Лев Аскеров - Приговоренные

— Боже! Я достоин наказания. Пускаясь на обман, я ничего не мог с собой поделать. Та сила была выше меня… Я искуплю свой позор. Приму любое наказание… И даю слово, никогда в своей жизни не прибегать к обману… Простите, Господи!.. Теперь все, — сказал он и тяжело опустился в кресло.

И снова, наступившую тишину нарушил Ментор. Сказав, что смысла прерываться нет, поскольку мнение Ученого Совета Школы по защите Отчетов определено и оно строго соотнесено с выводами Центральной Компьютерной Службы, он, испросив мнение Всевышнего, приступил к заключительной процедуре.

— Все Отчеты, так или иначе свидетельствуют о зрелости выпускников нашей Школы. О чем прежде всего говорят умение найти предмет исследования и искусное владение техникой научного анализа. Очевидна классичность подхода к материалу, блестящее применение полученных знаний и накопленного наукой и практикой ВКМ опыта в создании миров и жизнедеятельности проживающих в них видов. Такт и доброта к коллегам тоже заслуживает похвал…

Я, именем Всевышнего, благодарю вас за помощь, оказанную Мастерам. Она была велика…

Центральная Компьютерная Служба, на основании заложенных в ее память Отчетов-исследований, вывела три оценки. Зачитываю:

«Оценка „Отлично“ выставляется сорока восьми слушателям, членам Специальной экспедиции на Начальную шестого Луча. Служба рекомендует им взять Отчеты за основу в написании предстоящей через два месяца защиты выпускной диссертации.

Оценка „Высшая“. Выставлена одному. Слушателю Ретивому. Работа признается обоснованной гипотезой. Рекомендуется зачесть ее, как досрочную защиту итоговой диссертации на соискание ученого звания Исследователя Удостоенного Третьей категории с правом ношения двухярусного нимба».

На этом Ментор прервался.

— Ваше решение? — обратился он к членам Ученого Совета Школы. — Согласных с выводами Компьютерной Службы Всевышнего прошу поднять руки… Единогласно!

Затем, выдержав паузу, с приличистующей случаю торжественностью, объявил:

— Коллега Ретивый, — мы поздравляем тебя с блестящим окончанием Школы и искренне рады, что в наши ряды пришел молодой талантливый ученый.

Аудитория взорвалась аплодисментами. Рукоплескали ему и в ложе Верховного Координатора.

— Поздравляю, — раздалось негромкое и внушительное со стороны Всевышнего.

Ретивый, повернувшись к его ложу, с глубоким почтением склонил голову. От переполнявших его чувств он плакал. Ретивый знал, что его ждет особое распределение. Очень возможно, что его прямо сегодня зачислят в одну из Служб Всевышнего.

Когда шум заметно поутих, Ментор продолжил:

— Зачитываю дальше. «Третья оценка „Высшая“ с индексом „О“. Выставлена одному — слушателю Пытливому. Отчет на уровне монографического труда и признается Открытием. Конкретным научным вкладом. Настоящий Отчет рекомендуется рассматривать, как защиту монографической работы на соискание ученого звания Исследователя Удостоенного Второй категории с вручением двухярусного нимба».

Ментор разводит руками.

— Это в нашу компетенцию не входит, — говорит он. — Подобное решение выносится Высшим Советом Избранных ВКМ.

— Правильно! Правильно, — поднявшись в рост соглашается Проницательный. — Совет Избранных находится здесь. К сожалению, не в полном составе. Однако, путем устного опроса получены ответы и от неприсутствующих. Ответ таков… — Проницательный умолк.

Аудитория застыла. Струна от напряжения давно бы лопнула.

— Ответ таков, — повторил Верховный Координатор.

— Согласие единодушное.

И птицей вскрикнула Камея. И осеклось дыхание Пытли. И навалившаяся чудовищной силы тяжесть придавила его к креслу. И в какой то миг он понял, что эта необыкновенной мощности силища, выхватив его из себя, взмыла с ним в небеса. И он еще успел увидеть себя беспомощно барахтавшегося в руках товарищей. И успел поймать восторженный взгляд, оттесненной в сторону Камеи. И восхищенного отца, смотрящего не в зал, а наверх, на него… И все.

И несказанное блаженство охватило его. И летел он над мирами, каких никогда не видел, о каких никогда не слышал и не читал. И летел по мощенным звездами дорогам. И растекались по ним сказочные мелодии. И чувствовал он себя властелином всего, что простиралось окрест. И был он звездой в мириадах других звезд. И был кровожадным зверем. И жертвенной овцой, из располосованной гортани которой под чью-то стопу струилась кровь. И был он всем. И чувствовал он всех, как себя. И крикнул он тогда:

— Да кто же я?

«Ты — человек. Дитя ты наше. Мы любим тебя», — ответил ему Голос.

И упивался он счастьем бытия. И, купаясь в бездоньи блаженства, он смеялся.

«Чему ты радуешься?» — спросил Голос.

— Жизни! Какое чудо — это жизнь!

И тут он увидел безногую женщину. Опираясь на руки она как лягушонка прыгала за уползавшим от нее малышом. Малыш звонко смеялся… А у Пытливого из глаз текли слезы.

И увидел он море бед. И услышал душераздирающие мольбы о лучшей доли. И стоны. И кровь. И захлебываясь в топкой жиже желчи, взывал к справедливости. И замирал от ничтожества своего. И задыхался от скорби. И горько плакал.

«Над чем ты плачешь?» — спросил Голос.

— Над жизнью… О, Господи, помоги им!

И тяжело вздохнули в космосе.

«Не лучшими приходят. Но лучшими уходят», — с непонятным для него значением отвечал Голос.

И с сердцем, полным упрека, он спросил:

«В небытие?!»

«Нет в мирах небытия!» — мягко возразил Голос.

И опутали его паутиной мысли. И шел он вслед им, как по лабиринту. И искал он среди них самую важную, самую нужную.

«О чем твои думы?» — спросил Голос.

«О смысле жизни. В ней больше вздора и мало мудрости», — ответил он.

«Жизнь — это цепь целесообразных закономерностей», — сказал ему Голос.

И далеко и ясно увидел он стоящий в сиянии серебристого света знакомый ему Кедр…

И в этот самый момент он услышал встревоженный возглас Ментора.

— Оставьте его! Ведь задушите!

Отстранив от себя напористых товарищей, Пытливый сделал несколько шагов к ложе Всевышнего и, встав на колени, произнес:

— Боже! Я люблю Вас! И все сотворенное Вами — люблю!

И никто, кроме них двоих, не знал, что вкладывал в эти слова Пытливый.

Сказал и вернулся назад. Когда все расселись, неожиданно глубокий и осязаемый сердцем голос произнес:

«Вы порадовали Нас. Мир душам вашим».

И, рассыпаясь в ослепительные сине-золотистые огоньки, угасал свисавший над ложей Всевышнего бисерный занавес.