— … а вот таких, как Милицер, надо бы, — тоже помолчав и подумав, наверное, о том же, о чём и я, продолжил Кэрт. Я попытался определить степень правдивости его изречений в процентах. Остановился на девяноста.
— Хочешь сказать, ваш драгоценный Иерарх ни при чём?
— Он не горит желанием связываться с тобой. После того случая, — Кэрт выразительно посмотрел на меня, хоть я и так знал, что он имеет в виду, — его мало кто видел. Не знаю, где он сейчас, но уж точно далеко от Адивы.
«Однако поддерживает связь со мной через Кэрта. Зачем-то…»
— Значит, Милицер сейчас сам по себе, — уточнил я. Кэрт кивнул. Мне хотелось спросить, почему Милицер вообще до сих пор жив, раз он явился причиной моего гнева, но очень скоро нашёл ответ. Иерарх не станет убивать сам, думая, что тогда навлечёт мой гнев на себя. А пока что гнев на Милицере, и наш мафиози хочет увидеть, что с ним сделаю я. Хотя, если бедняга исит лишь подчинялся приказам, а Кэрт сейчас врёт, я всё равно вряд ли узнаю…
Я потёр руки и поглядел вдаль поверх головы парня. Раньше Милицер жил недалеко от нашего к-сектора, и я даже помню, где. На первом этаже. Жаль, не знаю квартиры… но это неважно. Я найду его любой ценой.
— Ты знаешь, где он сейчас?
— Да, — ответил Кэрт, и я расслабился. Возможно, не придётся тратить уйму времени. — Он вернулся в иситскую-4, по долгу службы находится там каждый день с восьми до двух.
«Ох, Кэрт, очень надеюсь, что ты не лжёшь… хотя зачем тебе это надо? Незачем. Не лжёшь. И, в конце концов, зачем ты постоянно сюда приходишь?»
— Кэрт, — начал я, задумчиво глядя на него. Кэрт с готовностью превратился в слух. Услужливый. Ценный кадр. Но сейчас для меня главное, чтобы он не счёл мою просьбу невыполнимой. — Кэрт, мне нужно, чтобы ты передал кое-что боссу.
— Говори.
— Скажи, что я хочу его увидеть. Лично. Хочу, чтобы он пришёл сюда, как приходишь ты.
— Но, Лиан… — Кэрт изумился. Конечно, это чистое безумие, здравый иерархический ум отбросит эту идею и плюнет на неё сверху. Но мне нужно. Я должен лично убедиться в его отсутствии. Прийти к каналу и увидеть, что никого нет. Это послужит толчком. «К чему?» — «Там посмотрим…»
— Кэрт, я не говорю, что убью тебя в случае отказа. Я хочу, чтобы ты передал.
— Я передам…
— Буду ждать на этом же месте в пятницу, часов в пять, — я прищурился, потом добавил. — И всё-таки: почему ты постоянно приходишь? Ты ведь здесь каждый день.
— Приказ, — пожал плечами Кэрт. Да-да, приказ. Значит, я важен. Но проверить всё же надо.
Дружеская беседа с Кэртом слегка успокоила меня. Если Милицер отстранён и, как следствие, занялся прежним делом, теперь у него будет меньше времени на пакости. Например, убить кого-нибудь и прикрыться моим именем. Ну, держись, Милицер, уж я тебе покажу, насколько Лиан безобиден! Нет, до чего же всё-таки иситы… неумны. По-моему, гораздо проще было выбрать тактику Иерарха: не злить меня и вообще стараться держаться подальше. Так нет же — понадобилось постоянно нарываться на драки, будучи уверенным в том, что я не дам сдачи. Да я и не собирался, в том, что меня бьют, я не вижу большой проблемы.
Или Иерарх таким образом просто докучал мне, а Милицер лишь выполнял приказы?.. Всё равно — на этот раз он шагнул слишком далеко!
— На этот раз он шагнул слишком далеко! — провозгласил я, входя и скидывая куртку. Судя по всему, Рена и не пыталась сбежать, ждала, как я и сказал. Более того: когда я вошёл в комнату, обнаружил, что она спит в моём кресле, накрывшись своей курткой. Так-так… вроде бы если она сегодня не появится в доме, получит нагоняй, особенно если окажется, что она была у меня. Но… не знаю, почему, но я уверен: стоит всем в детском доме узнать об этом — и Рена будет свободна от всякого рода посягательств.
****
— Встава-ай и бе-ей в свой ба-арабан —
Буди-ить пора-а люде-ей с утра,
Бего-ом, ребя-ата, са-а двара,
Иду-ут за ва-ами да-актара…
Это был мой будильник. Я записал его на диктофон в своём телефоне и каждое утро слышал сию дивную песню (если честно, я был не очень хороший певец, и песню записывал исключительно для себя и только для будильника). Однако стоило мне повернуть голову в сторону, как я увидел жёлтое кресло. На нём спала девушка. Вчера я не стал будить её, да и вообще старался производить как можно меньше действий, чтобы не потревожить. И я совсем не хотел, чтобы её утро у меня в гостях начиналось с этой неприглядной мелодии. Я там, кстати, в слове «барабан» вою, как будто неделю пил без просыху, хриплый визг какой-то…
— Ой, сколько уже?.. — Рена вскочила и принялась протирать глаза. Я уже выключил будильник и высунул ноги из-под одеяла. — Семь, да? Ой… — девушка увидела меня, потом окно, из которого открывался совершенно незнакомый вид, и кресло, на котором провела сегодняшнюю ночь. — Я что, у тебя… всю ночь…
— Ну, скажешь, что переночевала у друга, с кем не бывает… — сообщил я хриплым со сна голосом и встал, для приличия замотавшись ниже пояса одеялом. Я-то был одет, но вдруг Рене не понравятся мои милые беленькие трусики?
— Лиан… — начала Рена упавшим голосом. — Что же я теперь скажу там… им…
— Всё решится само, вот увидишь, — уверил девушку я, открывая дверь в ванную. Протереть глаза, поплескать водой на лицо, посмотреть в зеркало и убедиться, что не выросли рога (я же необычный человек, вдруг у меня когда-нибудь рога появятся, или хвост, или, что ещё хуже, вырастет тридцать третий зуб? Хотя у меня и тридцать второго-то нет…). Одежду я, как назло, взять с собой забыл. Она мирно дожидалась меня в комнате, где я оставил Рену. Я вздохнул и поплёлся обратно.
Девушка сидела там же и в той же позе. Когда я вошёл, она испуганно уставилась на меня.
— Рен, ты чего? — я попытался говорить успокаивающе и дружелюбно. — Никто не знает, где ты была ночью. Я не буду говорить, что ты находилась в ю-секторе. Э-э-э… если они сами не догадаются…
— Но… что я скажу? — завела Рена прежнюю песню.
— Щас, — бросил я и вышел. Через минуту вернулся уже одетым и принялся застилать постель. — В общем, скажешь, что ночевала у друга. Разве это запрещено?
— Вообще-то да…
— Вообще-то?
— Ну, некоторые иногда не ночуют в доме, — вспомнила Рена и, кажется, чуточку успокоилась.
— Ну вот! — обрадовался я и сложил диван, придав ему обыденную форму. — Завтракать будешь?
— А… можно?
— Рена! — я беспомощно посмотрел на неё. — Ну неправда это, что все юнэми злые и корыстолюбивые, и что они ненавидят кауру и всех остальных, и что никогда ничего не отдадут задаром! Да чего говорить — ты же знаешь туранэ, который ярко выделяется из стереотипа. Так почему я не могу?
