— Теперь — можно, потому что Васька дотянулся до виллы и подключился к тамошнему домашнему компьютеру.
— А-а зачем?
— Хозяйка нашпиговала дом следящими устройствами в невероятных количествах. Все их извлечь… можно, конечно, если мы хотим показать, что мы в курсе. Поэтому я попросил Ваську перехватить данные и перекинуть на информационный центр посольства. Взамен идет синтезированное изображение.
— То есть Лавиния увидит то, что мы ей подсунем?
— Да. Но, — он ухватил меня за край пледа и повернул к себе, — стоит помнить о двух вещах. Во-первых, для синтеза нужны заготовки. Так что пусть Мих сразу не кидается к тебе в спальню, чтобы камеры записали, как ты укладываешься спать одна. Второй момент сложнее. Я не знаю, что мы хотим показать Лавинии. Не исключено, что отсутствие каких-либо событий — это не то, чего она ждет.
— Поняла. Чего она ждет, мы не знаем. Но, Баг, в этом случае, наблюдая отсутствие событий, она сама постарается эти события подопнуть. Надо только вовремя понять, куда именно.
— Я как раз об этом. Вряд ли она что-то предпримет прямо сегодня, но будь внимательнее. — И в ответ на мое нетерпеливое движение: — Ладно, беги, вижу, уже собралась.
— Ага. Ты меня извини, я себя совсем поглупевшей чувствую. Про наблюдение не подумала.
— Потому что все мысли в одном направлении. Все, все, не сердись, я пошутил.
Выходя из купола, услыхала ехидный Васькин хмык, сопровождаемый пожеланием «делиться и размножаться». Даже ничего не ответила — не то настроение. По аллее припустила бегом.
Дорога среди деревьев сама стелется под ноги; вот и вилла. Красивая, оглядимся непременно, но потом, потом. Мих ждет на пороге. Торможу. Если в доме полно камер, то и снаружи наверняка есть. И не обязательно зацепленные на хозяйский компьютер.
— Мих, изображаем обычную встречу знакомых. Снаружи дома за нами могут наблюдать.
— Понял.
Я пытаюсь сообразить, как обратиться к Миху. Сказать «здравствуй», как знакомому? Или «сдаете ли вы комнаты?», как незнакомцу? Знают ли наблюдатели, что мы именно те, кто устроил заварушку на университетском балу? Наверное, да. Пока я канителюсь у порога, Мих отворяет двери и делает приглашающий жест. Видимо, научился подбирать смыслы, даже не оформленные в слова. Ми-и-их, как же я соскучилась! Понимаю, что мы уже стоим, обнявшись, посреди гостиной и Мих уткнулся носом в мех на моей макушке.
— Ты не голодна? Березка перед отъездом салатов и холодных закусок наготовила.
— Голодна, очень. Но не за едой, — щекочу кончиком уха его губы, дразнюсь. Мих ловит ухо губами. — Нужно сделать запись на камеры, как мы укладываемся спать по своим местам, так что давай быстренько отыграем сценку, и приходи.
— Тогда еще сценка нужна, как я тебе комнату показываю. Так что идем наверх.
С усилием отрываюсь от него, размыкая объятия. Сразу становится холоднее и неуютней. Но прогулки в обнимку — не тот кадр, который нам нужен, потому поднимаемся по лестнице просто рядышком. Прикасаюсь к темному дереву перил, вдоль ступеней над головой плавно загораются ночные светильники, а внизу, за спиной так же медленно гаснут. Мы перемещаемся как будто в центре шара света, и воздух вокруг чуть заметно подрагивает.
— Проходите, прошу вас. Посмотрите апартаменты. Вот здесь гостиная, — передо мною бесшумно открываются тяжелые двери в изумрудного цвета комнату, похожую на внутренность волшебной шкатулки. — Дальше спальня, оттуда вход в ванную.
— А что там? — показываю на двери на другой стороне холла.
— Напротив точно такие же комнаты, только в розовых тонах. Если желаете, можете расположиться там.
— Нет, меня зеленый полностью устраивает. И здесь слышен прибой.
— Вам не мешает? Простите, я не знал, что для вас он слышен. Человеческое ухо не столь чувствительно.
— Что вы, нет. Напротив, очень успокаивающий шелест. Я как раз мечтала хорошо выспаться.
— Тогда не стану вам мешать. — Мих старательно играет роль хозяина. — Если что-то понадобится, вот здесь есть кнопочка звонка, я сразу приду, — он вручает мне пульт.
— Благодарю вас. Пока ничего не требуется, я дальше сама все осмотрю, если будет нужно — скажу.
— Тогда спокойной вам ночи.
Мих, раскланявшись, выходит, а я расстилаю кровать. Не спеша раздеваюсь и только потом гашу свет. Растянувшись на кровати, приготовилась ждать, но дверь почти сразу приоткрывается, похоже, он скучал еще больше меня.
— Рафа?
— Ми-их, иди сюда, — обхватив за шею, опрокидываю его на себя. — Ми-их!
Мы спешим, разбрасывая одежду. Воздух искрится под нашими пальцами, мы в оболочке одного чувства, сердце стучит в горле, карие и золотистые глаза растворяются друг в друге. Я становлюсь Михом, чувствую себя его телом, а он — мною. Мир переворачивается, мы снова в коконе вне времени, я плачу, уткнувшись в Миха, и наконец, страх и ожидание последних дней взмывают в небо с прощальным криком, который, оборвавшись, оставляет после себя тишину. Внешнюю и внутреннюю. За окнами уже не совсем темно. Я замечаю, что вцепилась зубами Миху в плечо, целую и вылизываю след укуса, а потом мы как-то незаметно засыпаем, обнявшись.
— Рафа. Рафа!
Я ведь сплю? Так чего же мне снятся всякие назойливые голоса? Нет, сейчас время для хороших снов…
— Рафа, да проснись же ты!
Или не сплю? А кто тогда меня будит? И главное, зачем?
— Рафа! Просыпайся, живо!
— Васька?
— Да. Просыпайся, у вас гости. Если бы так не дрыхла без задних лап, успела бы встретить. А сейчас младшая хозяйка уже в вашей гостиной. Березка.
— О! Блин!
— Угу.
— А как ты здесь оказался?
— Пришлось бросить на время компьютер и тянуться отростком до вас. Просыпайся давай, я ухожу.
Открываю глаза. В полумраке спальни яркая полоса света протянулась из приоткрытой двери наискосок кровати, на фоне светлого проема — темный силуэт. Моргаю, фокусирую взгляд. В дверях замерла Березка, смотрит на нас круглыми глазами и зажимает рукой рот. Вот влипли так влипли! Замечаю, как от моей щеки в подушку впитывается слабое голубоватое свечение, Васька догадался тянуться так, чтобы не быть замеченным, молодец. Для начала — увести ее отсюда, пока Мих не проснулся. Пытаюсь выпутаться из объятий. Он тут же переворачивается — я даже пикнуть не успеваю — и подгребает меня под себя, как длинную подушку. Фыркнул, уткнулся в мех и затих. Одним глазом поглядываю на застывшую изваянием девушку. Надо что-то срочно делать. Прикрываю глаза, мысленно тянусь к спящему сознанию дорогого мне человека. Ему снюсь я, сидящая на его коленях — вот это пике! Потягиваюсь, встаю, устраиваюсь рядом на траве. Теперь отсутствие меня в объятиях не противоречит сюжету. Вздыхаю, «спокойно», выходя из сна Миха, как из глубокой воды, глажу его по голове и плечам. Он улыбается во сне. Можно вставать.
