«Предводителю землян. Королева Олиниа желает видеть тебя в своих покоях в полночь для беседы.»
— В полночь! Для беседы! — сказал Маран саркастически.
— Кто знает, — возразил Дан. — Может, и впрямь… Тут полночь время раннее, почти послеобеденное…
— Да брось ты! Я что, младенец? Она строит мне глазки чуть ли не с первой минуты… Со второй, первую она потратила на то, чтобы нас всех обследовать и сделать выбор. Еще колебалась между мной и тобой. Будто ты этого не заметил!
— Заметил, — вздохнул Дан. — Пойдешь?
— А что мне делать? Не пойду сегодня, она пришлет еще одну такую писульку завтра, потом послезавтра. Ждала, ждала. Увидела, что я не проявляю инициативу и стала действовать сама. Как я понимаю, она твердо решила присоединить меня к своей коллекции.
— Какой коллекции?
— Она же действительно спит с половиной своих дворян. Если не со всеми.
— Спит так спит, — сказал Дан. — Об этом пусть думает Атис. Тебе-то что?
— Мне? Мне ничего. Меня злит, что все эти мужики, вместе взятые, не могут утихомирить одну бабу. И главное, ведь Патрик по-своему прав, она будет держать нас тут год, не подпуская к материалам. Но, ей-богу, это выше моих сил… Ладно, пошли. Уже дали гонг к обеду.
На обеде Маран методично накачивался вином, виночерпий наполнял его бокал буквально каждые десять минут. Уж не хочет ли он отговориться тем, что пьян, подумал Дан, сидевший за соседним столом, и заметил, что королева посматривает в их сторону с тревожным ожиданием. Однако когда обед, непомерно на сей раз затянувшийся, наконец закончился, гости разошлись, а члены экспедиции вернулись к себе, Маран вовсе не был похож на пьяного.
— Я думал, тебя придется нести, — заметил Артур. — После того количества вина, которое ты в себя влил…
— Я совершенно трезв, — сказал Маран. — К сожалению.
— К сожалению? — переспросил Артур. — Что-то случилось?
Маран промолчал.
— Приглашение от мадам, — объяснил Дан лаконично.
— На сегодня? — спросил Патрик живо.
— Да.
— Пойдешь?
Маран только обреченно вздохнул.
— Не забудь камеру.
— Камеру? — удивился Дан.
— Как ты догадался, — сказал Маран иронически, — что мне в этом деле только свидетелей и не хватает?
— Не валяй дурака, — рассердился Патрик. — Мало ли что взбредет на ум вздорной бабе. А вдруг она решила упрятать тебя в свое подземелье. Мит мне рассказал за обедом, что у нее бывают такие заскоки. Входишь, а там ждут стражники. Или врываются в потайную дверь и…
— Ох и фантазия у тебя, — вздохнул Маран.
— Ты же сам говорил, что она положила на него глаз, — напомнил Дан.
— Говорил. И сейчас говорю. Но надо все предусмотреть. Командир есть командир.
— Да, но камера это слишком, — сказал Дан.
— Да пусть выключит потом! Когда убедится, что подвоха нет. И вообще не спорь! Кто отвечает за его безопасность, я или ты? Ты что, устава не читал?
— Ладно, — сказал Маран устало. — Будь по-твоему. Который час?
Дан посмотрел на большой, инкрустированный ониксом и лазуритом циферблат на стене за спиной Марана.
— Уже время.
Маран снова вздохнул, встал и взял с кровати брошенную на нее лишь несколько минут назад куртку.
Когда он вышел, Патрик повернулся к открывавшему несессер с большим якобы зеркалом Дану.
— Да он и правда не хочет! Я думал, это так, болтовня… Чертовщина! А с этим что? — Дан поднял голову от экрана и увидел, что Артур ушел в соседнюю комнату и плотно прикрыл за собой дверь. — С ума посходили! Один идет на свидание, как на эшафот, другой переживает за чужую жену, как… за свою, небось, так не переживал бы…
Маран прошел по коридору медленно-медленно, покои королевы находились на том же этаже, но в другом крыле, и он добирался туда чуть ли не десять минут. Ему открыла молоденькая придворная дама, глядевшая с напряженным любопытством. Сделав реверанс, похожий на земной, она провела его через большое, полупустое помещение с диванами вдоль стен и десятком высоких ваз с цветами, стоявших прямо на полу, отворила узкую дверь и пропустила его в комнату. Как Дан и думал, это оказалась монаршья опочивальня. Просторный зал с необъятным ложем, застеленным затканным золотом покрывалом, с огромными зеркалами в золоченых рамах, креслами с парчовой обивкой, словом, сплошное золото, даже сама Олиниа, сидевшая на пуфике у туалетного столика, переоделась в золотистый наряд.
Маран молча подошел к креслу у стены и сел без приглашения. Королева тоже не произнесла ни слова, только повернула голову и безмолвно следила за ним. Перед тем, как сесть, он постоял несколько секунд, видимо, оглядывая стену, потом уселся. В панорамную камеру попали все три оставшиеся стены, Дан окинул их внимательным взглядом — нет, никаких признаков потайной двери или дверей, лишь две обычные.
— Жарко у тебя, — сказал Маран.
— А ты разденься, — отозвалась Олиниа с легкой улыбкой.
Маран без единого слова поднялся, снял куртку и бросил ее на соседнее кресло, вроде бы небрежно, но пуговица с камерой оказалась в таком положении, что в поле ее обзора попадало все, в том числе, он сам. Затем он так же молча сел обратно. Королева некоторое время глядела на него, потом встала. Облик ее изменился, на обеде она была в платье, оставлявшем плечи и половину груди обнаженными, теперь она переоделась в наряд с высоким воротником, доходившим почти до подбородка, и не облегавший, как прежний, а свободно струившийся по телу.
— Смотри, — сказал Дан, — она прикрыла все свои прелести. Может, правда, собирается беседовать.
Патрик фыркнул.
— Она сняла платье со множеством застежек и закуталась в нечто, что держится на честном слове. Чтобы проще было скинуть.
Королева неторопливо прошествовала к неплотно прикрытой двери, притворила ее, потом проделала то же самое со второй. Хорошо, не заперлась, подумал Дан с иронией.
— Чтобы нашей беседе не мешали, — пояснила она с невинной улыбкой.
— Нет, — сказал Мит со вздохом, — боюсь, что ему не отвертеться.
— Думаешь, он собирается увильнуть? — спросил Дан.
— Если получится. Но вряд ли это у него выйдет.
Между тем молчание в опочивальне затягивалось, и Маран наконец прервал его.
— Ну и что понадобилось королеве Олинии от предводителя землян? — осведомился он холодно.
— Поговорить.
— О чем?
— О чем может говорить женщина, даже если она и королева? О любви.
— Уж не об Атисе ли ты собралась со мной беседовать? — спросил Маран иронично.
— Нет, — сказала она. — Не об Атисе.
— О ком же?
