первых всходов она увядала, оставляя икебаны воспоминаний в человеческих футлярах. Ах… если бы все знали, что бывает, когда это явление развёртывается полностью, когда оно идёт до конца…
Однажды, когда я встретила тебя, когда обнаружила «разгерметизацию», этот феномен заселил и моё сердце… Это было так неосторожно с моей стороны – инфицировать себя иноземной жизнью. Сначала думала, всё будет, как у всех, кого я наблюдала: всё быстро завершится без особых последствий. Но что-то сразу пошло не так… эта жизнь лихо преодолела стадию ростка… она уверенно развивалась всё дальше и дальше, творя во мне нечто иное; с течением времени становилась всё более инородной для третьей от Солнца планеты. Стенки моего телесного футляра еле сдерживали на себе давление всего окружающего мира, который агрессивен к тому, что развилось во мне… Мне нужна была помощь соратника… Твой сосуд давал надежды на то, что и в нём этот нездешний феномен явится так, как он является Там, откуда нисходит, словно редкие крохи хлеба, падающие с престола Небожителей. И те счастливчики, что улавливают их… находясь на Земле под невидимым величием Неба, они, вкушая крохи, приобщаются к внеземной цивилизации, начиная понемногу понимать её ценности. Однозначно и ты уловил… но я не знаю, что ты использовал, чтобы затравить этот росток в своей пульсирующей «пробирке»… Я видела, как ты пытался сделать это сознательно. Я думаю, ты опасался того, какие это могло иметь последствия для тебя. Но я даже не пыталась. Не в моей это природе – убивать то, что так прекрасно ожило во мне.
***
У тебя могла возникнуть иллюзия того, что однажды ты сам отдалился от меня, закончив наши встречи. Хочу, чтобы ты знал: ты бы никогда этого не сделал, не будь тебе это позволено. Ведь параллельно тому, как ты меня «отвергал», во мне крепло аналогичное понимание: тебя нужно было отдалить… Ты можешь разочарованно спросить: «Почему?».
Просто представь крохотное семя груши. Оно мелкое в твоих руках, но ты заранее знаешь, что в него вложено – огромное дерево. Ты знаешь, какими будут его цветы, уже представляешь их запах и плоды. И представления о них становятся предвидением. Вот так и мне было дано познать, кем же ты станешь, когда возрастёшь. Я видела тебя не таким, каким ты был тогда, а таким, каким ты непременно должен был стать некоторое время спустя… Однажды я даже сказала тебе, что ты тогдашний не заслуживал моего чувства, что удостоен его тот, в кого ты должен был развиться в будущем.
Ты думал, ты сам ушёл, но на самом деле ты был погружен в «почву» моей волей. Я опустила тебя подальше от себя в небытие, с которого ты был невидим, погребен… Ради этого я даже перестала общаться с нашими общими друзьями… с очень хорошими друзьями… и всё для того, чтобы не знать о тебе ничего, как и сеятель не ведает о семени, пока оно в земле. Есть лишь надежда в его скорые всходы. При редких встречах с нашими знакомыми ты, содержащийся в них немногочисленными байтами информации, концентрировался в струи и неслышно сочился сквозь их одежды; известия о тебе сами рвались ко мне, как стружки металла к магниту. Даже если мы не упоминали тебя в разговорах, я могла внезапно расстроиться, почуяв что-то через них. Я боялась что-либо узнавать о тебе даже на уровне тончайшего прорицания. Всё для того, чтобы не нарушать взаимоотношение, какое возникает между сеятелем и семенем, чтобы не прерывать нить веры между нами. Я так надеялась, что ты прорастёшь, что ты придёшь в нашу жизнь… От тебя долго не было вестей… Смотрю в твою душу прямо сейчас и вижу, что твоё семя так и не проснулось…
Половина нитей разорвана
Возвращаюсь обратно в операционную. Почти половина нитей между нами разорвана. Я заметила, что по мере расцепления связей, скреплявших нас, увеличивается открытие шейки небесной матки. Она удвоилась в своих размерах… Если до этого момента открытие было всего на три пальца, то сейчас сквозь шейку проходит вся рука вплоть до плечевого сустава. Удивительно: по ту сторону она преображается в пушистое крыло с бело-жемчужными отборными перьями. Возвращаю конечность из небесного пространства обратно в операционную. Мысленно пытаюсь сообразить из неё крыло… но кроме человеческой руки у меня ничего не получается. Видимо, там, по ту сторону Неба, есть другая мысль. Она-то и мастерит из моей души подобие птицы. Мне же это мастерство не под силу.
Шейка стала присасывать ещё сильнее… И в то же время стены, пол и потолок операционной – все они как будто надвигаются на нас, как бы стенки мышечного полого органа при его сокращении. Причём всех остальных в операционной они не затрагивают, но только мою душу и меня, направляя нас к раскрывающейся шейке.
Я сформировала голову из кусочка души и вознесла её кверху, пытаясь просунуть сквозь отверстие в Небо – но пока рановато, ещё чуть-чуть и получится… После неудачной попытки протиснуться в другой мир стены, пол и потолок чуть расслабились, отступая от нас. И душа медленно сползает обратно в помещение, преданно заполняя собой объёмы вверенного ей тела. Когда же, наконец, будет ещё одна схватка, чтобы пролезть сквозь шейку в Небо?!
Пространство воспоминаний: Разбор полётов
Сейчас я лишь сгусток мысли. Были бы у меня физические руки, я бы взяла тебя за ворот, лежащего на операционном столе… И трясла бы что есть мочи, чтобы ты, усыплённый «наркозом», очнулся… Была бы у меня ладонь, я бы съездила ею по твоей прекрасной физиономии, запустила бы свои пальцы в корни твоих рыжеватых волос, крепко их стиснув.
Я не могу ударить тебя сейчас – а как ведь хочется напоследок. Чем может «ударить» сгусток мысли? Наверное, только упрёками. Оставлю тебе несколько… Пусть каждый из них будет тебе отрезвляющей пощёчиной… Если в тебе ещё есть место, по которому можно бить… если ты не стал пустым местом, ты ощутишь эти шлепки…
Знаю-знаю, эти претензии не делают мне чести, обнажая нехорошие мои стороны. Но мне нужно сделать тебе больно, чтобы ощутить контакт, чтобы понять, жив ли ты.
Я долго ждала всходов твоего зерна. Изнемогая от ожидания, мне в голову приходили разные мысли. Я ругала зерно за то, что оно пропало в земле, отдаляясь от Неба, сообразуясь с миром. Глупо ругать его, я знаю. Но всё же.
Претензия No. 1
Слушая «правильное» многоголосье всех, ты пренебрёг единственным, но искренним криком о помощи. Ты покинул то место, где был жизненно важным, то измерение, где возвеличивался до масштабов героя. Взамен ты выбрал
