— А иво за ч?
— Засиделся. Он всё стареет и стареет. Воров вокруг него собралось не сосчитать.
Ельцина стали показывать на экране в разные периоды его правления, он постепенно старел, толстел, тупел.
— А молодым хочется его убрать поскорее, чтобы самим порулить. А он говорит: «Нет мне альтернативы пока в России». Короче боялись все тогда возвращения коммунистов. И в итоге объединялись вокруг него даже вчерашние противники, но только на период выборов.
— Власт — вредна. Портит менав, — соседка её оживилась.
— Девонька моя, власть — это основа мужской мотивации. Если её убрать, не будет никакой эволюции, — Вайнштейн сильно раздражался. — Даже если она портит человека, весь смысл её существования — в мотивировании тех, у кого власти пока нет. За власть борются, и побеждает в итоге сильнейший.
— И ч? Типа так всигда била? Ни верица. Животним зачем власт?
— Бестолоч. Во всех стайных и стадных животных сообществах идёт борьба за власть. В том числе и у приматов.
Экран услужливо показал стычку между двумя альфа-гориллами.
— Вимен ета не пониат.
— Всё верно. Другой гормон. Другая мотивация. Другая роль в обществе и семье.
— А наши вимен не лиубиат так думат. Мнут, чта роли ети им навизали, — снова пацан с задней парты.
— Малчи, хак! — дамы в аудитории немного повозмущались, а парни оживились, захлопали.
— Это и в наше время было, — я постарался улыбнуться как можно более обаятельно, чтобы никого не обидеть.
— А за что бориатсиа женсчины? — это была она — та самая, с грудью 3-го размера, покорившая меня своей прямолинейностью и умением скакать верхом; я только сейчас её заметил.
— Мне кажется, каждая женщина испытывает эволюцию желаний. Сначала она борется за самого-самого — то есть за того, у кого власть. Потом — задача упрощается. Борьба идёт за то, что есть. Главное, не упустить того, над кем у неё самой — власть. Кадры на экране почему-то демонстрировали различных первых леди государств.
— И с чем свиазани ети етапи?
— С возрастом, с опытом… я думаю. Ну и с конкуренцией. Не все же могут удержать рядом с собой самых-самых.
— А чта длиа таво нужна? Чтаб держат самих-самих? — она как-то особенно произносила слова, накручивала на палец волосы, в общем флиртовала на глазах у всех — не могла удержаться.
— Мне кажется, что ваш профессор лучше меня знает ответ на этот вопрос.
— Что нужно? Хорошие гены, как минимум, ну и хорошее воспитание, конечно, — все засмеялись.
— В каждом конкретном обществе есть свой набор качеств, которые позволяют женщине быть более конкурентоспособный. В более развитых, благополучных обществах…
— А как в катастрофе?
— Ну, во времена всяческих лишений, голода и т. п. гораздо более популярны полноватые женщины.
Экран показывал картинную галерею, в том числе и Кустодиева, там также был портрет сестры Петра I — Софьи.
— Так ани же всио сажрут — менам ничево не оставят! — парень-остряк получил свой взрыв хохота и аплодисменты.
— Нет. Как раз наоборот. Они смогут долго не есть, и потому всю пищу отдавать детям. Инстинкт матери не позволит им всё «сожрать».
— Так чта нам типер ни нада худет? Есс!
— Прафессар, как апасни такие слава!
— А у мениа вапрос насчет новай религии. Мона? — подняла руку девушка, очень серьёзная, и на вид гораздо старше своих сокурсниц.
— Конечно.
— Ви знаите, у вас палучитсиа?… ну… убедит… сабрат дитеи и денек.
— А вы сомневаетесь? Почему, интересно?
— Ета всида сложна — отдават денги.
— Да что вы! Посмотрите, сколько денег добровольно тратится ежедневно на то, чтобы не дать умереть умирающим, чтобы продлить жизнь стареющим, чтобы поддержать еле теплящееся сознание умалишённых и склеротиков. Я лишь предлагаю альтернативный вид благотворительности — спонсировать тех, кто сильнее, а не тех, кто слабее. В этом, правда, нет никакой сентиментальности и ложного чувства искупления своей вины, которое могут испытывать некоторые успешные люди.
— Ват имена!
— Все эти дни мне названивают руководители стран, и мы ведём достаточно жёсткие переговоры с ними. Они-то как раз знают, что вероятность катастрофы выше, чем об этом принято говорить. Это населению лучше не волноваться. А они уже давно волнуются. И потому первыми стали предлагать различную помощь. Прежде всего — регистрация религиозного объединения. Во-вторых, реклама сбора средств в наш фонд. Я не претендую на какой-то контроль над финансовыми потоками, и потому полностью предоставил им право самим этими деньгами распоряжаться. Сами собирают — сами потом будут направлять их на покупку земли, на строительство убежищ и на организацию того порядка, который я буду внедрять. Если кто-то начнёт жадничать, значит, меньше возможностей будет у народа той страны выжить — вот и вся система.
— А чта же лиуди?
— А они должны сами своими глазами увидеть наших Богов.
Экран зачем-то показал статуи Зевса, Афины…
— Без этого, конечно, мне никто не поверит. Но… думаю, что мы сможем им это показать.
— Када?
— Завтра следите за новостями, — я посмотрел на Вайнштейна, и он кивнул. — Думаю, что там вы найдёте все ответы на свои вопросы.
— Сенкс.
Был уже вечер, когда закончилось моё выступление и студенты, окунув меня в овации, покинули институт. Профессор ждал меня в своём кабинете и весь выражал крайнее нетерпение.
— Ну что? Готовы?
— Да.
— Тогда пойдёмте в лабораторию.
И мы пошли. Лаборатория находилась в другом корпусе и в подвале. Пришлось идти по переходам, коридорам и спускаться на лифте. Вайнштейн несколько раз прикладывал ладонь к стенам, чтобы те расходились — работала система безопасности. По дороге он сказал:
— Должен вас предупредить. То, что мы делаем — незаконно.
— Гипноз?
— Нет. Скачивание сна из вашей головы и Посев контента.
— И что нам за это грозит?
— Вам — распятие. Меня камнями, наверное, забьют.
— Смешно.
— А мне — не очень. Но я дал слово и всё выполню. Надеюсь, что и вы меня не обманули.
— Вы сейчас сами во всём убедитесь. Ну, а если серьёзно, то, какие могут быть последствия?
— Вам бояться нечего. Вы — автор. Я — дешифровщик и распространитель. Скорее всего, лишусь работы.
— Как? Неужели у кого-то рука поднимется уволить такого специалиста?
— Поднимется-поднимется. Психологов в вузах как собак нерезаных. Незаменимых людей у нас нет.
— Знакомая ситуация. Я найму вас. Вы мне очень нужны, Виктор.
