На следующее утро Релм ждал за столиком, свежий и бодрый в лимонно-желтой пижаме. Влажные волосы зачесаны назад, что делало его еще более юным и очень шло к черным глазам.
– Вафель нет, – сообщил он, словно ожидая моего разочарования. – Но я заполнил карточку предложений, завтра будут.
Я засмеялась и присела рядом, еще не взяв себе поднос с едой.
– Фингал тебе хендлер поставил? – спросила я. Релм невесело смотрел, как я его разглядываю.
– Локтем заехал, – признался он. – Но я этого Роджера чуть не задушил, так что счет примерно равный.
Я напряглась и отвернулась, с отвращением вспомнив, что позволила Роджеру себя трогать. Зато теперь я сохраню часть воспоминаний. По крайней мере, надеюсь на это.
– В чем дело? – спросил Релм.
– Ни в чем, – пробормотала я. – Есть хочу.
И я ушла в очередь за подносом.
Третья неделя на исходе, а я по-прежнему отказываюсь добровольно принимать таблетки. Лучше бы мне не знать действие этих таблеток, чтобы не устраивать противостояние каждый день. Но я знаю и каждый день устраиваю. Потому что хочу бороться.
После очередного сеанса психотерапии и новой инъекции я шла в палату, когда в коридоре появился он.
– Привет, Слоун, – сказал Роджер. – Извини, что давно не навещал. Много времени провожу в твоей новой школе.
От звука его голоса руки покрылись гусиной кожей.
– Оставь меня в покое, – заплетающимся языком сказала я.
– Не хочешь спросить почему?
Я повернулась к нему. Темные волосы падали ему на глаза.
– Нет.
– А тебе знакомо имя Джеймса Мерфи? – спросил он.
Я задохнулась и остановилась, схватившись за стену. Джеймс мой бойфренд, по крайней мере, был до Программы. Он дружил с Миллером, а до этого… Кем? Кем Джеймс был раньше?
Я потерла лоб основанием ладони. Не могу вспомнить.
– Похоже, Джеймс тот еще баламут. Неудивительно, что вы так долго были вместе. Вы же парочка бунтарей, – засмеялся Роджер. Мне захотелось выцарапать ему глаза.
– С ним все нормально? – спросила я.
Роджер кивнул:
– Абсолютно. Но он ходячая проблема. Вечно смывается от хендлеров, нервы нам мотает. Повезло, что ему скоро восемнадцать, иначе загремел бы сюда повторно.
С Джеймсом все в порядке. Я улыбнулась, прислонясь к стене.
– Знаешь, Слоун, – прошептал Роджер, подходя ко мне вплотную. – Через пару сеансов ты вообще забудешь Джеймса.
– Заткнись, – отрезала я, зажмурив глаза, когда его пальцы скользнули по моей голой руке.
– Я сказал тебе цену и думаю, что она справедлива. Что скажешь? – Он подался ближе, обдавая мне ухо пропахшим мятой дыханием. Палец прошелся по моей руке и скользнул вниз по рубашке, задев грудь.
Стены кренились – действовало лекарство, но я старалась держаться. Не хочу показаться слабой. Не хочу его поганых рук.
– Нет! – зарычала я.
– Хм… – сказал Роджер, подхватывая меня за талию. Голова сама собой склонилась ему на плечо. – Помочь тебе дойти до палаты, что ли…
Вырываясь, я едва не упала на пол, но сзади в коридоре послышался голос:
– Эй, Родж, – Релм стоял, сунув руки в карманы желтой пижамы. – Похоже, тебе сейчас понадобится помощь.
Не отвечая, Роджер опустил меня на пол и попятился.
– Я ничего плохого не делал, Майкл, – заверил он.
– Неужели? – спросил Релм, подходя к нам. Белый кафель пола приятно холодил щеку. Скосив глаза, я смотрела на Релма. – С другими девочками ты тоже ничего плохого не делал? – продолжал он. – Интересно, что скажет доктор Уоррен? – Мрачный как туча, Релм остановился надо мной. Я дотянулась до края его штанины, ухватилась за ткань и пыталась подняться.
– У тебя свои секреты, у меня свои, – сказал Роджер, сузив глаза, и попятился.
Релм взял меня за руку и потянул, помогая подняться.
– Идти можешь?
Я хотела ответить «да», но не могла удержаться на ногах. Релм нагнулся, одной рукой подхватил меня под колени и поднял. Я бессильно опустила голову ему на грудь. Он понес меня в палату. Роджер отходил по стеночке как можно дальше.
– Разговор не окончен, – предупредил его Релм и пинком открыл мою дверь. Я чувствовала, как он напряжен, и думала, что сделал бы со мной Роджер, если бы не появился Релм. Когда он уложил меня на кровать, я вцепилась в его пижаму и умоляла остаться и не уходить, пока он снова меня не обнял. Я забылась странным, тяжелым сном.
За ужином мы о произошедшем не говорили. По крайней мере, сначала. Релм донес мой поднос до стола, притом что Дерек и Шеп наперебой изощрялись в остротах, называя его подкаблучником. Я дрожала – меня вообще лихорадило. Видимо, реакция на лекарство.
– Можно к вам? – спросила Табита, остановившись у стола. Парни засмеялись, но Релм подвинулся.
– Конечно, Тэбби.
Я улыбнулась, видя, что он добр и умен. Как Джеймс, всегда умеет поднять настроение. Джеймс меня тоже смешил, хотя я не могу вспомнить последний раз.
– Вот, – сказал Релм, положив кусок кукурузного хлеба на мой поднос. – Тебе надо есть, Слоун. Ты же просто чахнешь.
– Может, я хочу зачахнуть!
– Не говори так, – яростно прошептал он. – Иначе тебя здесь закроют.
Я виновато кивнула, посчитав, что огорчила его, и взяла под столом за руку.
– Мне просто очень себя жаль, – тихо сказала я. – Мои воспоминания… Их осталось совсем мало…
Релм стиснул мне руку и не отпускал. Он глядел на меня, будто все понимая, и мы начали есть, слушая, что говорят остальные. Я кивнула, когда Дерек сказал – вот будет ему восемнадцать, и он уедет за границу.
Я была благодарна Релму за то, что он держал меня за руку. В этом не было ничего романтичного. То была рука помощи.
После оживленной партии в карты мы с Релмом пересели на диван посмотреть фильм в компании нескольких парней и девушек. Я прильнула к Релму. Медсестры ничего не сказали и не попытались нас рассадить. Можно было делать что хочешь, и это оказалось очень приятно. Впервые за долгое время я была сама себе хозяйка.
Когда медсестра Келл велела расходиться по палатам, Релм повел меня в другую сторону.
– Хочешь у меня посидеть? – спросил он, показав дальше по коридору. Я пожала плечами, держа его под руку.
В палату он пропустил меня первой и выглянул в коридор, прежде чем закрыть дверь.
– Прикольно потихоньку смыться, – сказал он.
– Еще бы. А мне казалось, ничто не перебьет действие таблеток, – засмеялась я. У Релма, однако, сделалось серьезное лицо. Он присел на кровать, а я в кресло, лицом к нему. Мне было неуютно – я знала, что сейчас он заведет разговор о Роджере.
