Вадим Кошелев - Круговорот

Холм был пологим. Местами на нем росли столетние деревья. Кое-где он зиял норами, из которых выносили землю носильщики. Макушка Холма уже была частично освобождена от земли, отчего белому свету явились верхние этажи древних небоскребов. Некогда — это были ухоженные здания из стекла и бетона. Сейчас никаких стекол не наблюдалось, зато бетон местами присутствовал. Его даже дополняли штукатуркой. А сами здания ремонтировали, как могли. В основном закрывали большие дыры струганными досками или делали новую кладку из камня. Что, в общем-то, не придавало особой эстетичности древним строениям. Заинтригованный Саня не мог сразу определить, какой европейский город покоится под землей. Это мог быть Мюнхен или Женева или тот же Франкфурт с его небоскребами. Судя по всему, под Холмом покоился огромный мегаполис, расположенный в центральной или южной части древней Европы. И местные археологи даже представить себе не могли его размеры. А если принять во внимание пригороды, то тут можно было веками копать и не перекопать. Санины попутчики тоже пребывали в замешательстве. Им еще не доводилось видеть ничего подобного. Размах раскопок поражал, как поражали размеры Холма. Саня позабыл о голоде и усталости. Его мысли унеслись куда-то далеко от ужасных реалий. И лишь одно желание в тот момент всецело поглотило неисправимого романтика. Желание — как можно скорее попасть в утробу спящего под Холмом зверя. В реальность Саню вернул тычек алебардой в спину. Какой-то конвоир совсем некультурно затолкал приросшего к месту Пряхина обратно в движущуюся по поселению колонну, которая направлялась в сторону шумевшего неподалеку базара. Какие-то прилично одетые люди окружили невольников еще на подходе к рынку. Они галдели, алчно осматривая таутов. Щупали их мускулы, воротя носы. Нашелся один ненормальный, который попытался на ходу открыть рот Ноя, дабы осмотреть его зубы. Саня так и не понял, удалось ли ему это в полной мере. Но своих передних зубов он, скорее всего, лишился: связанный Ной саданул проныре своей одноглазой головой и тот сразу исчез из поля зрения. Ною это не сошло с рук. На него налетели солдаты и, повалив на землю, принялись охаживать древками алебард. Воины таутов не могли смотреть, как бутузят их товарища и, несмотря на то, что не имели возможности пустить в ход связанные руки, напали на солдат, силясь массой своих тел задавить ненавистных конвоиров. Образовалась давка. Поднялся невообразимый гвалт. «Красный плащ»

высунулся из носилок и орал громче всех. А давешние щеголи с парчовыми шарфами свистели в висевшие на груди дудки, вызывая подмогу. На свист со стороны рынка набежали латники. Совместными усилиями они угомонили разбушевавшихся пленников. Сане, спокойно стоящему посреди людской толчеи тоже досталось.

