Наша партия не забывает древнюю мудрость: могучий тигр прячется, как змея, чтобы стать сильнее дракона. Пойдемте, — и он вошел в скалу.
— А гора не упадет? — спросил я у солдат, но они не ответили. Мне кажется, они сами побаивались.
В глубине скалы загорелся свет, и мы вошли. Там была комната, очень большая и очень пустая, пыльная очень, посередине стоял четырехкрылый самолет, а в углу на деревянных нарах спали двое чумазых парней. Они подскочили, стали глаза тереть и ругаться вполголоса.
— Но-но! — сказал им офицер. — Чанкайшистское отродье! Готовьте машину, партия вас помаленьку прощает, но еще не простила.
Парни стали возиться с самолетом, приносить откуда-то канистры, а офицер закурил и важно на нас посматривал.
