Что же он сказал, собака желтомордая?
Так — в высшей степени неполиткорректно — подумал Чесотка и лишился сознания. И горячий песок принял его.
Где-то неподалеку сладостно журчала вода, и Джейсон решил погодить умирать. Глупо отдавать концы, не напившись как следует. И Чесотка попробовал приоткрыть глаза.
— …Это хунхуцзы, нуда, хунхуцзы, — уютно вторя воде, журчал неподалеку незнакомый, но, кажется, совершенно неопасный мужской голос. — Голо-страж великого императора. Ну да. Они тут повсюду, повсюду.
— А кто эти… хунху… — Это уже Мэгги, голос вполне бодрый.
— Хун-ху-цзы, — раздельно, по слогам, певуче выговорил мужчина. — Ну да, ну да. Хунхуцзы. Краснобородый муж. Страж императора.
— А что же он скрасился? Ну — исчез? Растворился?
— Его же нету. Мо гуй. Шик — и пропал. Голограмма. Ну да.
Перед глазами Чесотки расстилался потолок. Старый, в давнишних потеках потолок. Джейсон скосил глаза — неподалеку на широком матрасе сидели Мэгги и тот самый китаец, а немного подальше, в глубине неясного пока темного помещения упоительно журчала вода.
— Черт… — проскрипел Джейсон, поднялся на локте, перевалился на живот и как мог быстро пополз на звук.
— Анкл Джей! — обрадовалась Мэгги. — Хаоцзильно! Сэн Лун сразу пробил, что вы вот-вот провэйкапитесь!
— Хаоцзильно? — задумчиво пробормотал китаец. — А… Хаоцзи ла! Ну да, ну да…
Не обращая на них внимания, Чесотка, извиваясь, как припадочная ящерица, утерявшая к тому же хвост, полз и полз к источнику и вскоре достиг цели: в углу пещеры — а теперь Джейсон видел, что находятся они явно под землей, да и многие камни и камешки, некоторые весьма острые, встретившиеся на пути, были тому порукой, — в естественную монолитную чашу из косого обрубка трубы струилась непрерывно столь желанная вода.
Чесотка опустил в чашу руки, потом голову — вода была приятно холодной, пожалуй, невероятно приятной, чертовски приятной, восхитительной. Самой восхитительной из того, что встретилось Джейсону за последние сутки.
— Много не пейте, мистер, — услышал он голос китайца. — Нельзя сразу много.
«А то я не знаю», — ответил бы Чесотка, если бы у него было время размениваться на мелочи. Он осторожно, крохотными глотками пил. Не пил — впитывал. Еще чуть-чуть — и все. Пока все.
— А много их еще… ну этих, хунху?.. — продолжала тем временем Мэгги.
— Есть, есть, — охотно отвечал китаец. — Но не так много. Исчезают. Батарейка садится. Ну да.
— Где мы вообще? — спросил, усевшись рядом с источником, Чесотка. Отер ладонью с губ драгоценные капли и привычно поскреб нос. — Куда нас занесло?
— Это Пэнлай. Планета, — так же охотно сообщил китаец. — Владения великого императора Синь-цзуна.
— А он — сэн Лун, — кивнула на китайца Мэгги. Девушка вполне оправилась и даже улыбалась. Эх, молодость! Дальше-то что?
— Я — Лун, — глубоко кивнул, практически сидя поклонился китаец. — Ну да. Но не Сэн. Лун Вэнь-чжэн. Такое имя.
— А, бросьте, — махнул рукой Чесотка. — С этой пацанвой запросто свихнешься, пока жаргон их сраный разберешь. Объясняю, — продолжил Джейсон, видя на морщинистом лице Луна недоумение. — Сэн — это такое умное сокращение от сэнсэя.
— Сэнсэй, ну да, ну да, — мелко, с пониманием закивал китаец. — Сяньшэн по-нашему. Учитель. Наставник. Старший. Еще: хаоцзильно.
— Ха! — Чесотка почувствовал, что на глазах оживает. — Послушали бы вы, как они ругаются!.. Это вы нас сюда затащили?
— Так, — снова склонил голову китаец. — Вы были… Очень плохо. Очень. Почти мертвые.
— Спасибо, дружище, — машинально поблагодарил Джейсон, хотя вовсе не был уверен, что нынешнее их с
Мэгги положение заслуживает благодарности: ведь они в дикой заднице, наверху песок, и еще неизвестно, есть ли на Пэнлае что-нибудь, способное покинуть орбиту планеты. — Мы у вас в долгу.
— Нет-нет, — протестующее выставил вперед ладошки китаец. — Никакого долга. Ну да. Я сделал правильно.
— Еще бы! — рассмеялась Мэгги: маячившие в воображении Джейсона мрачные перспективы застрять черт знает где и, возможно, навсегда перед ней, похоже, пока не открывались. — Вы нам конкретно похэлпали, сэн! Мы не дотянули бы до ночи…
— Нету ночи, нету, — замотал головой Лун. — Никогда.
— То есть? — удивился Чесотка. Он привык, что ночь обычно бывает. — Почему это? С какой стати?
— Три солнца, — разъяснил спаситель. — Всегда светло. Так.
— Цзибафак… — возмущенно изрекла явно недовольная таким оборотом событий Мэгги и тем повергла китайца в очередной лингвистический ступор.
— Хреново… — протянул Джейсон и повернулся, чтобы еще немного хлебнуть вкусной воды. Три солнца — это до фига, конечно. Явный перебор. — А как до космодрома добраться? До ближайшего? — У Чесотки была очень хорошая страховка, и в случае наличия на планете нормальных средств связи любитель овец еще мог поправить пошатнувшиеся дела. То есть элемент надежды затеплился.
— Тоже нету, — тут же развеял иллюзии Лун.
— А как же вы тут?.. — округлила голубые глаза Мэгги. И запнулась.
— А вот так, — ответил за китайца Джейсон и мрачно оглядел темную пещеру. — Мы по ноздри в дерьме, милая. Так, господин Лун?
— Нет-нет, — возразил китаец. — Рядом нету. А вообще есть. Корабли. Летают. Ну да.
— Нам очень надо, — поспешно сказал Чесотка. — Мы потерпели аварию. Хочется к людям.
— Нас же должны искать… — протянула Мэгги и уставилась на Джейсона. — Нас спасут!
Тот лишь хмыкнул. Искать — держи карман шире. Кому нужен какой-то грузовик, старый к тому же, загруженный разными двуногими атавизмами, трясущимися над крупным рогатым скотом? Нет, потеряв связь, они, конечно, пришлют кого-нибудь. Наверное. Скорее — не кого, а чего. Что. Прилетит автоматический зонд, зафиксирует в вакууме небольшое скопление окаменевших рогов и копыт и отправит рапорт: так, мол, и так, грузовик «Моисей-17» безвозвратно накрылся. Потом планетку быстро осмотрит — ничего нет, сплошной песок, штрих-коды не отзываются — ага, на таком-то расстоянии! — стало быть, никто не уцелел. Еще и снимки пошлет, сволочь бездушная. Безнадега.
— К востоку есть поместье гуна Чэня, — задумчиво сказал Лун. Похоже, чин тоже проникся проблемами спасенных. — Большой гун. Милостивый. Поможет.
— Далеко? — прикидывая, сколько еще выдюжит на своих двоих под целыми тремя солнцами, спросил Джейсон.
— Восемь ли, — кивнул чин. — Четыре километра. Ну да.
— Дойдем, — решил Чесотка, посовещавшись с носом.
— Зонтик дам, — добавил Лун. — Большой. От солнца.