Кто-то саданул его сзади по самому больному месту — а именно по голове, которой за последние месяцы и так здорово перепало. От сотрясения потемнело в глазах. Саня свалился к ногам своего обидчика и тихо лежал в пыли до тех пор, пока его грубо не подняли на ноги. Наконец, свара закончилась. Пленников вновь согнали в колонну, и повели на кишащий людьми рынок. Там имелся специально отведенный уголок, где стояли десятки деревянных клетей. Саня все еще не до конца пришел в себя от удара по голове. Поэтому плохо помнил, как оказался в такой клетке. А когда оклемался, то увидел рядом с собой пятерых товарищей по несчастью, средь которых находились Хорь со Стрикером. Уже смеркалось, но на рынке народу не убавилось. Покупатели ходили вдоль клетей в сопровождении факельщиков и придирчиво выбирали живой товар. Определившись с покупкой, они шли к сидевшему в опущенных на землю носилках «красному плащу» и начинали бойко торговаться. Вскоре у носилок скопилось с десяток покупателей. А из клетей стали выводить выбранных ими людей. Из Саниной клети первым увели Стрикера. Затем купили еще троих таутов покрупней. Остались лишь они с Хорем. На них в тот вечер покупателей так и не нашлось. Через какое-то время торговля закончилась. Рынок стих и опустел. В наступившей темноте, Саня нащупал циновку, на которой не преминул устроиться. Неподалеку улегся Хорь. Бывший Санин напарник непрестанно вздыхал и крутился с боку на бок не в силах уснуть. Сане сон тоже не шел. Он лежал с открытыми глазами и смотрел на звездное небо, зарешеченное толстыми прутьями клети. В голову лезли всякие мысли о подземном городе Предшественников и о своем безрадостном положении. Но потом события прошедшего дня отошли на второй план: перед глазами встал образ девушки- барда. Что же сталось с Дэей? — этот вопрос не давал покоя на протяжении всех последних дней. Хотелось думать, что лесная чародейка жива. И сейчас вот так же смотрит на сияние далеких светил. Но очевидцы говорили об обратном. — Дэя погибла на пожаре. Ее больше нет. Она обрела вечный покой в мире Цернуна. Саня навсегда потерял милого сердцу человека, но никак не мог смириться с этой мыслью. В голове у него творился полный сумбур. Все было так туманно, так неопределенно. И на извечный вопрос — «Что делать?», не находилось никакого мало-мальски вразумительного ответа.

Утром следующего дня, когда на рынке еще только собирались торговцы, к клетям пришел старик с деревянным ведром, наполненным колодезной водой. Он обошел клетки, напоив невольников из узкого ковша, который просовывал им меж прутьев клеток. Воды не жалел и ушел лишь, когда убедился, что напоил всех жаждущих. Вернулся старик довольно скоро. С собой он принес короб с едой. И вновь пошел по кругу, выдавая заключенным паек, состоящий из черствой краюхи ржанова хлеба и куска солонины. Что и говорить, завтрак был довольно скуден. Тем не мене, он помог Сане на время приглушить давно мучавшее чувство голода.

«Красный плащ» — отец-благодетель не давал своему живому товару загнуться раньше времени от недоедания. Не разорился бы на еде, прощелыга. Кто знает, когда еще выкупят его пленников? В клетках сидело чуть больше десятка таутов. В основном это были ремесленники или крестьяне. Воинов, отличающихся статью и более здоровым видом, разобрали еще с вечера. Вот только что с ними сталось? Саня как-то с трудом мог себе представить гордеца Бреса или независимого Ноя с носилками в руках. На рынке появились первые покупатели, в основном они обходили клети с невольниками стороной и сновали у примитивных лотков да крупных лавок многочисленных торговцев. Базар был огромен. Здесь продавалось и покупалось все, что можно было купить или продать — еда, оружие, одежда, пучки трав, драгоценности, смола, необработанная древесина и другой первобытный ширпотреб Саня озирал заполняющийся людьми рынок и не заметил, как к клетям подошли латники. Вслед за ними принесли толстяка в плаще. Его носилки поставили неподалеку. Работорговец не спешил вытаскивать из них свою тушу и внимательно наблюдал через входной проем носилок за всем происходящим вокруг. К полудню народу на рынке прибавилось. Стало больше шума и сутолоки. Вдоль клетей начали сновать покупатели. С покупками не торопились. Видимо, ждали, когда работорговец снизит цену или приведет более качественный товар. Но толстяк не спешил двигаться в цене. Зато после полудня на рынок доставили еще троих неудачников. Один из них темноволосый, круглолицый здоровяк в изорванных кожаных доспехах был примерно одинакового с Саней возраста. Другой выглядел чуть постарше. Тоже крупный, и тоже в окропленной кровью коже. Правда, волосы у него были светлые, а борода курчавая. Третий невольник совсем не походил на своих товарищей. Это был мужчина средних лет монголоидной расы с черными, как смоль волосами, забранными в хвост. Его умное, раскосое лицо не знало растительности, отчего он казался моложе своих бородатых спутников Всех троих освободили от пут, поместив в соседнюю клеть.