Холли перевела взгляд на меня. Я сунул одежду ей в руки.
— Думаю, это должно подойти.
Она встретилась со мной глазами:
— Прости, мне не следовало смотреть…
— Не беспокойся, — я наклонился и поцеловал ее в макушку. Она еще раз быстро взглянула на меня и направилась через холл в ванную комнату.
Я уже собирался уходить, но отец осторожно взял у меня из руки открытку.
— Я читал ее каждый вечер, когда ты ложился спать, — сказал он.
— Правда?
Он кивнул.
— Я смогу расстаться со всем этим… через некоторое время? — Это был один из первых личных вопросов, которые он задал мне о будущем.
— Да, ты избавишься от всего. И даже от этой открытки.
Он с улыбкой протянул ее мне:
— Что ж, теперь ты сможешь ее сохранить.
Я повертел открытку в руках:
— Я так и не отдал ее Кортни и очень жалею, что…
Отец положил руку мне на плечо:
— Она знала, я в этом не сомневаюсь.
Ох, мне бы его уверенность! Я поднял глаза и встретился взглядом с отцом.
— Папа, я видел ее. Я не собирался рассказывать тебе, но…
На его лице отразились смешанные чувства. С одной стороны, ему было интересно, но воспоминания вызывали боль.
— Когда? То есть… в каком году?
— Несколько раз. Сначала мы разговаривали, когда ей было четырнадцать, потом двенадцать. Она прогуляла школу, и мы провели вместе целый день.
Вот черт! Я только что опроверг собственные слова и ту историю, которую изложил вчера отцу и шефу Маршаллу. Я ведь утверждал, что прыгал всего дважды и совсем на короткое время. Получается, я никак не мог оказаться в две тысячи третьем году. Я уставился на отца, ожидая его реакции. Забрать свои слова назад я уже не мог.
Отец разинул рот от удивления, но сумел справиться с собой и произнес:
— Ты с ней разговаривал? Она знала о том, что…
Надеюсь, упоминание о Кортни отвлекло его, хотя это маловероятно.
— Я ей все объяснил, и она поверила мне. Конечно, испугалась сначала, но потом приняла как должное.
Отец прислонился головой к дверному косяку и закрыл глаза:
— Я так сильно по ней скучаю.
— Я знаю.
Он открыл глаза и протянул руку, преграждая мне путь.
— Джексон, то, что ты написал в открытке, неверно. Я бы не хотел, чтобы ты оказался на ее месте. И никогда не смог бы выбрать между вами. Ты ведь это знаешь?
Я похлопал его по руке:
— Сейчас уже знаю.
Возвращаясь через холл в телевизионную комнату, я поневоле задумался о поведении отца. Было ли это лучшей маскировкой агента за всю историю ЦРУ или, возможно… всего лишь возможно, что я впервые за все эти годы видел моего настоящего отца, выглянувшего из-под тщательно подобранной маски агента.
Когда я открыл дверь, Холли снова подпрыгнула. Я видел ее со спины, потому что она вернулась к полке с дисками, но от меня не укрылось, как она тайком вытерла слезы с лица рукавом футболки. Я быстро шагнул к ней и развернул лицом к себе.
— Хол, ты вовсе не разочаровала меня. Клянусь! — сказал я и взял ее лицо в свои ладони.
Она закрыла глаза и кивнула:
— Я знаю… Просто… это было… очень хорошее послание.
Стерев слезы с ее щек, я вспомнил, как отреагировал на ее плач в две тысячи девятом году после нашей последней крупной ссоры. Я настолько привык к выдержке и хладнокровию Холли, что, застав ее сейчас в слезах, готов был поверить, что мир перевернулся с ног на голову.
— Я не хотел, чтобы ты расстраивалась, — сказал я.
Холли взяла меня за руку и потянула на кушетку, где тут же улеглась рядом со мной. Она накрыла губами мои губы, и я со вздохом закрыл глаза. Прижавшись ко мне всем телом, Холли прошептала:
— Я не против того, чтобы узнать твои секреты, даже если они грустные.
Я снова принялся целовать ее, запустив руку под футболку, и надеялся только на то, что отец выполнит свое обещание и зайдет к нам до того, как я окончательно потеряю голову и забуду, какая именно Холли лежит рядом со мной.
Я губами исследовал ее шею, когда в комнату вошел отец:
— Ой, простите, я не знал, что вы здесь.
Как я и ожидал, Холли залилась краской, и, когда я предложил посмотреть какой-нибудь фильм, кивнула, соглашаясь. А через пятнадцать минут она уже крепко спала, положив ноги мне на колени. Я накрыл ее одеялом и вышел из комнаты. На меня навалилась вся тяжесть сегодняшнего вечера, и я понял, что вряд ли смогу уснуть без снотворного.
Я направился прямиком к бару и, когда вошел отец, наливал себе в бокал «Краун Ройал». Я быстро спрятал бутылку под стойку, но он все равно успел ее заметить.
— Я только…
Отец кивнул еще до того, как я договорил.
— Налей и мне тоже.
Я молча наполнил еще один бокал. Он сел на стул у бара и одним глотком выпил свою щедрую порцию виски.
— Папа, можно задать тебе вопрос?
— Конечно.
Не торопясь, я сделал глоток виски, надеясь, что это придаст мне немного уверенности в себе.
— Как вышло, что ты усыновил меня? Ведь ты работаешь в секретном подразделении, которое знает все о таких «ошибках природы», как я?
Он опустил бокал на подставку:
— Я знал, что ты скоро задашь мне этот вопрос.
— Это было случайное совпадение?
Он покачал головой:
— Ты и твоя сестра были моим заданием.
— Заданием? — переспросил я.
— Да, я сам вызвался и был счастлив, что его поручили мне.
— Выходит, ты никогда не хотел иметь детей? И не думал усыновлять?
— Не совсем так, но я уверен, что ты сможешь понять мои мотивы. При моей работе времени на личную жизнь практически не остается, — он встал и улыбнулся. — Пока она не становится частью твоей работы… или они не становятся…
— А как же агент Эдвардс? — спросил я, когда отец уже уходил. — Он охранял нас или…
Отец остановился и спросил, не оборачиваясь:
— Откуда ты знаешь про агента Эдвардса?
Что-то в его голосе изменилось, и поэтому я решил сказать правду.
— Я видел его… в прошлом.
— Ты был так далеко?
Иными словами, его больше нет.
— Что с ним случилось?
Отец подошел ко мне на пару шагов.
— Его убили… десять лет назад.
Внутри у меня все оборвалось.
— Как?
— Это были они… «Враги времени», — отец покачал головой и ушел, не дав мне возможности все выяснить.
Неужели он и так сказал больше, чем мог в этой ситуации? Или снова вернулся к привычной манере выражаться уклончиво? Сомнений не было — я хотел доверять отцу. И это желание было настолько сильным, что я мог не замечать знаков, предупреждающих об опасности.
