Когда Роджер запер дверь, я скрестила руки на груди.
– Во-первых, скажите, что будет с Релмом.
Роджер засмеялся.
– С Майклом Релмом все будет замечательно. У него привычка вытворять такое, за что других наказывают.
Я наморщила лоб.
– Что это значит?
– Он скоро вернется. Надеюсь, ты меня не за этим позвала?
Он наклонил голову набок, будто и вправду любопытствуя. Я похолодела.
– Откуда мне знать, что вы вернете мне мои воспоминания?
– Я не могу вернуть утраченное, – сказал он почти с сожалением. – Но есть возможность сохранить отдельные воспоминания, блокировав их от антигенов.
– Каких антигенов?
– Желтая таблетка, которую ты принимаешь, отыскивает воспоминания, помеченные доктором Уоррен. Сперва ты пьешь красную – своего рода сыворотка правды. Пока ты говоришь, она действует как краска, прикрепляясь к воспоминаниям. А потом ты пьешь желтую, и она их стирает. Это, конечно, упрощенная схема. Скоро от тебя останется совсем мало, и воспоминания будет легче отследить.
Таблетки съедают мои воспоминания. А доктор Уоррен говорила, красная помогает мне расслабиться. О чем еще она лжет?
– Каким образом ты можешь помочь? – спросила я. – Что можешь сделать, чтобы меня… не стерли?
Роджер сунул руку в карман, достал маленький контейнер и двумя пальцами извлек фиолетовую горошину.
– Это может спасти воспоминание о чем-то одном. То, чего тебе очень не хочется потерять. С нее может поплохеть, но риск того стоит. Если проболтаешься доктору Уоррен, тебе сотрут память не избирательно, а полностью. Так что, если решишься, это должно остаться между нами.
Я взяла фиолетовую таблетку, не зная, можно ли ему верить. Что, если Роджер лжет, чтобы сделать со мной что-то гнусное?
– А чего ты хочешь взамен?
Он улыбнулся. Кожа вокруг глаз собралась в складки.
– Я не чудовище, Слоун, мне нужен лишь поцелуй. – Роджер помолчал. – На этот раз.
– То есть дальше будет требование секса? – делано ужаснулась я, хотя и знала, что этим кончится. Знала и все равно попросила помочь. Я просто надеялась на другой ответ.
– Конечно, нет, – ответил Роджер. – Один поцелуй. Маленькая симпатия. Легкая влюбленность способствует выздоровлению, Слоун, тебе на психотерапии не говорили? Хотя, похоже, это ты уже и сама выяснила.
Я понимала, что он говорит о Релме, но отвечать не стала. Он думает, что у нас с Релмом роман, но это невозможно, я же вернусь к Джеймсу.
Взяв таблетку у Роджера, я повертела ее в пальцах:
– Как она действует?
– Сосредотачиваешься на одном-единственном воспоминании, глотаешь таблетку и удерживаешь мысль, ни с чем не смешивая. Не пытайся удержать несколько воспоминаний, иначе в голове начнется путаница.
Я смотрела то на таблетку, то на хендлера. Во рту пересохло, а ладони отчего-то вспотели. Всего лишь поцелуй, но ощущение, будто как перед прыжком с моста. Мне противно даже подойти к Роджеру. Решимость начала слабеть.
– Что для тебя ценнее, Слоун? – тихо спросил он. – Ты дорожишь своим прошлым?
Две слезы покатились по щекам. Я думала о Джеймсе, Брэйди и Миллере. Эта частица меня в Программе не выживет. Может, фиолетовая таблетка повлияет на исход? Может, она меня спасет?
– Только поцелуй, – предупредила я.
Роджер засмеялся.
– Да, но я сам решу, сколько он продлится. И поцелуй должен быть настоящим, Слоун. Покажи мне страсть.
Я с силой потерла лицо, так что кожа начала саднить, опустила таблетку в карман халата и нетвердо шагнула вперед.
– Не заблуждайся, – прошептала я, глядя Роджеру прямо в глаза. – Я тебя ненавижу.
Он улыбнулся:
– Мне всегда нравились трудные задачи.
Он грубо схватил меня, щипнув повыше локтя, и дернул к себе. Другая рука по-змеиному обвила талию. Он приник ко мне ртом, мокрым, жадным. Я попыталась отвернуться, но Роджер лишь крепче сжал меня в объятиях, и я почувствовала его эрекцию.
Я всхлипнула и попыталась отодвинуться, когда его язык лизнул мои губы.
– Заставь меня поверить, – выдохнул он. – Иначе заберу таблетку.
Он снова меня поцеловал, и на этот раз я позволила его языку проникнуть мне в рот. Губы уже были вымазаны мятной слюной. Меня мутило. Я не могла больше выдержать ни секунды.
Слезы текли по щекам, когда его рука опустилась мне на ягодицу, и он прижал меня к себе. Другая рука превратилась в железный подголовник, пока он целовал шею.
– Какая ты вкусная, – промычал он мне в кожу.
Я пыталась представить, что это Джеймс, но ласки были слишком агрессивными. Джеймс никогда не прикасался ко мне подобным образом. Я уже плакала, когда Роджер снова наклонился меня поцеловать. Его рука скользнула под рубашку. Я взорвалась и двинула ему коленом в пах, не попав по яйцам, но врезав в бедро. Он вскрикнул и отскочил. Я стояла, тихо плача. Он холодно засмеялся.
– Да прекрати ты, Слоун. Что в этом плохого? Другие и не на такое соглашались.
– Убирайся, – выговорила я, прислоняясь к спинке кровати. – Вон! – закричала я.
Он вздрогнул и оглянулся на дверь.
– Ладно, ладно, – он выставил ладонь. – Только не забудь, все строго между нами. Если ты скажешь…
– Знаю! – Не в силах унять слезы, я с отвращением сплюнула его вкус прямо на линолеум. Роджер, кажется, удивился, что я настолько расстроена.
– Новая таблетка только за обнаженную кожу, – предупредил он. – И держи себя в руках, слезы меня не заводят.
На этом он повернулся и вышел, закрыв за собой дверь.
Когда слезы высохли, я лежала в кровати, накрывшись одеялом. Знаю, вскоре меня придут искать, не понимая, куда я пропала. Но я не могла вернуться в столовую, потому что меня до сих пор трясло.
Достав из кармана фиолетовую таблетку, я смотрела на нее. Возможно, она даже не поможет, но я должна попробовать. Надо бороться. Это мой последний шанс не все потерять.
Я положила таблетку в рот и проглотила, закашлявшись, но справившись с собой. Я знаю, что нужно запомнить – не романтику, не что-то заветное, а то, что станет ниточкой к ответам, которые я надеюсь получить, когда выйду отсюда. Со следующей таблеткой я оставлю себе четкое воспоминание о Джеймсе.
А пока я представила их с Брэйди фотографию и кольцо, которые спрятала в матраце. Тот день сотрут из памяти, мне потом и в голову не придет что-то искать. Таблетка – единственный способ.
Я сосредоточилась на фотографии: лицо Джеймса, его обнаженный торс, рука небрежно заброшена на плечи смеющегося Брэйди, а за ними катит свои волны река. Кольцо – пурпурное, блестящее, в форме сердца, которое мне подарил Джеймс, пусть я и не помню когда. Но я носила его не снимая, значит, оно должно что-то значить.
