— Необходимо, чтобы вы оформили накладную на два объема сжатого пространства. Ведь у вас нет даже заявки на эти компоненты!
Лацци не ожидал подобного. Оказывается, дежурный слишком добросовестно нес свою службу, только и всего.
— Конечно, оформим, — ответил Лацци. — Надеюсь, бумаги у вас с собой?
Он решил не спорить со столь требовательным дежурным. Тем на менее ему совершенно не хотелось, чтобы кто-то знал: именно он в воскресенье использовал резервное сжатое пространство. Это было его какое-то внутреннее стремление — оставаться всегда и во всем незамеченным.
— Вы будете работать, как всегда, без ассистентов? — поинтересовался дежурный, пока Лацци подписывал документы.
— Конечно, — Лацци заметил, что дежурный взглядом ищет место, чтобы присесть: он, видимо, не собирался уходить. Это тоже не запрещалось, хотя и не поощрялось.
— Если вы хотите присутствовать при эксперименте, то лучшего места, чем под куполом, вам не найти, — предложил Лацци дежурному. Он чувствовал, что лучше не спорить с ним.
— Благодарю, но, по-моему, это не имеет особого значения.
— Откровенно говоря, да, — усмехнулся Лацци, а сам подумал: «Интересный парень! Ну прямо как я в молодые годы. О чем же он потом будет рассказывать, когда все перевернется? Вернее, возвратится. А ведь он так молод, что явно не будет существовать в том новом, точнее, старом мире!»
— Знаете что? Вы не стесняйтесь, пожалуйста. Если надо помочь, то я готов, — несколько неожиданно предложил дежурный.
— Мечтаете стать ученым? — съязвил Лацци.
— В этом учреждении даже уборщица похожа на доктора наук, — отшутился дежурный и, как показалось Лацци, не совсем удачно.
— Хорошо, я постараюсь найти для вас достойное занятие, — с иронией ответил Лацци. Ему понравилась сама идея использовать подставное лицо. Предчувствие ответственности не покидало его. Только теперь, перед фактом осуществления задуманного, он вдруг всем своим нутром ощутил какую-то гнетущую тяжесть непомерного долга перед людьми. Лацци захотелось переложить ответственность на кого угодно. Хоть на этого дежурного.
— Я впервые провожу подобный эксперимент и не могу ручаться за его благополучный исход. Поэтому, если вам так уж хочется оказать мне содействие, заполните бланк на присутствие в Зоне Первого Эксперимента, — потребовал Лацци.
Дежурный протянул ему заполненный бланк и сказал:
— Здесь нужна и ваша подпись.
Лацци это опять не понравилось, но он расписался. Три подписи за одни день — многовато! И он вдруг решил: «Раз уж так получается, то ты у меня поработаешь теперь!»
Профессор Лацци расположился за оперативным многофункциональным раздвижным столом и начал готовиться к эксперименту.
Дежурный оказался проворным и весьма сообразительным малым. Он отлично понимал, что от него требовал Лацци, и безукоризненно выполнял все его поручения. Лацци в душе даже пожалел о том, что никогда не имел у себя такого расторопного парня.
Через три часа все было готово. Одному Лацци никогда бы так быстро не управиться. Он хотел было немного передохнуть и даже попытался расслабиться, откинувшись в кресле, но внезапно воспоминания нахлынули на него. Они его буквально захлестнули.
У Лацци появилось такое ощущение, словно вчерашний день опять овладел сознанием. Помимо воли, кадр за кадром перед его глазами прокручивались минувшие события…
…Внезапно Лацци начал заметно слабеть. Из последних сил и с большим трудом он добрался до ближайшего сооружения. Лишь бы не упасть. Только бы устоять. Ухватиться за что-нибудь. Главное — не потерять себя.
Тошнота. Потом сильнейшая рвота начала раздирать его внутренности. Помутневший взор Лацци беспорядочно заметался. Судорожно рванулось все тело. Еще раз. Он удержался. Вновь рывок. Еще сильней. Ужас медленно, но верно охватывал его. При малейшем движении нестерпимая, дикая боль пронизывала все тело. Неведомая сила безжалостно сокрушала. Корчась, Лацци начал все чаще и чаще терять сознание, каждый последующий раз все с большим трудом приходя в себя. Руки онемели. Только бы перетерпеть. Силы, казалось, покинули его.
И вдруг неожиданная перемена. Нет! Не вдруг, а опять. Точно так же, как в прошлый раз. Нет! Как всегда, раньше. Все прошло, словно ничего и не было. Внезапно Лацци ясно представил себе, что ему теперь делать дальше. Нет! Не внезапно, а опять. Абсолютно так же, как и в прошлый раз. Нет. Как всегда, раньше. Лацци воспрянул духом… И вдруг сквозь пелену пробудившегося сознания он как будто ощутил или даже увидел все свои последующие действия, свою судьбу. Нет! Не вдруг, а опять. Как в прошлый раз. Нет! Как всегда, много раз раньше…
…Он как бы со стороны увидел себя в Течении Времени. Лацци мотнул головой, пытаясь вытряхнуть из сферы своих ощущений галлюцинацию будущего. Все это было пустым воображением. Главной оставалась цель. Именно ее Лацци всегда начинал четко осознавать после каждого такого приступа. Стремление к ней каждый раз наполняло его, казалось, неиссякаемой энергией к действию. Действию вполне обдуманному и весьма целенаправленному.
Лацци не знал, что было первично: вновь обретенные силы, которые порождали уверенность в реализации задуманного, или сама цель, ясность и магическая притягательность которой вскрывали в нем все новые и новые возможности.
После каждого такого прозрения Лацци начинал работать с ошеломляющим энтузиазмом. Он трудился не покладая рук, проявляя незаурядные способности. Время раздвигалось перед ним. Это были его мгновения. Лацци творил почти невозможное, опьяненный своими успехами. Он подчинял себе самого себя без остатка. Цель манила. Цель пленила. Цель дурманила. Цель покоряла. Цель окрыляла.
Но Лацци знал, что когда-нибудь обязательно наступит такое состояние, при котором нить реальных событий начнет путаться и обозначится почти безвыходная ситуация. И вот тогда все опять повторится. Бессилие. Головокружение. Адские муки. Пропасть бешеных ощущений. Тяжелые пятна беспамятства. Нескончаемый поток каких-то непонятных, ненужных переживаний. Внутренние, непостижимые взрывы эмоций. И все это непременно перерастет в могучее спокойствие нервов и разума. Произойдет очередной жизненный бросок. Затем иссякнет этот запас сил, но зато останется крепкая Веха Содеянного, шире приоткроется завеса над тайной своего существования. Цель манила. Цель пленила. Цель дурманила. Цель покоряла. Цель окрыляла.
Где, когда и как зародилась в нем эта необъяснимая пульсация собственной жизни, Лацци не помнил. Не знал. Да и не мог даже представить себе что-нибудь реально возможное.
