По воскресницам «Квант» сдавали для проведения свадеб или иных торжеств, но сегодня никто не воспользовался этим предложением. Посетителей было мало, человек десять. Обходя район, зашел перекусить патрульный полицейский — и теперь ковырял вилкой котлету, отложив на ближайший стул фуражку и резиновую «вертикаль власти». Заскочили на обед двое научных сотрудников из лаборатории пивзавода — воскресница была, по их графику, рабочим днем. Сотрудница архива, жившая неподалеку от места своей работы, пришла в кафе с ребенком, и угощала его заварными пирожными. Оглядев зал и улыбнувшись патрульному, Зернов прошел к стойке.
На высоком стуле сидел, непринужденно болтая ногами и потягивая коктейль, молодой человек лет двадцати трех, с привлекательным улыбчивым лицом и вьющимися волосами, одетый ярко, как попугай. Это был официант заведения — Станилав Рысацкий. Артем познакомился с ним три года назад, выступая в кафе с концертной программой.
Большинство людей шли на сотрудничество с подпольем из идейных соображений или из чувства мести. Мотивы Рысацкого были иными. Коммуникабельный молодой официант не задумывался глубоко над философскими вопросами, не испытал личных ударов судьбы. Пуще жизни он любил риск, и сам называл себя авантюристом, искателем приключений. В то время официант ухаживал за девушкой, сочувствующей подполью. Она была хорошей знакомой Зернова, о чем Рысацкий не догадывался. Действуя через нее, Артем узнал многие подробности биографии Рысацкого, его отношение к разным сторонам жизни, черты характера, увлечения. К примеру, Зернов знал, что любимое блюдо Рысацкого — жареный поросенок, что дома официант собрал коллекцию старых вин, что серьезной литературе он предпочитает юмористические журналы, а классической музыке — популярные песенки. Знал он и о том, что две недели из каждого отпуска Рысацкий проводит в теплоходном круизе по реке Бланка…
По просьбе Зернова, девушка регулярно беседовала с Рысацким об идеологии и политике, постепенно подвигая легкомысленного друга к верному их восприятию. Такое ненавязчивое, но ежедневное воздействие, перемежаемое разговорами о любви, оказало неотразимое действие. Уже около двух лет, как Рысацкий согласился помогать подполью. Это возвышало его в собственных глазах. Из заурядного официанта Станислав сделался романтической и таинственной фигурой, с жизнью яркой и осмысленной. Был у парня и еще один мотив — финансовый. Подполье никогда не использовало грубый подкуп: ведь кого ты купил, тот тебя продаст. Однако в тяжелый момент Артем выручил Рысацкого — помог ему расплатиться вовремя с кредитом на покупку автомашины. Помогал Артем в высшей мере тактично, речь вел не о подкупе, а о дружеской взаимопомощи. Эта поддержка была для Рысацкого как нельзя кстати.
Завидев Зернова, официант сладко улыбнулся и поприветствовал друга:
— О, кого я вижу! Не перепились еще добры молодцы!
Зернов широким жестом подал руку Рысацкому, и ответил в тон:
— Угу. Хуже водки лучше нету. Виноват — свинина с капустой все же лучше.
— Заказ принимаю. — шутливо козырнул официант, и лениво слез со стула. — Все как всегда?
— Как всегда — кивнул Зернов — Три порции, пожалуйста. Полкило свининки, не сильно жирной, килограмм теста, квашенная капуста, белый хлеб…
— …И немножко подсолнечного масла — подхватил официант — Сейчас, свинину подрумяним, капусту заложим, и на медленном огне… Ну и рогалики из теста воткнем туда.
— Еще гренки не забудь, из белого хлеба. Сверху положим. Ну, и рюмки две ледяной водочки, под такую закуску.
— Долго это все готовить…
— Так ведь и хорошо, Станислав! У нас будет время поговорить, пока готовится… А потом ко мне придет товарищ. Нужен отдельный кабинет для встречи с ним.
«Отдельным кабинетом» Артем в шутку называл крохотную каморку, где хранилось кухонное оборудование. Она не была видна из зала, вел к ней черный ход, обычно запертый. Рысацкий протянул Артему ключи:
— Ладно, открой. Впустишь его, поговорите. Только связку не забудь отдать обратно…
— Отдам, не сомневайся. — улыбнулся Артем — Ты ж меня знаешь…
Друзья прошли в ближний пустой ряд, затененный ажурной стенкой. Зернов увидел сквозь отверстия орнамента, что постовой, пообедав, надел фуражку и направился к выходу. Пара научных сотрудников, умявши обед, не спешила покинуть помещение — старший из них, лет сорока пяти, резко жестикулировал, рассказывая о чем-то. Молодой собеседник наклонился к нему и слушал не перебивая, изредка пощипывая рыжеватые усики.
— Кто такие? — спросил Зернов, прикусив губу — Завсегдатаи?
— Угу. Работают в лаборатории «Реактив». Постоянно спорят о науке. Вон тот, лет сорока пяти, с треугольным лицом и черной бородкой — Руслан Ахримов. Старший научный сотрудник. Чаще всего заказывает борщ. А второй, по студенческой привычке, жует пирожные с яблочным повидлом. Зовут его Тимофей.
— Ну, и как — можно их склонить к нашим идеям?
— Не думаю — тихим голосом отозвался Рысацкий — Получают они, конечно, мало… Иногда ворчат о росте цен. В спорах жалуются на распад фундаментальной науки, системы образования. И все же, высокомерные они какие-то… Не подступишься. Беседуют о сложных материях, а я ведь не владею жаргоном химиков…
Женшина и ребенок, сидевшие у окна, направились к выходу.
— Это работница архива — прошептал Рысацкий — Часто у нас обедает. Наверное, ты мечтаешь с кем-то оттуда познакомиться… Но пока я не могу приглядеть ни одной подходящей кандидатуры…
— Ну что ж, значит не судьба — грусно улыбнулся Зернов — Мечтал я получить доступ к архиву, но такая удача мне уже не светит. Я скоро перееду в Моксву.
— О! — Рысацкий, при всем остроумиии и находчивости, не смог ответить музыканту. Официант лишь вытаращил карие глаза и ошеломленно разинул рот, обнажив крупные белые зубы. Его дугообразные брови после сообщения Зернова полезли вверх от удивления.
— Да, да. И следует из этого только одно — ты начнешь действовать самостоятельно… Придется тебе отправиться к заброшенному молу, там получишь адрес явки… Пойдешь по этому адресу — тебе там дело подыщут. А в следующую субботницу тут, в «Кванте» будет прощальный пир, если хочешь знать. Приглашу всю городскую богему на свои проводы…
— Жаль расставаться… Артем, я благодарен за все, что ты для меня сделал…
— Не стоит благодарности. После моего отъезда тебя не оставят заботой.
— А можешь хоть намекнуть, какую работу мне предстоит выполнять?
— Понятия не имею, Станислав. Но мне кажется, твои наблюдения за посетителями кафе очень пригодятся…
