Испугались кони, заметались, понесли всадников кто куда. А вслед им полетели стрелы.
Сам же Сварог прицепив крылья, перелетел вперед скачущих в панике всадников и еще дюжину их побил отравленными по рецепту Купалы стрелами.
Еще больше оружия подобрали родовичи. И совсем потеряли страх. Далеко в степь вышли.
Долго отговаривал их Сварог, да не послушали его на этот раз. И полегли почти все.
А самого волхва чуть не подстрелили с земли.
После этого он неудачно приземлился, и только стараниями Велеса стал на ноги. Чтобы улететь обратно к себе.
– Надо откупаться, – сказали родовичи старшинам.
И те безоговорочно отдали в рабство своих младших дочерей. Молча поклонились красны девицы родне, и ушли в рабство. В страну мертвых.
Ибо жизнь для них на этом закончилась.
Все это потом опишет в своей чудом дошедшей до нас книге, Велес, сын Веды.
А нам остается только удивляться, что были же среди предводителей наших предков такие. Те, кто сами отвечали за неудачу затеянных ими дел.
Жизнями и судьбами своими и своих родных.
Наверное, потому и пережили в итоге столько испытаний и добились стольких побед.
Теперь таких среди правителей нет.
И потому те, кто этих, теперешних, правителей почитает, сами станут жертвами.
Впрочем, так им и надо, баранам.
– Ну, как, пострелял, попугал врагов? – спросила Веда Сварога, когда тот прилетел с Велесом.
– Да, зря летал. Зря стрелял. Зря гром вызывал.
– Понял, наконец, что может спасти нас от этих полуденных захватчиков?
– Понял, понял. Надо нам свое оружие начать делать.
– Из чего?
– Что ты думаешь, я об этом голову не ломал?
– Ломал, но видно мало. Ты волхв и должен головой воевать, коли уж пришлось воевать.
Много мы, волхвы-ведуны можем. Многое. Но не все из нас станут Богами.
Богами станут только те, кто сами найдут ответ на вызов Судьбы. Сами придумают что-то новое. А не просто используют то, чему научились у старших. Это бремя настоящего волхва белого народа.
– Но почему ты думаешь, что я должен стать Богом?! Что я найду какие-то ответы, и чему-то научу кого-то?! Я простой волхв с Серой реки. И не прожив твоих лет, уже устал от бессмертия.
Тонкие пальцы Рыськи легли ему сзади на виски.
– Я сниму твою усталость, мой колдун. Я хочу, чтобы отец моего сына, белый волхв, был достоин участи Бога.
Глава 3. Искание и страсть
Сварог был искушен в работе с металлом. Многими секретами обменивался он и с братьями с заката, и с братьями с восхода. Много ходил по Каменному поясу, где братья с восхода лили бронзу не хуже, чем в Элладе.
Но из чего лить медь и бронзу здесь, среди бесплодных глин и песков. Не из чего!
А может есть? Может плохо искали?
И начал Сварог свой поиск.
Белая ночь легкой опаловой дымкой накрыла землю. Огромные валуны, местами покрытые мхом, казалось, дремали в этом мерцающем, светлом, легком одуряющем безмолвии.
Сварог присел у ручья. Он наклонился к воде и начал пить чистейшую ледяную воду. Сзади надвинулась чья-то тень.
Сварог повернулся. Рядом стоял человек, чем-то неуловимо похожий на него.
– Здрав будь, брат.
– И ты будь здрав, брат. Что ищешь в наших местах?
– Ты прав, брат. Хожу ищу землю, из которой можно лить светлую медь.
– Зря ищешь, нет такой земли в наших местах. Надо тебе за ней на Каменный пояс идти.
– Про Каменный пояс я и так знаю. Да хотелось бы поближе найти.
– А откуда идешь?
– С Серой реки, что около Волчьей горы начинается. Слышал о такой?
– И бывал иногда. На малых сборах.
– Да, но теперь и малые сборы реже случаются. После того, что на Лысой горе было…
– Понял я, зачем ты медную землю ищешь. Думаешь нашим родовичам мечи да топоры лить?
– Да.
– Эх, брат, не один ты это ищешь. Но не найдешь ничего у нас. Я сам искал.
Он протянул Сварогу свою обожженную в горнилах руку. И Сварог сразу понял, что перед ним знаток тайн металлов.
Сварог пожал эту руку своей, точно такой же, заскорузлой рукой с мозолями и следами ожогов.
– Да и посмотри, – продолжал незнакомый брат, – сколько ты прошел от своей Серой реки до наших полуночных земель. Подальше будет, чем от вас до Каменного пояса. И ничего не нашел. Значит, не то мы, брат делаем. Не то ищем.
– Так что же, назад поворачивать?
– Все равно придется тебе это. Через два дня пути упрешься в Студеное море.
– Ладно, брат. Спасибо, что предупредил. Пойду.
– Удачи тебе, брат.
– И тебе, брат.
Завернувшись в волчью шкуру, чутко спал Сварог в мерцающей дымке белой ночи.
Из этой дымки выплыла Тамирис. Она была легка и прекрасна, как тогда, когда посвящала его в волшебство любви.
– Не нахожу я металла, Тамирис, не нахожу.
Она улыбнулась.
– Пойди еще раз на Каменный пояс. А лучше лети. На Белую гору, к моему сыну.
– На Каменном поясе и так много медной земли. Это я и без твоего сына знаю.
– А ты походи просто, посмотри, потри ее руками.
– И я найду, что ищу?
– Не знаю.
– Как, не знаешь? Ты же теперь Богиня. Ты все знать должна.
– Ошибаешься, Сварог. Не Богиня я. Обычная ведунья. Вот отдохну в стране Вечного лета и вернусь назад простой смертной.
– А почему простой смертной?
– Потому что чего-то не поняла, чего-то не додумала. Вернусь, и буду искать то, что мне суждено.
– А я?
– А ты должен найти, что суждено в этой жизни.
Все рудники и плавильни Каменного пояса показал Сварогу сын Тамирис и Купалы.
Но ничего нового Сварог не обнаружил. Распухали пальцы в холодных ручьях, пока он перебирал и перетирал камни, из которых получается металл.
Неподъемным становился мешок с этими камнями, которые Сварог собирал.
И слезились глаза в бесчисленных плавильнях и около угольных ям.
Эти слезы на глазах оставались постоянным спутником его исканий. Они не оставляли его и дома, когда сложив маленький горн, он жег и жег разные камни, привезенные с Каменного пояса. И хотя бы в чем-то похожие камни, найденные в окрестностях его родных мест.
И все меньше металла давали причудливые смеси из привезенных камней.
А нового металла не было вообще.
Боже! Какие сны снились Сварогу, когда он сваливался в изнеможении у горна! Какие рецепты не мерещились ему горячечными ночами!
А утром снова гудение огня, обожженные пальцы, слезящиеся глаза и бесконечные попытки эти рецепты испытать.
А в итоге?
Горстка перекаленного песка и каких-то каменных зерен. Это все, что осталось от мешка принесенных камней.
И тупое отчаяние.
Никогда не поймет он того, что ему надо понять. Никогда его родовичи не сравняются с наглыми захватчиками с полудня.
