- День добрый, Виктор Игнатьевич! Узнаете голос из преисподней?
- А, дьяволенок? Привет, привет! Бьюсь об заклад, опять что-нибудь натворил. Помощь нужна?
Мне, вдруг, стало так себя жалко, что я чуть не заплакал. Рассказал ему все, что накипело. И про жену, и про тещу, и про безденежье, и про работу, в части увольнения по тридцать третей статье за прогулы.
- Отец, конечно, не одобряет, - уточнил Виктор Игнатьевич, имея в виду мое поведение.
- К жене, - говорит, - возвращайся. Или помощи от меня никакой! - пояснил я с обидой.
- Хе-хе-хе! - старческим тенорком засмеялся Квадрат. - М да, нештатная ситуация.
Я воспарял духом. "Нештатная ситуация" - это четыре заветные цифры, которые нужно набрать, чтобы открыть тайник.
- Спасибо! - сказал я с огромным искренним чувством. Хотел было покончить на том разговор, но Мушкетов не вешал трубку.
- Теперь по работе. Ты пробовал что-нибудь предпринять?
- В "Тралфлот" заходил, - отчитался я. - Сказали, без паспорта моряка ты нам не нужен. Мол, вас, "торгашей" переучивать надо, экипажи у нас сокращенные и ходят только в загранку.
- Есть там... у вас, в Архангельске... одна маленькая контора, - Квадрат дробил предложения, как будто бы что-то припоминая. - Кажется, она называется "Объединение рыболовецких колхозов"...
- У-у-у!!! - вырвалось у меня. - Архангельский РКС! Да об этой конторе у нас говорят только шепотом. Там, если люди не врут, заколачивают такие деньжищи! Куда мне со свиным рылом?!
- Хе-хе-хе! - опять засмеялся Мушкетов. - Шепотом, говоришь? У них самый главный начальник Федор Иванович Пономарев. Он председатель всего. Не знаю как с кем, а со мною он как раз говорит только шепотом. Хе-хе-хе! Я ему сейчас позвоню, а ты завтра с утра наведайся. И еще...
- Слушаю! - я вытянулся как солдат на плацу.
- Вольно! - сказал Квадрат. - Это... как его... честно признайся, пьешь?
- Как же без этого, - с обидой признался я. - В трезвом виде только о дочке и думаю. А к жене возвратиться гордость не позволяет.
Голос Мушкетова потеплел:
- Там, это, таблетки в синей коробочке. Они без названия. В общем, с вечера выпьешь одну и будешь спать как убитый. А утром уже - будто заново на свет народился. Можешь взять для себя, но не больше одной упаковки. Сам понимаешь, не для тебя это дело положено, а для серьезной работы. И с деньгами особо не зверствуй. Не более трех бумажек! Результаты доложишь.
Последнюю фразу он сказал уже по привычке.
Антипохмелин оказался на уровне. С утра даже пить не хотелось. Я был у заветных дверей за час до обеда, когда начальство обычно добреет. За столом восседал типичный совдеповский управленец предпенсионного возраста. Фактурный мужик, властный. В этом кабинете разговаривал только он, остальные молча кивали.
- По звонку? - спросил у меня. - Присядьте.
И тут же:
- Попова ко мне!
Зашел кадровик. Почтительно, робко, бочком. Застыл в ожидании слова.
- Позвоните в промбазу, - распорядился Пономарев. - Скажете так: Федор Иванович лично интересовался, нужны ли нам начальники радиостанции. И вот, товарищ, какими документами располагает...
Тирада мне не понравилась. Я ведь еще не знал, что именно так отдаются приказы, которые не обсуждаются. Полный уныния и скептицизма, я вышел следом за кадровиком.
- Ого! - ликовал тот, взяв в руки мой черный диплом. - Радиооператор первого класса! У нас таких мало.
Дошли и до трудовой. Настроение у Попова решительно поменялось.
- У-у-у! - возвопил он. - Тридцать третья статья! Да Федор Иванович, наверное, не подпишет...
Не подпишет - так не подпишет. Я хотел было забрать документы и уйти восвояси. Кадровик прочувствовал этот порыв и, чтобы себя оградить от возможных в таких случаях неприятностей, произнес:
- Подождите! Я сейчас напечатаю направление. Вы сами зайдете к Пономареву его подписать.
Я, конечно же, ознакомился с текстом, оный гласил: "Настоящим направляем к вам Борина Антона Евгеньевича для работы на судах мурманской промбазы архангельского рыбакколхозсоюза в должности начальника радиостанции".
Федор Иванович был занят. Беседовал с кем-то по телефону. Но, заметив меня в дверях, сделал приглашающий жест. В руке у него оказался толстенный красный фломастер. По мелованной гладкой бумаге пробежали аршинные буквы: "Пономарев", придавая ей статус официального документа.
- Не забудьте поставить печать, - бросил он на прощание.
Мой вечерний доклад был выслушан благосклонно. Я был трезв, и насколько возможно, весел.
- Будем считать, что полдела сделано, - усмехнулся Квадрат. - Но ты, дьяволенок, не радуйся. Направление - это еще не запись в трудовой книжке. Паспорт не поменял?
- Куда мне? Рано еще.
- Вот и славненько. Оформление на работу - долгая песня. Я заказал тебе пропуск в наш ведомственный номер. Стены можешь даже не нюхать. Там ничего нет. Энную сумму для поддержки штанов вышлю на главпочтамт до востребования. Пока.
И повесил трубку.
Мурманск я знал только со стороны моря. Искать улицу Траловую с чемоданом в руке? Для человека флотской профессии это было, мягко говоря, несолидно. А начать я решил оттуда. Поэтому прямо в аэропорту нанял такси. Денежки были. Зеленые американские доллары я заранее поменял на рубли у Маргариты Борисовны - старшего продавца инвалютного магазина.
Искомый пункт оказался приземистой деревянной халупой между железной дорогой и главным зданием рыбного порта. Народ по округе бродил плотными толпами. Для меня это были люди особой, доселе не виданной расы. На свободных от буйной растительности участках лица преобладал красный цвет. По улице Траловой стояли вразброс несколько разных контор похожей рыбацкой направленности. Были они столь же унылы и неказисты. На заднем плане, со стороны насыпи, сутулились железные гаражи. Там было особенно многолюдно, так как по кругу ходил стакан.
У парадного входа гомонила неровная очередь. Судя по разговорам, давали зарплату. С чемоданом подмышкой, я врезался в эту людскую реку. Она была матерящейся, но податливой. В дверях пришлось поднажать. Кабинет с плохо читаемой надписью "Начальник отдела кадров" был сразу у входа, напротив кассовой амбразуры. На стук отозвались:
- Давай, заходи что ли?
Человек за столом был похож на актера Михаила Боярского в образе легендарного д"Артаньяна. Столь же порывист и нетерпелив. Подпись Пономарева его впечатлила. Причем настолько, что он посчитал нужным обратиться ко мне на "вы".
- У вас... паспорт моряка?
