На глаза Петру навернулись слёзы. Ладони сжались в кулаки с такой силой, что ногти впились в кожу и прорезали её до крови.
– А при чём тут он? – не понимала Катя.
– При том, что всё досталось ему. Это его произведения читают радиостанции, это ему платят баснословные гонорары. А я, если что и умею, так это украсть их. Я ничего не способен написать вразумительного. Я научился только пересказывать чужие мысли. Всё досталось ему. Разве это справедливо?
– Ну, не так уж и всё, – улыбнулась Катя. – Денежки-то приходят к нам, а не к нему.
– Ты же понимаешь, что так бесконечно продолжаться не может?
– Да, в конечном итоге Жу-жу потеряет свою силу, и тогда…
– При чём тут Жу-жу?
– А что ты имеешь в виду?
– Эти идиоты во всеуслышание называют его имя и фамилию, хотя я просил этого не делать.
– А нам-то что до этого?
– А то, что в КГБ зря зарплату не платят. Ты забыла, какая у меня фамилия и какое имя?
– Господи. – Катя в страхе схватилась за голову. – Я даже не подумала об этом.
– У тебя дома ничего нет?
– Боже упаси! Всё, как ты сказал: или у него, или здесь, в гараже.
– Ты с ума сошла! Неужели ты думаешь, что наш кабинет они не вычислят?
– Да здесь только одно сочинение про Евгения Онегина. «Трупопроводом» здесь даже не пахнет.
Словно в подтверждение слов Петра, ворота гаража резко отворились, и в глаза ударил резкий свет фар.
– Господа писатели в собственном кабинете, пишут очередную клевету на советскую власть! – раздался громкий неизвестный голос.
* * *
Поздно вечером в комнате Наташи послышался характерный свист и вой. Но вот вой немного затих, и послышался мягкий голос диктора:
– Вы слушаете голос Америки из Вашингтона. Мы продолжаем читать главы из романа Петра Сапожникова «Трупопровод».
Пётр сидел рядом с Наташей на диване и с глазами, полными ужаса, слушал своё собственное произведение.
– Но я никому его не давал! – не выдержал он.
– Но это ты написал? – спросила Наташа.
– Да.
– А для чего?
– Меня попросили, и я написал.
– Кто попросил? Американцы? – допытывалась Наташа.
– Да какие американцы? Катерина, с нашей группы. Ей нравится, как я пишу, вот она и попросила.
– Катерина? – Наташа недовольно сощурила глаза. – А у вас с ней кроме чтения ещё что-нибудь было?
– А при чём тут это?
– Если спрашиваю, значит при чём.
– Ну, было.
На глаза девушке навернулись слёзы.
– Ты любишь её?
– Это не любовь, просто мне необходимо, чтобы меня читали.
– А в кровать ложиться тоже необходимо?
Пётр опустил глаза.
– Что ты молчишь? Отвечай.
– Я не девушка, обещаний никому не давал. Это для вас целомудрие что-то значит, а для меня…
– А что для тебя?
– Почему я должен отказываться, если мне предлагают?
– Вот, значит, на чём они тебя взяли?
– Кто, они?
– Помнишь, на пикнике я рассказывала историю про фонарик?
– Да, ты тогда хорошо придумала.
– Я вовсе ничего не придумала, я просто рассказала то, что со мной случилось.
– А при чём тут та история и «Трупопровод»?
– Дело в том, что я не рассказала её до конца.
Пётр выключил приёмник, повернулся в сторону Наташи и приготовился слушать.
– Тот парень, который укрыл меня своим зонтиком, говорил мне о тебе.
– Обо мне?
– Я тогда не знала, кто ты такой, он назвал только твою фамилию, – продолжала Наташа, – но то, что произошло потом, привело меня в ярость.
– Что же произошло потом?
– Потом он предложил мне лечь под тебя.
– Что? – не поверил своим ушам Пётр. – Зачем?
– Для того, чтобы заставлять тебя писать.
– Меня?
– Ты бы только слышал, какие он деньги за это обещал!
– А кто это был? Он имя своё назвал?
– Не успел. Я обозвала его подоноком и убежала.
– Странно. Не понимаю, при чём тут я?
– Дело в том, что три дня назад я видела Катерину вместе с этим парнем. Он был на «Жигулях». Я выходила из магазина, а Катерина в это время садилась к нему в машину.
– Даже не знаю на кого подумать, – задумчиво сказал Пётр.
– Катерина говорила ему про какую-то Жу-жу. Тебе это о чём-то говорит?
– Говорит, – печально сказал Пётр. – Вот они меня на эту Жу-жу и взяли.
Навернувшиеся слезинки не выдержали, сорвались с глаз и потекли по щекам.
– Петенька, дорогой мой, что же теперь с нами будет?! – запричитала Наташа.
– Во всяком случае, ничего хорошего не предвидится. Только не с нами, а со мной. Слава богу, ты в этой грязи не испачкалась.
– Неужели ты не видишь, что я не могу без тебя жить? Я же люблю тебя!
– А почему же ты раньше мне об этом не сказала?
– Я же думала, что ты любишь эту Катьку!
Пётр отрицательно помотал головой.
– Я этой гадине все глаза повыцарапываю! – зло прошипела Наташа.
Видно, девушка не привыкла кидать свои слова на ветер. На следующий день, в присутствии всей группы, Наташа без всяких объяснений вонзила свои ногти в лицо обидчицы, и за какие-то доли секунды превратила его в кровавое месиво.
Разумеется, после такой выходки рассчитывать на дальнейшее обучение в институте было бы в высшей степени наивно.
Понимая полную бессмысленность своих действий, Пётр всё же решил заступиться за Наташу.
В деканате он что-то невнятно говорил про эмоции и неразделённую любовь, ему хотелось вызвать у декана жалость к девушке, но получилось совсем наоборот.
– Что вы здесь бормочете, Сапожников? – прервал его декан. – Вам то что до этой истории?
– Просто я считаю, что…
– Вы считаете? Да вы сами у нас вот здесь сидите!
Декан провёл ладонью по горлу и умоляюще посмотрел на Сапожникова.
– А, может быть, и вы с ней уйдёте из института?
– Я?! – не понял Пётр.
– Ну зачем вам нужен наш институт? Вы же не инженер, а писатель. Идите и пишите себе сколько душе угодно, только нас освободите от вашего присутствия.
Декан не требовал, не приказывал – он умолял.
– Неужели вы надеетесь, что ваша писательская деятельность останется незамеченной? Неужели вам надо, чтобы с нас поснимали головы? Неужели вы такой кровожадный?
– Я?
– Вот и славненько! Вот и договорились! – заулыбался декан. Он достал чистый лист бумаги и протянул его Сапожникову.
– Что это? – не понял Пётр.
– Как, что? Это заявление о вашем отчислении по вашему же собственному желанию.
Выйдя из кабинета декана, Пётр увидел Наташу, которая стояла у окна и платочком вытирала слёзы.
– Меня тоже отчислили, – сказал Петя, обнимая Наташу.
Она ничего не ответила. Молодые люди постояли некоторое время молча, после чего молодой человек спросил:
– Куда же нам теперь идти?
– Пошли в ЗАГС, – предложила девушка.
