Взвизжав тормозами, он осадил цзипучэ у Срединного участка, вспугнул привратных вэйбинов и вихрем ворвался в приемную.
– Где?!
Яков Чжан вскочил, захлопал белобрысыми ресницами:
– Кто?
Баг притормозил: негоже бросаться на своих. Надо разобраться.
– Где бумага? Повеление Крюку сопровождать задержанного человеконарушителя?
– Вот, извольте, драгоценный преждерож… – Баг оборвал его властным взмахом руки, выхватил бумагу.
Заполнял ее, похоже, сам Крюк.
«Сим повелеваю есаулу Максиму Крюку… сопроводить задержанного ныне, 22-го… буде придет в себя… для проверки некоторых обстоятельств… в известное ему место… » Печать: ланчжун Управления внешней охраны Багатур Лобо. Все верно. Его печать.
Баг потянул за шнурок на шее и вытянул из-за пазухи свою официальную печать. Снял крышку и тупо уставился на вырезанные древним почерком «чжуань» иероглифы.
Потом явственно вспомнил ночь: вот он выходит вместе с Хисм-уллой в приемную, Крюк протягивает ему еще теплые после принтера листы с записью рапорта о происшествии в апартаментах Гийаса ад-Дина, Баг достает печать – как сейчас – и ставит печать на этих бумагах… на всех этих бумагах…
Не может быть.
Баг прикрыл глаза и собрался досчитать до шестидесяти. Но на числе «восемь» понял, что испытанное средство не помогает. А вспоминать утонченные комментарии Чжу Си на двадцать вторую главу «Лунь юя» было просто недосуг. Ярость душила честного человекоохранителя – ярость тем более безудержная, что к ней примешивалась изрядная доля недоумения.
Ах, скорпион!..
Что же, я сам тогда, выходит, эту бумагу и пропечатал? Не глядя?
Да, но кто ж мог подумать, что Крюк – Крюк!.. страшно даже внутри себя это сказать… внедренцем окажется?! Как можно было помыслить об этом?! Сколько раз я ему так бумаги-то пропечатывал, часто и не глядя на некоторые… Вернейший же человек, наипреданнейший единочаятель…
Да что же это такое творится? Никому верить нельзя, да?
– Где Крюк? – отрывисто, злясь на себя, спросил Баг. – Где есаул?
– Не могу знать, драгоценный преждерожденный ланчжун Лобо! – Яков Чжан вытянулся. – Сегодня с утра его тут не видели.
– Прелестно… – пробормотал себе под нос Баг. – Просто замечательно.
– Осмелюсь спросить… – Яков Чжан опасливо шагнул к Багу. Простодушное румяное лицо его выражало крайнюю озабоченность. – Что-то не так, драгоценный преждерожденный ланчжун Лобо?
Баг мрачно посмотрел на него и достал сигарету.
– Немедленно объявить розыск есаула Крюка! – угрюмо и уже совсем спокойно ответил он. – Буде таковой обнаружится, задержать, невзирая ни на что, не слушая никаких слов, и доложить мне немедля! Разослать портреты! Буде таковой сам появится в участке, также задержать и препроводить в изолированную клеть, где и держать до моего прихода под усиленным надзором. – Подумал и добавил: – Сразу по задержании связать на совесть, дабы оный есаул не мог нанести вреда своему здоровью или, например, жизни. Ясно ли?
– Так точно! – И Яков Чжан затопал в комнату связи.
«Милое дело… – подумал Баг, затягиваясь. – Может, он просто с ума спятил? Давеча – Ртищев и ад-Дин, сегодня – Крюк. Кто следующий?»
Пустая приемная молчала в ответ. Лишь дежурный вэйбин осторожно выглянул из своего кабинета и тут же скрылся.
И Богдана нет.
Хоть бы он в Логу-то что-нибудь раскопал. А то уже голова пухнет. Мертвое дело. Не за что уцепиться, все сыплется… Ладно. Надо Алимагомедова поставить в известность.
Баг злобно умертвил окурок в служебной пепельнице.
– Дежурный! Старшего вэйбина Чжана ко мне! – И когда расторопный Яков влетел в приемную, бросил ему на ходу: – Я в Управление!
В кабине цзипучэ Баг распахнул «Керулен», удобно примостившийся в креплениях по правую руку от водительского сиденья, и на всякий случай бегло просмотрел сводку городских происшествий. Ничего примечательного. Ничего.
В Александрии все спокойно.
– Ну, кот? Что скажешь? – спросил он Судью Ди. Если коту и было что сказать, то он все равно по обыкновению промолчал. Однако посмотрел на Бага внимательно.
Баг тронул повозку с места и уже безо всякой сирены, тихо и неторопливо вырулил на Проспект Всеобъемлющего Спокойствия. Днем на Проспекте движение было довольно оживленным. Вписавшись между многотонной грузовой повозкой, прибывшей, судя по ярким надписям, из Свенски, и высокопроходимой «рязаночкой» с легким прицепом, на коем пристроена была небольшая лодка – отдыхать люди едут, на озера, Гуаньинь милосердная! и не знают, не ведают ничего! – цзипучэ, отдавшись на волю транспортного потока, потек в сторону огромного здания Управления, упершись в которое Проспект заканчивался: направо и налево уходил в обе стороны проспект поменьше, Лигоуский, а по обеим сторонам квадратного здания шли узкие улочки, именуемые Первой и Второй Управленческими.
Выехав на обширную стоянку перед Управлением, Баг привычно остановил повозку рядом с цзипучэ Алимагомедова – таким же «юлдузом», как и у Бага, только серого цвета и без многочисленных фар на крыше, – на том месте, где на асфальте белым было выведено: «Ланчжун Лобо».
Взяв Судью Ди под мышку, Баг направился к зданию. Привычно полюбовался просторной, рельефной лепниной на фронтоне – массивной эмблемой Управления, щитом и копьем Георгия Победоносца. Прошел мимо странно смотревшегося средь череды Ордусских повозок варварского «кадиллака» с открытым верхом, удивился: кто это из Управления себе этакую страшилу прикупил? А потом замедлил шаги, ибо увидел – рядом с гранитными ступенями, поднимающимися к огромным дубовым, окованным медью дверям, по обе стороны от коих застыли дежурные вэйбины со сверкающими алебардами, прохаживались нихонский князь Люлю – как всегда, нарочито недобритый, и его спутник Сэмивэл Дэдлиб. Гокэ о чем-то негромко беседовали.
«… Ибо таков благородный муж, что к нему прибегают самые диковинные звери и прилетают самые удивительные птицы… » – пронеслось в голове изречение из двадцать второй главы «Лунь юя».
Нихонец Люлю вздернул голову, встретился взглядом с Багом.
Заулыбался.
– Милейший господин Лобо! – Он пошел навстречу Багу. – Добрый день, прекрасный день!
– Рад вас видеть, – отвечал Баг с легким поклоном. Судья Ди ударил его хвостом по спине. – А мы вас поджидаем. Верно, Сэм? Мне кажется, пришло время нам поговорить, а?
В рукаве у Бага запиликала трубка, и он вытащил ее свободной рукой. – Лобо.
– Это Богдан.
– Ты где, еч?
– В Александрии. Минутах в пяти от Управления.
