— Жаль расставаться… Артем, я благодарен за все, что ты для меня сделал…
— Не стоит благодарности. После моего отъезда тебя не оставят заботой.
— А можешь хоть намекнуть, какую работу мне предстоит выполнять?
— Понятия не имею, Станислав. Но мне кажется, твои наблюдения за посетителями кафе очень пригодятся…
— Да, в последнее время я выявил еще пятерых недовольных, проявляющих интерес к политике… Среди них и рабочие окрестных заводов…
— Это может быть весьма полезным… Ты всегда был общителен, для тебя поиск людей не проблема. Быстро входишь в контакт…
— В этом отношении мы похожи, как близнецы…
Собеседники рассмеялись.
— О, черт! — вскричал Рысацкий
— Что такое? — встревожился Артем
— Да ничего… Комары не дремлют, один меня тяпнул сейчас за ногу. Под столом.
— Ну, ничего. Сейчас ты восстановишь кровопотерю, плотно пообедав. — улыбнулся Зернов — Судя по запаху из кухни, мясо уже подрумянилось…
— Ну ладно, я свою порцию буду здесь уплетать, а твою отнесу в комнатушку. Ключи отдать не забудь.
— Спасибо — кивнул Артем.
Он хрустко потянулся, поднялся со стула и проследовал в «отдельный кабинет». Войдя в каморку, уставленную стеллажами с посудой, Артем хмыкнул — на замусоренном полу стояла батарея водочных бутылок. Очевидно, по вечерам официанты и повара устраивали здесь пирушки. Однако сейчас был день, и предстоящему диалогу не грозило вторжение посторонних. Через десять минут Рысацкий принес две порции дымящейся свинины, поставил на низенький белый столик, и тут же ушел. Зернов не стал ждать, пока сочное мясо остынет — он подхватил на вилку кусочек и отправил в рот. Когда он прожевал кусок и потянулся за вторым, дверь комнатки приоткрылась.
На пороге стоял аккуратно одетый человек, в белой рубашке и галстуке. Он выглядел на все пятьдесят — старили ранние залысины, сутулость, морщины у рта. На самом деле вошедшему было всего тридцать шесть, а звали его Сергей Зайцев. Это был тот самый биолог, что рассказывал об эволюции ученикам пятой гимназии — за что и был уволен, под давлением церковников. Стремительно подойдя к Артему, бывший учитель резко и уверенно протянул музыканту руку. Артем твердо пожал ее, подавшись вперед, и гостеприимно указал другу на табурет. Застольная беседа обещала быть серьезной и обстоятельной.
План «Генезис» (Пропаганда: типографщики)«Начнется это далеко не сразу» — думал Рэд, опершись локтями на письменный стол и вертя в руках авторучку — «Недели через две после моего отъезда связник отдаст редактору и типографщикам микрокомпьютеры «Пелена». А еще дней через пять выйдет первый номер газеты. Сейчас на очереди типографщики. Скоро они придут сюда для инструктажа…»
Ушибленная нога перестала болеть. Опасливо косясь на стремянку, Рэд подошел к шкафу, оглядел книжные корешки. Он обратил внимание, что в библиотеке Чершевского есть книги не только на рабсийском, но и на инглезианском, алеманском и франконском.
«Надо бы выучить франконский язык» — сказал себе Рэд — «Это несложно — он похож на международный язык мезляль, которым я владею. Франконская история дает много пищи для размышлений. Именно во Франконии народ впервые установил республику. Правда, потом первый консул Наполеарт объявил себя императором, и уничтожил революционеров — совсем как Юзеф Слатин у нас в Рабсии. А когда войска Наполеарта потерпели поражение, на иностранных штыках вернулась старая монархия. Злобно и неутомимо она вытравляла революцию отовсюду — из документов, из памятников, из обихода речи. Даже из людского сознания. Забылись факты, даты, имена. Казалось, будто революционные традиции франконцев исчезли бесследно. В народе воцарилось равнодушие, безнадежность. Как в нашей стране сейчас… Но ведь король все равно не удержался у власти! Его глупость и жадность вызвали вторую революцию. Уверен — в Рабсии будет то же самое! Реставрация отнимает у народа большинство завоеваний, но никогда не отбрасывает страну до исходной точки. Однако правители не понимают этого. Чувствуя удачу и безнаказанность, они наглеют. Желают полностью вернуть старое. Здесь-то их и ждет провал. Сходство Рабсии с Франконией очевидно. Обязательно выучу франконский! Попрошу Алексея зайти в книжный магазин за словарем и учебником. Ведь сам я не имею права расхаживать по улицам, а беспокоить руководство пустячными заказами тоже не следует… »
Заговорщик погрузился в мечты о том, как в тиши лесной заимки он станет учить франконский. От этих мыслей подпольщика отвлек условный звонок из прихожей.
В кабинет вошли двое. Первым был мужчина лет тридцати, атлетического сложения, с серьезным лицом и каштановыми волнистыми волосами. С ним — опрятно одетая двадцатилетняя девушка. Стройная блондинка со вздернутым носиком украдкой поглядывала на соседа: очевидно, она впервые увидела его здесь, на лестничной клетке. На лице девушки было написано романтическое любопытство. Мужчина сохранял внешнее безразличие. Вошедшими были типографщики, Иван Изотов и Юлия Истомина. Им предстояло работать вместе, играя роль молодой семьи, подрядившейся охранять склад фирмы «Урбо-саунд». На самом деле их задачей было изготовление нелегальной литературы.
Рэд кратко разъяснил пришедшим задачи революционного движения, и перешел к инструктажу о конкретной работе. Прежде всего надо было проверить квалификацию печатников.
— Надеюсь, вы не утратили прежних навыков? — спросил он
— К счастью, нет — отозвался Изотов — Я ведь работал по специальности, в типографии Дворца Культуры. Умею работать не только с компьютерной версточной системой, но и с обычным типографским станком. То есть наборной кассой, свинцовыми литерами.
— О! Я уже не застала такой техники — Юлия с уважением глянула на будущего коллегу — Что касается меня, то я окончила курсы секретарш и умею работать с компьютером и ксероксом. В общем-то, есть у меня и опыт: приходилось мне оргтехнику чинить, обслуживать.
— Вы потеряли работу из-за домогательств босса? — спросил Юлию подпольщик.
— Да… В суд на него не обратишься — он член «Единой Рабсии», приятель городского судьи. Имеет связи в министерстве юстиции. Одним словом, важная птица.
— Может быть, для дела было бы полезнее оставаться на прежней работе? Вы имели бы доступ к важным документам…
— Да что вы! В нашей семье другие ценности, и не так меня воспитывали! — зарумянилась девушка — Принять предложение босса было бы для меня позором. Я и в секретарши пошла не от хорошей жизни. Вообще-то я литературовед по образованию. У нас дома был подлинный культ книги. Я стремилась быть развитым человеком, постичь всю сокровищницу мировой литературы… Не моя вина, что нынешнему режиму филологи оказались не нужны. Именно в то время, когда босс не давал мне проходу, я познакомилась с одним юношей … Он был бунтарь по натуре, хотя и не из ваших. Анархист. Сторонник безвластия, внутренней свободы человека. И антифашист, конечно. Я тогда как раз интересовалась феминизмом, а приятель открыл мне глаза: женщина не может быть свободна в несвободном обществе… В общем-то, я тогда и задумалась о революции. Под влиянием его слов.
