— Говори!
— Хочу тебя поцеловать.
Валентина изумилась, потом ответила:
— Нельзя.
— Почему?
— Мы слишком мало знакомы.
— Разве?
— Только два дня.
— А мне кажется, что прошла вечность.
— Я уеду и.
— У нас впереди еще один день. Еще одна вечность. Пускай половина вечности.
— Прошу, не надо!
Мольба Валентины не спасла ее. Их с Александром губы слились в поцелуе, настолько долгом, что окружающая тишина зазвенела в ушах.
Внезапно Валентина вспомнила храм, песнопения и ее коленопреклонение перед Крестом. Ей сделалось плохо, стыдно. Раньше грешила в одном — богохульствовала, теперь занимается сладострастием.
Она резко оттолкнула Горчакова.
— Ты чего?
— Достаточно.
— Как скажешь. — Он и так был благодарен ей сверх меры. Неожиданную перемену в настроении истолковал по-своему.
Александр осторожно толкнул скрипучие ворота, которые оказались. незапертыми. Двор больше похож на ночное кладбище, и такой же уснувший вечным сном сад. Вот и беседка, где их принимала Варвара. Сейчас это место выглядело как склеп, где замурованы многие тайны.
Куда все подевались? В ад провалились, что ли?
Теперь дом с окнами, больше напоминающими черные впадины глаз слепого. Конечно, гости собрались в самом помещении. Увлеклись какими-то своими делами. Но они должны были, по крайней мере, запереть ворота, и хотя бы иногда выглядывать наружу, вдруг помимо гостей званых заявятся незваные?
Они стояли у дверей, Валентина тихонько спросила:
— Думаешь, следует постучать?
— Нет. Тогда у нас точно ничего не получится. Нас выставят.
— Что делать?..
— Сейчас увидишь.
Горчаков покопался в замке, и дверь открылась. Репринцева восхищенно произнесла:
— В тебе погиб талант взломщика.
Они вошли, Александр сразу предупредил:
— Осторожнее, здесь ступеньки. Поднимайся тихо, как мышь.
Они в коридоре. По-прежнему та же гнетущая тишина. Горчаков шел впереди, знаками показывая Валентине следовать за ним. Прихожая, кухня. одна комната, вторая, третья. В доме стояла тишина, вязкая и жутковатая.
Все точно спустились в ад!
Темнота мешала нормально ориентироваться. Тем не менее, им показалось, что сумели осмотреть все. Обычная старая мебель, скрипучие половицы, столы, посуда, прочая утварь. Из чашек недавно пили, самовар еще горячий. Но нет ни одного намека, что кроме них двоих кто-то сейчас в доме.
— Уходим? — шепнула Валентина.
— А что нам остается? — уныло произнес Александр.
Он посмотрел из окна на пустой двор и вдруг крепко сжал руку Репринцевой:
— Там.
— Что?
— Какая-то тень.
— Ты сумел рассмотреть тень в эдакой темноте?
— Сама погляди.
Теперь и Валентина увидела, как по двору движется фигура, непонятно — мужская или женская. Похоже, женская.
— Быстрее, — скомандовал Александр, — и через секунду они оказались возле ступенек, по которым начали спускаться вниз. Горчаков знаками умолял спутницу ступать как можно тише.
Перед дверью он сделал новый упреждающий знак — остановиться. И осторожно выглянул.
— И мне. посмотреть? — выдохнула Валентина.
Фигура остановилась, осмотрелась («Неужели услышала, как открывается дверь?!»), двинулась дальше.
Хорошо, что перила высокие. Спрятавшись за ними, журналисты наблюдали за дальнейшими действиями неизвестной фигуры. Она подошла к одной из стен дома и. как будто растаяла. Она исчезла прямо у них на глазах.
— Ничего не пойму! — поразилась Валентина. — Начинаю верить в колдовство.
— Здесь как раз все ясно: подземный ход. Он где-то под домом.
— Подземный ход?!
— Нам необходимо отыскать его, попасть внутрь. Не исключено, мы получим ключ к разгадке.
— Это опасно!
— Есть другие предложения?
— У тебя имеется оружие?
— Нет. Никто не заставляет тебя рисковать. Мало того, я настаиваю, чтобы ты ушла. Подождешь меня у дуба.
— Я не оставлю тебя.
— Валя, мы не представляем: что там?
— Не оставлю! — повторила девушка. — Предпочитаю быть с тобой, чем одной торчать у дуба, в незнакомом месте. Лучше скажи: как думаешь искать ход в подземелье?
— Заметила, где конкретно она исчезла?
— Очень приблизительно.
— А еще говорят, женщины более внимательны, чем мужчины.
— Я боялась шибко высунуться, — призналась Репринцева.
— Не беда. Я заметил.
Они крадучись двинулись к тому месту, где пропала таинственная фигура. Обычная деревянная стена. Что за мистика?!
Горчаков вспомнил, как исчезала незнакомка. Сперва она наклонилась, согнулась и. все!
Александр опустился на колени, пошарил рукой, кажется, что-то обнаружил. Но это всего лишь дверь от погреба или ямы. Ее здорово замаскировали. Днем не заметишь, а уж ночью.
Довольно долго он искал колечко или что-то в этом роде. Наконец, нашел, дернул. Дверь поднялась, перед Валентиной и Александром возникло пустое пространство. Горчаков сунул в пустоту руку и, видимо, что-то нащупал:
— Лестница. Но не такая, по какой спускаются в обычный погреб.
Внезапно он подумал о другой странности: дверь открылась слишком легко. Не заманивают ли их сюда специально? Варвара наверняка в курсе того, что в ее доме нежелательные, слишком любопытные люди. Вот и получите за любопытство!
Может, уйти?
С другой стороны, находится рядом с загадкой и все бросить? Стоило ли тогда начинать расследование? Выдал бы Черкасовой скучный отчет о версиях убийства, подкрепил их «логическими выводами». Довольна редактор, довольны читатели, довольны все, кроме. истины, ей опять подставили подножку.
— Я вниз, а ты — жди.
— Одна не останусь!
— Послушай, я дам тебе знать. И ты последуешь за мной. Вдруг это обычная, глубокая яма? И будь начеку. Чтобы никто не подкрался.
— Господи, спаси и сохрани! — внезапно вырвалось у Валентины.
Горчаков нащупал ногой лестницу, стал спускаться. Одна ступенька, вторая. Он поглядел вниз. Ничего не видно.
Александр поднялся обратно и, на немой вопрос Валентины ответил:
— Ход в подземелье. Думаю, именно туда «уходили» те пары.
— Даже тот, что едва держался на ногах?
— Спуск относительно простой. Человека могли поддерживать.
— И?..
В этом коротком «и» содержалось требование ответа на главный вопрос: пойдут они до конца или нет? Александр не выдержал, рассказал о своих опасениях.
— То есть нас могут там замуровать?
— Не думаю, — после очередной паузы произнес Горчаков. — Варвара не знает — предупредил я редакцию, куда иду, или нет? А я предупредил!.. — тут он специально повысил голос. — А ты вообще иностранка. Захочется ли нашей ведьмочке стать участницей международного конфликта?
