Не хватало времени подробно осмотреть покои; меня сразу же стали одевать для аудиенции. У Бонфорта не было лакея даже на Земле, но Родж настоял на «помощи» (хотя только мешал), чтобы навести окончательный лоск. Одежда представляла собой древнее придворное платье для официальных приемов: бесформенные брюки с трубообразными штанами, глупый, если не сказать резче, камзол с раздвоенными фалдами на спине, напоминающий молоток-гвоздодер, причем и брюки, и камзол отвратительного черного цвета; сорочка, состоявшая из твердого накрахмаленного нагрудника, воротничка с крылышками и галстука-бабочки белого цвета. Сорочка Бонфорта хранилась целиком, в собранном виде, потому что (так я думаю) он не пользовался при одевании ничьей помощью. А вообще-то по правилам следовало надевать каждый элемент по очереди, и галстук следовало завязывать так, чтобы видно было, что он завязан от руки — но трудно ожидать, чтобы один и тот же человек хорошо разбирался в политике и в старинной одежде.
Хотя одеяние было весьма уродливым, оно создавало прекрасный фон для ленты орденов Вильгельмины, разноцветной диагональю пересекавшей мою грудь. Я посмотрел в высокое зеркало и остался доволен: яркая полоса на фоне мертвенно-черного и белого цветов выглядела очень впечатляюще. Этот мрачный наряд придавал человеку достоинство, что-то вроде неприступного величия метрдотеля. Я пришел к выводу, что своим внешним видом вполне могу рассчитывать доставить удовольствие монарху.
Родж Клифтон вручил мне свиток, который должен был содержать имена тех, кого я собирался назначить в новый кабинет — во внутренний карман моего камзола он вложил обычный лист с нормально отпечатанными фамилиями будущих министров, а оригинал был заранее послан Джимми Вашингтоном в Императорский Государственный секретариат сразу же после того, как мы приземлились. Теоретически цель аудиенции состояла в том, что император должен был выразить мне свое глубокое удовлетворение тем фактом, что именно я буду формировать новый кабинет, а я должен был верноподданейшим образом представить свои соображения насчет его состава. Считалось, что названные мной кандидатуры должны оставаться в секрете до тех пор, пока не будут милостиво одобрены монархом.
На самом же деле выбор давным-давно был сделан; Родж и Билл на протяжении почти всего пути к Луне разрабатывали состав кабинета министров и получили согласие каждого по специальной линии связи. Я, в свою очередь, старательно изучил ферли-досье на каждую кандидатуру. Конечно, список все-таки был секретен в том смысле, что средства массовой информации будут ознакомлены с ним только после аудиенции.
Я взял в руку свиток и поднял свой марсианский жезл. Родж ужаснулся. — Великий Боже, нельзя представать с этим пред очи императора!
— А почему бы и нет?
— Это же оружие!
— Это церемониальное оружие. Родж, ведь любой герцог и даже любой паршивый баронет будут при своих шпагах. А при мне будет эта штуковина.
Он покачал головой. — Это их обязанность. Разве вы не знаете, отчего так повелось? По официальной исторической версии, эти шпаги символизируют обязанность защищать своего повелителя лично и собственным оружием. А вы — простолюдин и, по традиции, должны представать перед императором невооруженным.
— Нет, Родж. О, я, конечно, сделаю, как вы считаете нужным, но, по-моему, вы упускаете прекрасный шанс поймать лису за хвост. Это ведь спектакль, так нужно.
— Не понимаю...
— Ладно, судите сами, узнают ли на Марсе, что я на аудиенцию явился с жезлом? Я имею в виду гнезда.
— Думаю, что да.
— Наверняка. Я уверен, что стереоприемники есть в каждом гнезде. По крайней мере, в гнезде Кккаха их было множество. Они так же тщательно следят за новостями Империи, как и мы. Разве не так?
— Так. По крайней мере, старшие.
— Если я явлюсь с жезлом, они узнают об этом; если я появлюсь без него, они тоже узнают. А ведь это имеет для них большое значение: это связано с правилами пристойности. Ни один взрослый марсианин не появится никогда вне гнезда без своего жезла или даже внутри гнезда на ка-кой-нибудь церемонии. Ведь марсиане и раньше представали перед императором, причем со своими жезлами, не так ли? Готов биться об заклад, что так оно и было.
— Да, но ведь вы...
— Вы забываете, что теперь я — марсианин.
Лицо Роджа внезапно прояснилось. А я тем временем продолжал: — Я не просто «Джон Джозеф Бонфорт», я — Кккахххеррр из гнезда Кккаха. И если я появлюсь на официальной церемонии без жезла, я совершу более чем непристойный поступок и, честно говоря, не могу ручаться, что произойдет, когда гнезда узнают об этом; я просто еще недостаточно хорошо изучил обычаи марсиан. А теперь давайте рассмотрим этот вопрос к другой точки зрения. Я иду по центральному проходу к императору с жезлом в руке, и тогда я — марсианский гражданин, который вот-вот будет назначен Его Императорским Величеством Премьер-Министром. Как, по вашему, какое это впечатление произведет на гнезда?
— Да, боюсь, я недостаточно хорошо продумал этот вопрос, — медленно ответил он.
— Я бы тоже не подумал об этом, если бы не был поставлен перед необходимостью решать, иметь при себе жезл или нет. Но неужели вы думаете, что мистер Бонфорт не продумал бы всех возможностей задолго до того, как отправился на принятие в гнездо? Родж, вы поймали тигра за хвост; и теперь единственное, что нам остается, — это вскочить ему на спину и мчаться вперед. Мы не можем отступать.
В этот момент появился Дэк, принял мою сторону и, казалось, был удивлен, что Клифтон мог ожидать чего-то другого. — Конечно, Родж, мы порождаем совершенно новый прецедент, но мне кажется, он не последний в нашей эпопее. — Тут он обратил внимание на то, как я держу жезл, и в ужасе закричал. — Эй, осторожнее! Ты что, собираешься прикончить кого-нибудь? Или просто продырявить стену?
— Да нет, я ведь ничего не нажимаю.
— Да будет благословен Господь за его маленькие милости! Он у вас даже не поставлен на предохранитель. — Дэк осторожно взял жезл у меня из рук и сказал: — Поворачивайте вот это кольцо... а этот рычажок отгибайте в гнездо... теперь он становится просто палкой. Вот!
— О, прошу прощения.
Они доставили меня во дворец и из рук в руки передали в распоряжение конюшего короля Виллема, полковника Патила, индуса со льстивым выражением лица, прекрасными манерами и в роскошном мундире императорских космических войск. Его поклон был красноречив: в нем отражалось то, что меня собираются назначить Верховным Министром, то, что я пока еще не назначен, что с иерархической точки зрения я выше его, но все же человек гражданский, и также то, что на его плече красовался императорский аксельбант.
