Сергей Павлович выглядел каким-то неестественно возбужденным. Крупные капли пота горошинами катились по лбу. Он глянул на меня расширенными зрачками, и я понял, что этот поезд уже несется без тормозов.
- Вот и морконя! - сказал он с глуповатым восторгом, тыча в мою сторону кружкой, как учитель указкой. - А мы его уже заждались! Проходи, Антоха, присаживайся. Опоздавшим положено догонять уходящих вперед. Так что не обижайся, а принимай на грудь штрафные сто пятьдесят!
Опоили, что ли, нашего Палыча? Совсем позабыл, о чем мы с ним только что договаривались. Нашел, блин, скорохода! Знает же, что сегодня мне уезжать. А отступать поздно. Я принял из рук капитана стандартную флотскую кружку и нацелился на закуску.
- Ну, давай, мужики, за знакомство! - с готовностью приподнял свою тару и давешний капитан третьего ранга. Тот самый, у которого шрам у виска. - Зовите меня Стас.
- Игорь.
- Никита.
Я тоже назвал себя. Рукопожатия, оценивающие взгляды - все как в обычной компании. Повышенного интереса к своей персоне я не заметил. Вот и славно!
Проще всего расколоть человека во время совместной попойки. Это важнейшая составляющая агентурной работы. Тут главное что? - Больше слушать, а свой рот держать на замке. Не надо заканчивать разведшколу, чтобы дойти до этой простой истины. "Пьян да умен - два угодья в нем" - гласит народная мудрость. Американец Карнега - и тот сообразил, что самые выгодные контракты заключаются за столом. Хочешь иметь выгодный бизнес? - Пей со своими деловыми партнерами. Вот почему пьянство как мафия: бессмертно и не имеет границ. Это, конечно, не отпечатки пальцев, но даже по тому, как человек держит стакан, можно сказать очень многое о его характере и образе жизни.
Водки я пью много. И не пьянею без всякой химии. Флотские тоже держались монолитами. Сказывались, видимо, годы упорных тренировок. Я исподволь наблюдал за подводниками, пытаясь понять для себя: стоит их опасаться, или не стоит?
Стас за столом балагурил. Тонкие, злые губы под волевым подбородком источали веселье. Но было оно каким-то фальшивым. Люди с его типом лица не умеют рассказывать анекдоты. Было оно слишком аморфным, небогатым на мимику. Да и нос у капитана третьего ранга вырос настолько прямым, что малейшая гримаса делала его лицо горбоносым. Спирт он не разводил и пил его маленькими глотками - как будто забивал гвозди. Что касается глаз, то я их опять не смог рассмотреть. Стас даже в каюте не снимал дымчатые очки. Предвосхищая возможный вопрос, он успел пояснить, что глаза, мол, подпалил в Арктике. Причем, пояснил очень ловко, не заостряя на этом внимания.
Игорь пил, не морщась и не глотая. Он вливал в себя спирт как презренный квас по мере наполнения кружек. Эта манера никак не вязалась с благородной сединой на висках. Был он в чине капитан-лейтенанта, возрастом под тридцатник. Тяжелая нижняя челюсть слегка выдавалась вперед. Он закусывал вяленой камбалой и жевал, как бык переросток - слева направо. А так - внешность как внешность. За исключением челюсти, ничего выдающегося.
Больше всего опасений вызывал у меня Никита. Несмотря на покатые плечи, этот старлей статью своей походил на молотобойца. Кружка в его ручищах смотрелась миниатюрно, как рюмочка для дегустации коньяка. Пил он, брезгливо морщась, как будто давил тараканов на кухне. Я долго не мог понять, что же меня заставило отнестись к нему столь настороженно? А потом понял: глаза: бесцветные, хищные, беспощадные. Как у Эрика Пичмана - американского резидента в Алжире. Посмотрит в такие неподготовленный человек - и сразу же вспомнит все. И как стрелял из рогатки, и сколько раз жене изменял, и когда в самый последний раз целовал маму.
По большому счету, пили мужики знатно. Даже во мне проснулся азарт. Что касаемо нашего капитана, то сегодня он был явно не в форме. Пару раз пропустил вес и даже вздремнул за столом.
Выпивая, я все больше добрел. Последние подозрения испарились, как закуска за дуэльным столом. Ну, еще бы! Я был неправ, так как смотрел на подводников в поисках изначального негатива. А они ничего себе, компанейские мужики!
Стас завелся:
- Без закуски слабо?!
- Ха! - сказал я и поднял кружку...
...И тут они "засветились". Это было так неожиданно, что я поперхнулся. Спирт хлынул сквозь ноздри обжигающими соплями. В ушах зазвенело. Барабанные перепонки стало закладывать, как при подъеме на высоту. Это была защитная реакция организма на попытку несанкционированного психологического воздействия. Если сказать проще, кто-то мягко и ненавязчиво пробовал "пошарить" в моей голове.
Я упал мордой на стол и закашлялся. Получилось весьма натурально. Нет, как все-таки здорово, что мне сегодня приснился такой замечательный сон!
Подводники, стеная и ахая, засуетились вокруг меня. Больше всех сокрушался Стас. И тоже очень правдоподобно.
- Да что ж это ты? Да я, если б знал...
- Совсем охренели! - сказал Сергей Павлович. - Без закуски в таком количестве?! Сейчас позвоню повару...
Стасу стало не до меня. Пока он оправдывался, я замедлил свое время. Если глянуть со стороны, жесты мои стали долгими, неуверенными, а речь - медленной и тягучей. Ну, совсем как у нашего капитана, которого окончательно развезло.
Всему свое время, и время всякой вещи под небом, - гласит Библия. Цитируя эту истину, мы не задумывается о ее космической сути. Явленный мир однороден. Он состоит из одних и тех же веществ и живет по единым законам на всем своем протяжении. Только время стоит выше всех прочих сил материальной природы. Ибо оно первопричина творения, Это самая могущественная, самая тонкая и самая своенравная из действующих на нас сил. Все, начиная с Солнца и кончая мельчайшей частичкой атома, находятся под воздействием колеса вечного времени, имеет фиксированный период обращения и свою временную орбиту, которая изначально - суть величина переменная. Вспомните босоногое детство. Каждый час полноценных суток был безразмерным, скучный школьный урок сравним с бесконечностью. И так - лет, наверное, до двадцати. А потом - понеслось! Развернулась тугая пружина: влюбился, женился, развелся - тебе уже за тридцатник. Закурил, выпил, опохмелился - сорок лет, а как будто не жил. И лишь после полтинника начинается созерцание мира, осознание в нем себя. Время снова сворачивается в клубок. Изменить его - значит, настроить свой организм на то состояние, которое было в ином течении времени. Это азы. Знания подобного уровня были когда-то доступны каждому рысичу.
Лишь только Стас повторил попытку, я начал прокручивать в голове стандартный набор чаяний и надежд среднестатистического рыбака-колхозника, большого любителя "этого дела", который даже свою зарплату пересчитывает на литры. Гонял свои мысли по кругу, отчаянно завидуя героям-подводникам:
