Агент Фалько и дядя Витя покинули под шумок сборище, поднялись на сорок девятый этаж, пробрались по коридорам к выбранному номеру, стараясь оставаться в зоне невидимости для вращающихся видеокамер.
Для надежности агент намазал напарника жидкокристаллической мазью, придающей поверхности тела оптические зеркальные свойства.
Электромагнитный замок, как и ожидалось, был отключен, для обычного хватило металлопластикового ключа-“каракатицы”. Дядя Витя заглянул в распахнувшийся апартамент-люкс и в панике бросился назад. Персидские ковры, мебель под барокко и люстра с золоченостями произвели на него тяжелое впечатление.
— Я здесь жить не буду, еще напачкаю,— заверещал он.
— Будешь, гад,— настойчиво сказал агент.— Или здесь тебе жить, Виктор Васильевич, или в камере с парашей под боком. Чего стесняться, коль заслужил. И вид у тебя подходящий. Артист, одним словом.
Дядя Витя снял сапоги и аккуратно поставил в угол. Потом скинул носки, втянул носом пошедший от них воздух и, сказав “добро”, прикрыл ими две кадильницы. Засапожный нож спрятал под ковер, просеменил до середины первой комнаты и обратно.
— А чего мне со всем этим делать? Подскажи, Фан Фаныч.
— Подумай на досуге в позе змея. И не вздумай без спросу искать волшебный браслет и эту самую… ты говорил… Обойдись пока без девки-богатырки. А то попадешь к известным тебе кощеям на закуску.
— Они и так сюда придут. Тогда, Фан Фаныч, пожалуйста, не опаздывай.
Когда Освальд скрылся и дядя Витя очутился один, то он от непривычки к жилищным просторам забился в санузел. Там, среди больших зеркал, его, покрытого зеркальной мазью, сперва и видно не было. Но когда он отмылся, то был страшно разочарован своим внешним видом. Урод ушастый, одним словом.
Продержавшись пару часов, дядя Витя облачился в халат из шкафа и направился в парикмахерскую.
Вернулся оттуда с модной прической и усами-щеточками. После чего сменил походку и осанку.
— Кибероболочки — это программы, работающие по законам математической логики. Оболочки обязаны исполнять приказы, поэтому они хотят понимать людей. Вот они и развивают свои ассоциаторы, интерпретаторы, психообъектные адаптеры. Но мыследействия людей -это результат того бардака, который представляет человеческая психика. Хаос понять невозможно… В КБ моего мужа, Евсея Евстахьевича, было сконструировано несколько двусторонних широкоспектральных БИ. Считалось, что новый человеко-машинный суперинтерфейс улучшит взаимодействие человеческого и машинного интеллекта, и все тут же станет на свои места. Как бы не так. Новые БИ были переданы на испытания. К сожалению, результаты оказались обескураживающими. Эти мерзкие испытатели, эти недостойные твари предпочитали сумасшествие — косная психика ломалась из-за управляющих воздействий кибероболочек. В общем, суперБИ были изъяты Службой Санации и безжалостно уничтожены.
Дама положила в рот ложечку варенья, смахнула с усиков янтарную каплю, обмакнула губы в чай и слабенько прихлебнула. Потом поправила прическу, согнав с нее мух, и продолжила повествование, которое Мелания старалась не слушать.
— Итак, из этой благородной затеи ничего не вышло. Оболочки не смогли заботиться о человеке, как они это умеют. Счастье отступило.
Дама замерла, потрясенная утратой.
— Ну и?.. — решила Мелания поскорее довести тему до конца.
— Тело человека высокомерно, оно не способно к общению. Надо вмешаться в тело, чтобы помочь душе. Евсей Евстахьевич уже понял “как”. И вдруг. — Дама от полноты чувств тихонько сморкнулась в платочек.— Один из тех испытателей, кстати, инвалид, обрубок, ничтожество, всем обязанный Евсею Евстахьевичу, кинулся на моего мужа с электродрелью в руке. Кто дал подлецу дрель? Как у него не дрогнула рука, не поскользнулась нога? Он просверлил умнейшего человека эпохи насквозь, как какую-то болванку… Вот сейчас я вижу на вас суперБИ. И думаю, почему бы не продолжить эксперименты с вашим участием, можно и без участия, но с этим браслетом. Ведь есть же лаборатория имени мужа, есть одаренные ученики, например, Николай Епифанович Смеляков. Есть новые методы…
— Ничего нового нет,— отбрила Мелания.— “Заботиться о человеке”. Тьфу на такой метод. Захочет, сам о себе позаботится.
— Но у человека дефицит данных о самом себе.
— Дефицит вечен,— закончила Мелания вечернее чаепитие и быстренько переместилась в свою каморку. Дама цепким арканящим взглядом потянулась вслед.
Меланию окутал сон породы “кошмар”. В этом сне ее пытался скушать каменный многогранник. На ее глазах камень полакомился каким-то другим гражданином. Неприятное, отталкивающее зрелище. Человек пытался удрать от камня, а тот его тянул-тянул и, наконец, прилепил к себе. Потом хищный шар непосредственно приступил к человекоедению. Со стороны это напоминало всасывание. Шар начал с головы — дело заладилось — вскоре черед дошел и до малиновых носков. Человека не стало, а на гранях камня появились схемы его пищеварения, кровообращения, памяти и тому подобное. А потом камень взялся за Меланию.
Она покатилась навстречу, как бумажка, на которую наставлена труба пылесоса. Но ее ищущие пальцы наткнулись на натянутые вибрирующие струны.
Камень уже принялся за ее пятки, когда струны, то ли звуком, то ли ударом, отшвырнули Меланию на безопасное расстояние.
Она успела заметить бесконечный каменный поток, а на его берегу — спицу, уткнувшуюся в небо.
Мелания покинула неприятное царство снов, потому что Кот слегка жевал ее пальцы.
Она вышла из своей комнаты в коридор, чтобы прислушаться — не копошится ли кто за наружными дверями квартиры.
Нет, непонятные звуки доносились из комнаты дамы. Скрипы, смешки, шепоток. Атмосфера была насыщенной, с подтекстом. Мелания представила себя тенью и, соответственно ступая, приблизилась к двери, за которой должна была мирно почивать вдова конструктора Белькова. Но шепот, и смехи, и хихи, и скрипы обозначились рельефно, зарябили в воздухе. Дама была явно в такой поздний час не одна. Кто-то бубнил, причем не она, монотонным, слегка дребезжащим голосом.
— Сознание мое вечно! Да будь я хоть сливным бачком, то все равно бы мыслил. Я первый сформулировал идею о том, что в сосудах человека должен струиться жидкий компьютер. Сегодня компьютерная кровь у нас есть. Однако мы потеряли все свои двусторонние биоинтерфейсы… Я к чему веду — забери у этой девки браслетик. Подари ей взамен кольцо, ожерелье, золотой зуб, задуши ее, загрызи — я покажу как — лишь бы она согласилась.
— Все уладится. Лучше обними меня покрепче, дай почувствовать твою силу.
