Вокруг беседки намело снега, снежная шапка свисает с крыши нежными синевато-белыми полукружиями, но внутри чисто и сухо. Тут стоят два плетеных кресла и стол, с которого Вестник немедленно сдергивает легкую салфетку. Под салфеткой обнаруживаются вино и легкие закуски. Все выглядит так, будто тут только что кто-то был, но, пока они шли, ни один силуэт не мелькнул на горизонте, и Рита думает о невидимых мышках Туу-Тикки. Так гораздо проще, потому что, если ты сказочный герой, с тобой, в конце концов, не случится ничего плохого. Она усаживается в кресло и замечает, что вид из беседки чудесный, ничуть не хуже, чем со взгорка, а потом спрашивает:
— Как ты мог все это устроить, если только сегодня приехал в город?
Михаил вздрагивает от неожиданности. Вопрос выводит его из равновесия, потому что если он чего и ждет, то не дурацких вопросов, это точно.
Ему нужны заверения в его исключительности и признательность за чудо, которого ждет любая женщина. В конце концов, общаясь с ним в Сети, Рита поняла, какой он необыкновенный, умный и талантливый. И тут, на заснеженном берегу, Михаил не находит ничего, что этому противоречило бы. А значит, она по-прежнему должна обожать его. Но что-то подсказывает, что обожающая женщина ведет себя не так.
Михаил открывает бутылку и разливает вино по бокалам, игнорируя Ритин вопрос. Берет бокал, отходит к перилам беседки, и Рита наклоняется за вином сама. Пальцы смыкаются вокруг тонкой стеклянной ножки. Ножка холодна, как сосулька. Рите вообще холодно, и она никак не может заставить себя сделать глоток. Так и сидит, обняв бокал ладонью, и ее рука немеет от холода.
Есть ей тоже не хочется. Хочется только домой. И тут она соображает, что могла бы позвонить. Рука тянется к сумочке, в которой лежит телефон, но сумочки нет, сумочка с телефоном где-то потерялась…
— Красиво здесь, — говорит Вестник.
— Угу, — отвечает Рита и зябко поводит плечами.
Его недовольство усиливается: стоило давать ей повод выразить свою благодарность, чтобы услышать всего лишь «угу». Вестник хмурится.
— Пойдем отсюда, — говорит он Рите и нетерпеливо смотрит на нее.
Рита с радостью ставит холодный бокал на стол, к фруктам и тарелке с сыром.
— Пойдем. — Она осторожно встает, пробуя ногу на прочность. Нога не подгибается и почти не болит, но Рита чувствует, что это если вести себя осторожно. В голове звенит маленький колокольчик предупреждения: попробуй-ка наступи на нее с размаху.
Вслед за Вестником она выходит из беседки, и за ее спиной мягко падает с крыши кусок снежной шапки. Шшшшшух…
Она всегда любила этот уютный шорох, но теперь он пугает ее.
Не глядя на Вестника, Рита сворачивает на тропинку, по которой они пришли, но Михаил резко хватает ее за локоть.
— Не сюда, — отрывисто бросает он.
Она пытается спорить и начинает с протяжного, раздумчивого «но…», но он резко дергает ее, разворачивая в сторону.
Приходится подчиниться. Рита чувствует, как возвращается страх, и думает: «Была бы я лошадью, сейчас бы получила хлыстом». И что-то подсказывает ей, что с таким спутником, как притворившийся Майклом Кейдж, лошадью быть необязательно. «Я в клетке», — думает Рита.
Ей приходится идти по тропинке вдоль берега. Тропинка узкая, и Вестник следует за ней, как конвоир. В отчаянии Рите приходит в голову сложить за спиной руки — спорная попытка пошутить, и она отказывается от этой мысли, чтобы не гневить своего спутника.
Она идет и смотрит под ноги. Слой свежего снега на тропинке невелик, и, несомненно, не так давно кто-то поработал тут лопатой.
— Куда мы идем? — спрашивает она.
— Туда.
Рита оборачивается и видит, что Вестник за ее спиной указывает вперед, где невдалеке виднеется березовая рощица. Тропинка, кажется, проходит прямо через нее.
— А что там? — решается она еще на один вопрос.
— Яхт-клуб. База отдыха.
— И… зачем нам туда?..
— Мы ее сожжем.
Вестник хрипло каркает. Смеется. Рита думает, что ее шутка с руками за спиной была бы куда забавнее. Ха-ха.
Но база отдыха — это хорошо. Значит, на базе отдыха — люди, которые накрыли им на стол и расчищали снег. Там обслуживающий персонал и отдыхающие. Там телефон. И она твердо решает, что, как только они придут на ресепшн, черта с два он ее оттуда заберет. Рита настраивается вцепиться в стойку руками и ногами. И даже зубами. И пусть вызывают охрану. А потом она позвонит Вите и попросит, чтобы он ее забрал. Нет, сначала спросит, все ли в порядке с Сашей, а потом попросит.
Тем временем они входят в рощу.
Это узкая полоска деревьев, за которой начинаются постройки клуба. Рита видит вдалеке большой корпус, который должен быть гостиницей, за ним — еще несколько чуть менее внушительных корпусов. И еще длинное высокое строение возле самого берега. И ни одной человеческой фигуры.
Путь им преграждает высокая решетка ограды. Тропинка упирается в небольшую калитку с кодовым замком, но Вестник знает код. Он набирает его, прикрывая пластину с цифрами плечом. Рита невесело ухмыляется: ощущение тюрьмы от этого усиливается многократно.
Она продолжает идти вперед, но Вестник обгоняет ее и мягко заворачивает направо. Тут, в отдалении от основных построек, под березами стоят три бревенчатых домика.
— Для важных гостей, — поясняет Вестник.
И, конечно, не из какого он не из другого города, иначе не ориентировался бы тут так легко. Но это уже не имеет значения. Кажется, игра закончена — или, по крайней мере, надоела ему, и Михаил уже не пытается врать.
— А где же все? Горничные, обслуга, дворники? — спрашивает Рита, а когда Михаил вопросительно смотрит ей в глаза, быстро поясняет: — Я бы хотела заказать завтрак поплотнее. А то фрукты, сыр…
Ритины глаза бегают из стороны в сторону, и Вестник понимает, что она врет. Врет, потому что напугана. Ему нравится ее испуг. Он напоминает о чем-то приятном. О горничной в гостинице — вот о чем. Михаил уже не очень точно помнит, было ли это на самом деле или только приснилось, но идея кажется ему заманчивой. Он теперь точно знает, во что хочет поиграть с Ритой, и напоминает себе: «Только не заигрывайся. Она нужна тебе как жена».
— Я сам тебе приготовлю, — отвечает он. — Я, знаешь ли, отличный повар. А персонала нет. Официально яхт-клуб закрыт. Какие яхты зимой? Обслуга появляется тут с утра, убирается, чистит снег. Но к одиннадцати, как правило, никого уже не бывает.
Он смотрит на часы:
— О! И сейчас уже больше одиннадцати. Так что мы тут одни. Вся база в нашем распоряжении, дорогая.
Они как раз подходят к крыльцу. Вестник поднимается по ступенькам и достает из кармана ключ.
